Феномен Эйнштейна

Олег Акимов

Смерть и вечная жизнь Милевы Марич

Милева Марич (Mileva Maric, 1875 – 1948)

Милева Марич-Эйнштейн является символом науки Нового Сада и всей Сербии. Излишне напоминать жителям Сербии и России, что именно ей принадлежит ведущая роль в написании первых статей Альберта Эйнштейна периода 1902 – 1910 года, когда он с утра до ночи трудился в Бернском патентном бюро, зарабатывая деньги на содержание семьи.

Милева Марич-Эйнштейн (1875 – 1948) — выдающийся сербский математик и физик, идеал скромности и высокой морали. На сегодняшний день в Сербии ей установлено три бюста. Первый бюст работы скульптора Ёвана Солдатовича, установлен в 1996 году в селе Кач около школы, где училась Милева. Второй бюст работы скульптора Иванке Ацин-Петровича подарен городу Новый Сад профессором Растко Магличем (директор Музея "Никола Тесла", Колорадо-Спрингс, США) в день празднования Университета 28 июня 2002 года; установлен перед зданием естественно-математического факультета; слева от памятника стоит родственник Милевы, Драгиша Марич, справа – Олег Акимов, снимок сделан 2 марта 2010 года; ниже этот же бюст снят более крупно. Третий бюст работы скульптора Владимира Товича установлен в городе Сремска Митровица, открыт в 2005 году.

Доктор исторических наук Драго Ньегован любезно согласился передать России 33 письма Милевы Марич-Эйнштейн, написанные в период с 14 января 1935 года по 14 декабря 1941 года, и еще два письма ее брата Милоша Марича, написанные в 1903 и 1905 году.

Оригиналы писем, конечно, остаются на территории Сербии, поскольку они представляют огромную культурно-историческую ценность. Нам была передана электронно-цифровая копия, которая будет храниться в Историческом Музее Саратовского государственного медицинского университета, где с 1930 по 1944 год работал профессор Милош Марич.

Передача бесценных документов происходила в городском музее Нового Сада, который расположен в центральном здании форпоста на Дунае, где раньше находились армейские казармы и арсенал города. Глубоко символично, что там, где когда-то палили пушки и хранилось смертоносное оружие, теперь расположен один из важнейших центров культуры Сербии.

Новый Сад. Музей. Канцелярия. Передача писем, 2 марта 2010 года. На фото слева направо: Драгиша Марич (родственник Милевы Марич-Эйнштейн), Синиша Ёкич (издатель и сотрудник Музея) и Олег Акимов.

К сегодняшнему дню сложилась инициативная группа для проведения неотложных мероприятий по увековечиванию Маричей. Прежде всего, необходимо перевезти из Саратова прах Милоша Марича и из Цюриха прах Милевы Марич-Эйнштейн на Алмашское кладбище, которое находится в Новом Саду, где похоронены родители и сестра Зорка Марич.

Мэр города Новый Сад Игорь Павличиц рассказывает тележурналисту городского телевидения Apolo TV Каролю Ковачу (Karoly Kovacs), об увековечивании памяти Милевы Марич-Эйнштейн. (Кадр из кинофильма Кароля Ковача «Кисачка 20»).

Надо срочно отремонтировать Дом Маричей на улице Кисачка 20 и другие памятные строения. Город всё еще не имеет музейного помещения для постоянной экспозиции документов, фотографий и артефактов, связанных с этой семьей, а также для проведения научно-исследовательской работы. Нужны средства для проведения международных конференций и многого другого.

12 Февраля 2010 года на сайте «Блик» появилась заметка Драги Ньегована ( Инициатива родственника известного ученого ) следующего содержания.

Нови-Сад. Родственник Милевы Марич-Эйнштейн выступил с инициативой о перезахоронении останков знаменитой женщины-ученого из Цюриха (Швейцария), где она была похоронена в 1948 году, на сербском кладбище «Бранимира» («Branimira») в Нови-Саде. На муниципальном кладбище в Цюрихе, летом прошлого года была установлена памятная доска с ее именем от посольства Сербии. Драгиша Марич, проживающий близ Нови-Сада, утверждает, что мать квантовой механики, заслуживает того, чтобы быть похороненной на семейном кладбище вместе с ее родителями, сестрой и братом.

Инициатива потомка исходит из того, что местонахождение праха Милевы Марич точно не известно. Но есть могила ее отца Милоша, ее матери Марии, ее сестры Зорки и ее брата Милоша. родственник предпринял процедуру перезахоронения много лет назад, когда Швейцарией не было сделано еще ничего, что касается мемориала. Но вот в прошлом году на кладбище в Цюрихе, где покоится Милева, установлен мемориал.

Могила сестры Зорки (1883 – 1938) и родителей —
Милоша (1846 – 1922) и Марии (1847 – 1935) Марич.
Алмашское кладбище, Новый Сад, 1 марта 2010 г.

«В принципе, для швейцарцев этот жест ничего не значит, в то время как для жителей Нови-Сада, Воеводины и Сербии такой мемориал был бы предметом их гордости. Сделайте это ради истории, — сказал Драгиша Марич, — если уж вы не смогли перенести на родину естественные останки своих знаменитых сородичей, Ёвана Дучица (Jovana Dučića) и Бранка Радичевица (Branka Radičevića). Мемориал Милевы Марич поможет сохранить светлую память о ней, будет вдохновлять нынешнее поколение. А что там, на чужбине?»

«Правда, есть в этой инициативе и немного спорного. Специалисты говорят, что на том месте похоронена не только она, а несколько человек. Тем не менее, разрешение на передачу останков семье юридически законно и, с моральной точки зрения, оправдано. В целом, это только вопрос родственников и сербского народа; нужна лишь общественная инициатива. В Цюрихе оценили эти доводы и не имеют ничего против них, всё можно решить, будь на то воля Сербии», — убежден Драгиша Марич.

На смотровой площадке Музея-крепости стоят д-р Драго Ньегован (слева) и родственник Милевы Драгиша Марич (справа), Новый Сад, 1 марта 2010 год.

Родственник добавил, что те, кто говорит о Милеве как о жене, несомненно, великого человека Альберта Эйнштейна, не понимают ее истинной роли. «Она была не просто его помощницей, а стояла с ним плечом к плечу. Если Макса Планка называют отцом квантовой механики, то матерью квантовой механики является Милева Марич», — говорит Драгиша Марич.

Почти 17 часов первого дня весны 2010 года
по башенным часам Музея-крепости Нового Сада.

Мэр города Игорь Павличиц (Igor Pavličić) утверждает, что к властям города пока еще никто официально по этому поводу не обратился. «Никто до сих пор не выступил с этой или аналогичными инициативами, но, в любом случае, город готов поддержать всё, что подпадает под юрисдикцию местных органов власти», — сказал Павличиц.

Можно надеяться, что по данному вопросу будет принято положительное решение.

*
*   *

Милева Марич — гений

Фильм сербского телевидения с моим скромным участием

*
*   *

Маргарет Маурер [7] считает, что жизнь Эйнштейна была сложена из двух половинок. Первая половина связана с наукой и первой женой, которая обеспечила ему славу ученого и университетскую карьеру. Вторая половина связана со второй женой, которая ничего не понимала в физике. Зато, находясь в лучах славы Альберта, она сделала всё от неё зависящее, чтобы вычеркнуть из жизни Альберта его первую жену. Маурер задается простым вопросом, почему писем от Милевы к Альберту сохранилось намного меньше, чем писем от Альберта к Милеве? В частности, пропорция любовной переписки периода 1897 – 1902 гг., с таким большим трудом опубликованная в 1987 году, выглядит как 1 к 4. Почему исчезло, например, первое большое (на 4-х страницах) письмо Альберта к Милеве, но сохранился ее короткий ответ? Кто произвел сортировку и по какому принципу производился отсев писем? Почему в поздние годы своей жизни Эйнштейн категорически отказался отвечать на вопросы Кларка ([7], [8]) о деталях своей ранней жизни (было заявлено частной жизни)? Почему всё рукописное наследие Эйнштейн передал не своим родственникам, а секретарше-любовнице и эконому-домоправителю? Подобных вопросов можно задать множество.

Честные биографы, знают, что Эйнштейн, подобно авантюристу Фрейду, вёл двойную жизнь. Он тщательно скрывал правду о Милеве Марич и поддерживал невероятные мифы, сочинявшиеся журналистами о самом себе. Сегодня мы уже никогда не узнаем ту истинную роль, которую сыграла первая жена Эйнштейна, так как слишком много материалов было намеренно уничтожено или случайно утеряно. И всё-таки о Милеве известно немало; кое-что рассказано на предыдущих страницах нашего сайта. Сейчас мы затронем те моменты, которые раньше не получили должного освещения. Начнем с того времени, когда Милева, как девушка, несомненно, высокоинтеллектуальная, вытеснила из сердца Альберта Эйнштейна его прежнюю любовь, Мари Винтелер. Когда он влюбился, нам не известно, но в 1901 году он уже точно сгорал от сильного влечения к ней. Он ей писал: «Я потерял разум, умираю, пылаю от любви и желания. Подушка, на которой ты спишь, во стократ счастливее моего сердца! Ты приходишь ко мне ночью, но, к сожалению, только во сне».

Однако симпатии его семейства и, в первую очередь, его деспотичной мамаши, остались на стороне Мари, которая происходила, по словам Шульмана, из «респектабельной швейцарской семьи». «В то время как сербов, — добавляет он, имея в виду Милеву, — считали бандитами, пребывающими где-то на задворках цивилизации» [2, с. 86 – 88]. До нас дошла переписка Йоста, Паулины и Розы Винтелер с родителями Альберта [6]. Из нее становится ясно, что родители Альберта рассматривали Мари в качестве будущей жены их сына, поэтому Милеву они приняли за хищницу, расстроившую их планы.

Вопреки заверениям некоторых биографов, в частности, Зелига [3, с. 45], Эйнштейн абсолютно не помогал Милеве в трудные для нее времена сдачи экзаменов, когда она была вынуждена жить одна, чтобы никто из родни Эйнштейна не мог видеть ее беременной. В итоге она не получает диплом, который позволил бы ей преподавать. Альберт же получил диплом 28 июля 1900 года. В расстроенных чувствах Милева, уже заметно беременная, поехала к родителям в Воеводину. Ее родители «отнеслись к ситуации с огорчением, но пониманием. Если что-то и привело их в настоящую ярость, это письмо матери Эйнштейна, содержавшее злобные нападки на характер их дочери. У Милевы просто в голове не укладывалось, что Полина могла ее так неистово поносить» [1, с. 107].

Возможно, после этого письма решено было дочь несчастной матери отдать другим людям. Это письмо было написано в октябре 1901 года. В сентябре этого года, Эйнштейн приступил к преподавательской работе в Шафхаузене, который находился в 20 милях от Цюриха. В начале ноября Милева на седьмом месяце беременности приезжает в Швейцарию, но селится вдали от своего возлюбленного, так как смертельно опасается его мамаши. «Я больше не хочу конфликтов, — пишет она Альберту. — Сама мысль о них приводит меня в ужас. Без них мне хорошо и спокойно... Скажи родителям, что я в Германии» [1, с. 108].

Беременная Милева надеялась на встречу с беспутным папашей, но тот избегает с ней встречи. «Если бы только знал, как я хочу тебя видеть, — писала она. — Я думаю о тебе все дни напролет, и ночи тоже» [1, с. 108]. Альберт, в общем-то, писал в том же духе, но упорно предпочитал видеть не ее, а только ее письма, о которых писал весьма своеобразно: «Они предназначены заменить мне жену, друзей, приятелей и родителей, и прекрасно справляются со своей задачей» [1, с. 111]. Что и говорить: морочить голову он умел. Это мастерство он оттачивал на нескольких сотнях посланиях, адресованных своим многочисленным любовницам.

Рождение в 1902 году дочери Лизерль не повлияло на жизнь Альберта. Все решения принимала Милева и ее родители, хотя в одном из писем он писал: «Нам осталось решить только одну проблему, как оставить нашу Лизерль при нас. Мне не хотелось бы от нее отказываться. Спроси своего отца. Он человек опытный и знает жизнь лучше, чем твой совсем заработавшийся и не практичный Джонни» [1, с. 114]. Картер и Хайфилд уверяют, что рождение внебрачного ребенка могло бы плохо сказаться на репутации чиновника, которым собирался стать новоявленный папаша.

Что ж, возможно, и такое объяснение. В конце февраля Альберт переезжает в Берн, где в ожидании вакансии в Бюро патентов живет со своими друзьями на средства, присылаемые его родителями и дядюшкой Цезарем Кох. Однако вряд ли он тогда задумывался над своей репутацией. Подобную мысль могла бы внушить ему мать, но она в тот момент была озабочена другим: подозрениями молодых людей в «грехе». О беременности и даже о рождении дочери Полина долгое время ничего не знала. Первые роды у Милевы прошли очень тяжело. После них несчастная мать много месяцев отлеживалась в постели. В течение года она два или три раза тайно навещала свою дочь. Потом Лизерль умерла.

Два года, 1901 и 1902, когда между Милевой и Альбертом были натянутые отношения, связанные с рождением внебрачного ребенка и отказом Альберта от женитьбы. Но 6 января 1903 года они, наконец, поженились, а 14 мая 1904 года у них родился первый сын, Ганс Альберт. Таким образом, их семейная жизнь потихоньку наладилась и годы с 1904 по 1910 можно считать самыми счастливыми; период между рождением первого и второго сына с точки зрения получения научных результатов являются наиболее плодотворными. В этот период Милева вместе с мужем несколько раз побывала в Новом Саду и других городах Сербии. В частности, точно известно, что в сентябре 1907 года Альберт посетил дом отца Милевы, Милоша Марича, на улице Кисачка-20. Можно не сомневаться, что в это время муж и жена дружно работали вместе над написанием научных статей, которые затем публиковались в «Annalen der Physik» под именем Альберт Эйнштейн.

В Бернском патентном бюро Эйнштейн работает с 23 июля 1902 года на самой низкооплачиваемой должности эксперта третьего класса. С 1 апреля 1906 года Альберт получает повышение, он становится экспертом второго класса, его оклад также повышается с 3500 до 4500 франков в год. 17 Июня 1907 года Альберт обращается в Бернский университет с просьбой предоставить ему должность приват-доцента. Просьба не удовлетворяется, так как не представлена обязательная в таком случае опубликованная работа. 28 Февраля 1908 года после вторичной попытки Эйнштейн получает должность приват-доцента. Представленная ранее неопубликованная работа называется «Влияние закона распределения энергии в излучении черного тела на состав излучения».

В начале 1908 года к Эйнштейну приезжает первый сотрудник Я. Лауб. Вместе с ним они публикуют две статьи. 21 Декабря 1908 года сестра Альберта, Майя Эйнштейн, защищает в Бернском университете диссертацию по романской филологии. В октябре 1909 года Эйнштейн вступает в должность экстраординарного профессора Цюрихского университета с начальным окладом, который у него был в Бернском патентном бюро. 28 Июля 1910 года родился второй сын, Эдуард или Эдвард (Eduard), когда Милеве исполнилось уже 35 лет.

Сначала младший сын, как некогда его мать, мечтал стать врачом, специализирующимся на популярной в то время психиатрии. С этой целью, он, как и мать, поступил в Цюрихский университет. Но в первые месяцы учебы безответная любовь к красивой студентке, учившейся на старшем курсе, спровоцировала в нем сильное психическое расстройство, которое давало о себе знать еще в детстве. Университет пришлось бросить. Оставшуюся часть жизни Эдуард провел в клинике для душевнобольных или дома подле своей матери, которая взяла на себя всю заботу о больном сыне. Влюбился Эдуард в 19, а уже 22 года, т.е. накануне отбытия Альберта Эйнштейна в США, его сознание навсегда погрузилось в сумеречное состояние.

Немало благостной неправды содержится в биографиях, написанных в наши дни, когда, кажется, всем уже известно, каким человеком был на самом деле Эйнштейн. Так, например, «урок толерантности» преподала нам В.А. Колегова, которая написала небольшую статью о родоначальнике релятивистского учения как о человеке, умеющем мирно разрешать любые конфликты. Она пишет: «Эйнштейн был нежным и заботливым отцом, хотя не мог общаться со своими детьми постоянно» [5]. Спрашивается, где автор нашла «нежного и заботливого отца»? Давайте посмотрим правде в глаза, и честно признаемся: такого черствого отца, каким был Альберт Эйнштейн, нужно еще поискать! Между тем слишком часто приходится слышать подобные сказки. Чтобы почувствовать, насколько не права Колегова, рассмотрим данный вопрос более детально.

У старшего сына, Ганса Альберта, были очень натянутые взаимоотношения с отцом, рано ушедшим из семьи. Он никогда не мог простить ему незаслуженно обидное обращение с матерью. Как демонстрацию лицемерия воспринял Ганс Альберт письмо отца, написанное ему после смерти Милевы: «Я очень расстроен, так как без ее помощи и сердца судьба твоего младшего брата внушает мне тревогу. Самое плохое, что он остался один на свете, в котором ничего не понимает».

Милеву ему не жаль — это понятно. Но о какой заботе к Эдуарду здесь может идти речь? Отец постоянно проявил к больному сыну жестокую бессердечность, которая глубоко ранила юношу. Эдуард родился 28 июля 1910 года в Берне на известной улице Kramgasse-49 (там сейчас музей Эйнштейна). Еще в детском и подростковом возрасте он не раз просил своего знаменитого на весь мир отца проявить к нему и матери хоть какое-то сочувствие. Но «гениальный физик» и одновременно «величайший гуманист планеты» отвечал преступной черствостью или злыми шуточками, унижающими и оскорбляющими их обоих.

В 1929 году Эдуард лучше всех сдал экзамены на аттестат зрелости. Мечтая стать психоаналитиком фрейдовского образца, он начал изучать медицину. Но в возрасте 20 лет Эдуард заболел отчетливо выраженной формой шизофрении. В 1932 году он окончательно прерывает учебу в университете и впервые ложится в Цирихскую клинику для душевнобольных под названием Бургхёльцли. В эту клинику в 1904 году привезли лечиться русскую пациентку Сабину Шпильрейн. Врачом ее был Карл Густав Юнг. История их любви рассказывается в моей работе «Образец обмана общественности или Коллективное бессознательное Шпильрейн, Юнга и Фрейда». Когда в психиатрическую клинику Бургхёльцли попал Эдуард, Юнг уже там не работал. После смерти своей матери в 1948 году он практически не покидал Цирихскую клинику, в которой скончался 25 октября 1965 года.

В студенческие годы Альберт часто обвинял свою мать в ограниченности и черствости. Это происходило, как мы видели, на фоне его огромной любви к Милеве. Эдуард, учась на медицинском отделении Цюрихского университета, тоже влюбился, как некогда его отец, но источником его раздражения была уже не мать, а именно он. Сын обвинял отца в том, что тот «бросил тень на его жизнь» и в этих словах сына была правда. Эдуард старался понравиться отцу, искал понимания и дружеского участия, но тот постоянно подтрунивал над ним или давал совершенно бесполезные советы. Так, например, в июне 1918 года, когда болезнь только-только обозначилась, он написал ему: «Побольше гуляй, тогда ты совсем выздоровеешь, и не читай совсем».

Картер и Хайфилд, уделив этому факту семейной жизни немало места, заключили так: «Своим отношением к младшему сыну Эйнштейн мог разве что загнать его в психологический тупик. Так, он сначала похвалил его афоризмы, а потом заявил, что Эдуард списал их у кого-то. Это убеждение, крайне тягостное для Эдуарда, укоренилось в семье» [1, с. 301]. Отец, с одной стороны, обвинял Эдуарда в излишнем фрейдистском самоанализе, «советовал сыну не относиться к себе слишком серьезно» [1, с. 302], с другой стороны, старшему сыну, Гансу Альберту, сообщил, что письма его младшего брата «совершенно не несут на себе отпечатка его личности, а интересы — поверхностны» [1, с. 300]. В общем, Эйнштейн к обоим сыновьям был несправедлив и невнимателен, только младшего сына из-за его патологической психики эта отцовская черствость ударила намного больнее, чем старшего.

Отец считал, что мать слишком «нянчится» с сыном. Милева почувствовала неладное в Эдуарде рано; несчастная любовь к старшекурснице только усугубила давно идущий патологический процесс в его мозгу. Когда Эйнштейн приехал в Цюрих в связи с нервным срывом сына «Он нашел Милеву, буквально потерявшей рассудок. Для обоих родителей было теперь ясно, что "Эдуард перенес какой-то психический слом... Семья поняла, что [сын] долго испытывал интенсивные и противоречивые чувства к своему отцу — чувство любви, даже преклонения, странным образом переплетенное с ощущением отверженности и личной неадекватности. Теперь казалось, что в его растерявшемся разуме не сохранилось ничего, кроме ненависти к Эйнштейну. При этом достаточно странным выглядело следующее: сам Эдуард понимал, что его разум пострадал и что он нездоров. Но юноша был не в силах стряхнуть депрессию. Его жизнь оказалось разрушенной, и он винил в этом отца"» [2, с. 318].

Встреча отца с сыном только обострила болезнь последнего; он грозился выброситься из окна своей спальни, расположенной на третьем этаже дома. Мать ели-ели оттащила сына от окна и вызвала врача. Несомненно, сын находился в сильной психологической зависимости от отца резко амбивалентного характера: с одной стороны, как и в детстве, когда они вместе музицировали, его непреодолимо тянуло к нему, с другой, он ненавидел отца лютой ненавистью за его грубые шутки и постоянное издевательства. В детстве в присутствии отца, сын часто замыкался и молчал, позже он впадал либо в депрессию, либо в истерику.

Альберт был черствым эгоистом и не собирался жертвовать личным временем и спокойствием ради больного сына. Поэтому он выделил деньги — благо они у него имелись — на оплату психбольницы, где сын провел большую часть своей жизни, и тем самым отгородил себя от неприятного зрелища. Последний раз 23-летний сын виделся с отцом в Цюрихе в мае 1933 года — это время, когда Гитлер пришел к власти и отцу уехал в Принстон. Старший сын со своей собственной семьей также уехал в США. Чуть более пяти лет он проработал в Принстоне, но потом уехал подальше от отца, стал работать в Сан-Франциско инженером. Потом он работал профессором гидравлики в Калифорнийском университете (Беркли). Эдуард же остался доживать свой несчастный век в Цюрихской психбольнице, где его навещала мать, которая с возрастом тоже стала испытывать трудности со своим психическим здоровьем.

После рождения второго сына личные и семейные отношения Милевы с Альбертом заметно охладели. Очевидно, это было связано с его карьерным ростом. В апреле 1911 года Эйнштейн назначается профессором Пражского университета, а в феврале 1912 года он преподает в Цюрихском Политехникуме, где сам учился с 1896 по 1900 год. Здесь в качестве профессора математики преподает его однокурсник Марсель Гроссман. Совместно они закладывают основы общей теории относительности. Весной 1913 года в Цюрих приезжает Планк, симпатизировавший Эйнштейну. Он предложил ему членство в Прусской академии наук, пост директора вновь организуемого Физического института имени кайзера Вильгельма, а также занять должность профессора Берлинского университета без обязательной учебной нагрузки. В июле Эйнштейн становится академиком, а в апреле 1914 года он переезжает в Берлин, чтобы занять место профессора в университете. Таким образом, Эйнштейн постепенно становится заметной фигурой в Европе. 26 Апреля 1914 году в берлинской газете «Die Vossische Zeitung» публикуется его первая статья, в которой впервые для широкой аудитории рассказывается о теории относительности. В августе этого года началась Первая мировая война.

Все это время Милева занимается детьми. Большую часть времени она проводит с ними у себя на родине в Сербии. 21 Сентября 1913 года Ганс Альберт и Эдуард были крещены в новосадской церкви Святого Николая. В Берлине, куда она приехала с обоими детьми к мужу, проживала Эльза Лёвенталь — будущая вторая жена Эйнштейна. Альберт изменил с ней Милеве; между супругами возникает ссора. На следующий день их друзья заметили на лице Милевы синяк и вздутия от ушибов. Жена с детьми возвращается в Цюрих. После этой ссоры Альберт выслал Милеве список унизительных требований, который говорил о всёвозрастающем напряжении между супругами. Их дальнейшее совместное проживание становится невозможным.

С точки зрения психологии, в любовных отношениях Милевы и Альберта с самого начала следует иметь в виду следующее немаловажное обстоятельство. Обыкновенно, женщины привлекали Эйнштейна исключительно в сексуальном плане. Он презирал их интеллект и низко оценивал душевные качества. Все не так было с Милевой. Его любовь к ней началась с обычного общения, затем появилось уважение, восхищение и, наконец, он стал неистово любить ее, восторгаться умом и красотой ее души. Никогда и ни с кем ничего подобного у него не случалось. Его любовные переживания были похожи на волнения Зигмунда Фрейда, когда он влюбился в разумную и одухотворенную Берту Паппенхейм (Анна О. или Ирма) — личность, намного превосходящую его самого.

Альберту удалось перестроить свои мозги так, чтобы увидеть в скромной девушке умного и прекрасного человека. Тогда ему удалось подняться до того высокого духовного и интеллектуального состояния, в котором он ни до, ни после своей влюбленности никогда не находился. К сожалению, его мамаше эта трансформация сознания была недоступна, так что сербская девушка навсегда осталась для Полины Кох противным «книжным червем», «хромоножкой», «ведьмой» и «хищницей», которая осмелилась расстроить ее планы и нарушить спокойствие ее родного сыночка.

Картер и Хайфилд так пишут о дурных предрассудках матери Эйнштейна: «Полина стала выказывать явную враждебность по отношению к Милеве, когда поняла, что в отличие от прежних увлечений Альберта, не выходящих за рамки флирта, его нынешние отношения серьезны и зашли достаточно далеко. То, что Милева не была еврейкой, значение не имело — Мари Винтелер [предшествующая его подружка] тоже не исповедовала иудаизм. Но Полина, по-видимому, разделяла свойственное многим жителям Германии предвзятое отношение к сербам. Мнение, что славяне — люди второго сорта, укоренилось в Германии задолго до прихода к власти Гитлера. Полина не доверяла Милеве еще и потому, что воспринимала ее как хищницу — женщина намного старше ее сына, да еще обладая физическим недостатком, пытается сбить его с пути истинного» [1, с. 74 — 75].

Из тогдашних писем Эйнштейна к Милеве Марич мы узнаем, какую неприязнь со стороны будущей свекрови испытала на себе несчастная невестка. Сыну, разумеется, досталось тоже. «Мама зарылась лицом в подушку, — пишет Альберт в одном из своих писем к возлюбленной, — и разрыдалась, как ребенок. Успокоившись, она немедленно пошла в яростную атаку: "Ты губишь свое будущее, ты закрываешь себе все возможности", "Ее ни в одной приличной семье не примут", "Если она окажется в положении, я тебе не завидую". Последний ее выпад, после множества предыдущих, вывел меня из терпения. Я стал яростно отрицать, что мы жили в грехе, и разругал ее на все корки... » [1, с. 77].

Угроза в отношении беременности Милевы, как мы уже знаем, не была пустой. Мамаша всё-таки добилась своего: появившуюся до брака дочь пришлось отдать в чужие руки. В другой раз Альберт написал: «Мои родители очень встревожены моей любовью к тебе. Мама часто и горько рыдает, и у меня нет здесь ни минуты покоя. Мои родители оплакивают меня почти так, как если бы я умер. Они не устают повторять, что моя привязанность к тебе принесет мне несчастье, они считают, что ты слабого здоровья» [1, с. 81]. Действительно, дома несчастному влюбленному от упреков матери не было прохода. Мать выкрикивала: «Она — как ты, она — книжный червь, а тебе нужна жена... Когда тебе исполнится тридцать, она будет старой каргой» [1, с. 78].

В отношении «книжного червя» мать была, по сути, права. Милева постоянно читала научные книги, потом долго размышляла над прочитанным и, наконец, бралась за перо. Дни и ночи напролет она сидела за письменным столом, что-то вычисляя и записывая в тетрадку. В такие дни она мало обращала внимание на бытовую неустроенность и семейные неурядицу. На первом месте у нее находилась физика. Она постоянно что-нибудь писала и вычисляла. Именно это для того времени неженское занятие сербской интеллектуалки больше всего бесило мещанскую душу ее свекрови. Однажды Полина написала сыну: «Этой госпоже Марич я обязана самыми горькими минутами, вернее, часами, в жизни. Если бы я была в силах, я сделала бы всё, чтобы она исчезла с нашего горизонта, она мне по-настоящему не нравится» [1, с. 119].

Естественно, Милеве злобная, враждебно настроенная к ней мать Альберта тоже «по-настоящему не нравилась». Однако она никогда не опускалась до ее примитивного уровня. Со своим горем она лишь однажды поделилась с подругой: «Как видно, у этой дамы одна цель: испортить как можно больше жизнь не только мне, но и своему сыну. Ох, Элен, я никогда бы не поверила, что бывают такие бессердечные люди, она же воплощенная злость!» [1, с. 108].

Семейство, из которого происходил Альберт Эйнштейн, не отличалось образованностью и благородством. Когда юноша влюбился в симпатичную, воспитанную и начитанную Милеву, он быстро понял, кто он и откуда происходит. Его стали раздражать домашние. «Моя мать и сестра, — делился он с Милевой возникшими у него новыми ощущениями, — кажутся мне ограниченными обывательницами, несмотря на все теплые чувства, которые я к ним испытываю» [1, с. 72].

Вот еще одно место: «Когда ты станешь моей маленькой женушкой, мы будем вместе прилежно заниматься наукой, и потому никогда не превратимся в двух старых обывателей, так ведь? Моя сестра показалась мне на этот раз непроходимо глупой. Только не становись похожей на них — это было бы невыносимо. Ты всегда должна оставаться моей колдуньей [ведьмой] и моим уличным сорванцом... Все, кроме тебя, кажутся мне чужими, они словно отделены от меня невидимой стеной» [1, с. 115]. Колдуньей — а правильнее здесь всё же воспроизвести негативную коннотацию и использовать слово ведьма — называла Милеву мать Альберта, которая считала ее безобразной и «чернокнижницей». Словосочетание уличный сорванец тоже довольно точно характеризует Милеву. В сравнении с маменькиным сынком Альбертом она была более независимой и, если можно так выразиться, отчаянной пацанкой, суровым воспитанием которой по-военному занимался отец.

Процитированный отрывок Картер и Хвйфилд взяли из очень важного для понимания письма, написанного 28 декабря 1901 года и высланного беременной Милеве в Новый Сад из Шафхаузена, где Альберт нашел временную работу. Теперь приведу несколько ключевых фраз из этого же письма, написанных непосредственно перед воспроизведенными нами строками. «Я сейчас собираюсь заняться изучением того, — пишет Альберт Милеве, — что Лоренц и Друде написали об электродинамике движущихся тел. Эрат должен достать мне эту литературу» [6, doc. 131].

Итак, Эйнштейн только собирается приступить к изучению предмета, который ляжет в основу статьи 1905 года «К электродинамике движущихся тел». В то время как еще 27 марта 1901 года он написал: «Я буду горд и счастлив, когда мы снова окажемся вместе и сможем довести нашу работу об относительности движения до победного конца» [6, doc. 94]. Таким образом, интерес Милевы к проблеме относительности движения возник намного раньше.

Правда, в письме 1898 года Эйнштейн рассуждал о несимметричности электромагнитных устройств, что получило отражение в преамбуле статьи 1905 года. Однако здесь надо учитывать многосложность тематики статьи. Об электродвигателях и динамо-машинах первый заговорил Альберт, так как эта тематика ему была близка, а преобразования Лоренца, по всей видимости, вывела Милева, так как данная задача сопряжена с математическим формализмом, которым Альберт не владел (к обсуждению этого вопроса мы еще вернемся).

В течение десяти лет, с 1898 по 1908 год, Альберт старался, хотя и без большого успеха, оберегать Милеву от нападок на нее со стороны матери и родных. Картер и Хайфилд пишут, что Эйнштейн в письмах, т.е. исключительно на словах и только перед Милевой, резко и как-то уж слишком прямолинейно критикует своих родственников, чем «временами напоминает твердолобого идеолога, который обличает загнивающую буржуазию. Это — разленившиеся люди, соглашатели и прихлебатели, ведущие праздную жизнь, из-за которой у них атрофировались мозги. Особенно доставалось женщинам — ленивые, расфуфыренные, вечно на что-то жалуются.

Нет, сам Эйнштейн, разумеется, не жалобщик, просто сейчас его окружают холодные, глупые и "безнадежно скучные" люди, для которых главными событиями дня являются трапезы, тянущиеся иногда целый час и больше. Как он писал, будучи в снисходительном настроении, беда была в том, что эмоции его родителей и большинства других людей определяются их инстинктами. Он имел в виду, что эти люди находятся на более низкой ступени эволюции, чем он. Более возвышенным натурам не остается ничего, как только напоминать себе, сколь сильно они зависят от этих низко развитых существ в отношении материального комфорта» [1, с. 83].

Это, может быть, и так, только не нужно забывать, что сам обвинитель выходец из той мещанской среды, которую он гневно обличал. Когда любовь к Милеве прошла и он стал изменять ей с другими женщинами, «родимые пятна», присущие всей его семейке, обернулись против нее. Альберт мог оскорбить свою первую жену, накричать или даже поколотить, что не шло ни в какое сравнение с раздраженным брюзжанием его мамаши. Малообразованный и плохо воспитанный паренек, каким был Альберт, но симпатичный, с чувственным ртом и насмешливыми глазами, которые, несомненно, нравились женщинам, интеллектуально и духовно находился ниже уровня своей подруги.

В пору своей влюбленности в Милеву, духовная убогость мамаши вызывала у Альберта сильное отвращение, по крайней мере, на словах. Но после развода с первой женой, мать снова выдвинулась на первое место. Для него, как и для Фрейда, мать оставалась единственно близким человеком, с которым можно было поделиться радостью и горем. «Честолюбие Полины подстегивало сына, — пишут Картер и Хайфилд, — в детстве и юности оно было для него одним из основных стимулов к развитию. Он охотно рассказывал ей о своих успехах, в мае 1919 года отправил пачку газетных вырезок, "чтобы мама получила новую порцию пищи для своей материнской гордости, которая и так уже достигла немалых размеров". Когда Эйнштейн теоретически обосновал отклонение Меркурия, то первое, что он сделал, это открыткой известил мать об "отрадной новости"» [1, с. 250 – 251].

В этом отрывке сказано, что мать стимулировала развитие сына. Да, наверное, Полина мечтала, чтобы Альберт «развивался», в частности, выучился игре на скрипке и стал первоклассным инженером-электриком, превзошедшим своего неудачливого папашу. На большее она никак не рассчитывала. Когда Альберт со второго раза поступил в Политехникум, мать была настолько удивлена его неожиданным успехам, что стала называть его «нашим профессором». Какую еврейскую мамашу не порадует факт, что ее милое чадо сделалось «самым умненьким».

Однако его отношения с Милевой ей активно не нравились. Полина, конечно, не связывала научные успехи сына с любовью к ненавистной ей сербке. Когда Альберт уже охладел к Милеве, но еще не воспылал страстью к Эльзе, он написал последней так: «Моя мать человек, в общем, доброжелательный, но в качестве свекрови — сущая дьяволица. Когда мы [с Милевой] оказываемся в ее обществе, я каждую секунду жду взрыва». Он писал также, что «когда его мать кого-то ненавидит, то становится по отношению к этому человеку очень коварной» [1, с. 217].

О матери Альберта Карл Зелиг писал общими уважительными предложениями, которые выдают его полную неосведомленность по всему спектру психологических явлений. В частности, Зелиг в адрес Полины Кох написал так: «Очень сердечными были, однако, и его [Эйнштейна] отношения с матерью, женщиной реалистически настроенной, широко мыслящей» [3, с. 45 – 46]. Теперь мы располагаем документальными свидетельствами того, что она мыслила весьма узко и по-мещански убого. Зелигу же не были доступны документы, которые всплыли после 1987 года. Поэтому дважды издававшуюся у нас в стране его книгу об Эйнштейне, в которой к тому же были произведены обширные изъятия, нельзя признать хоть сколько-нибудь объективной.

В первые годы женитьбы на Милеве Альберт находила в себе силы противостоять атакам сумасбродной мамаши, и вместе с женой сидел над написанием научных статей. Но когда Альберт повернулся к Эльзе, Милева навсегда замкнулась в своем мире, который был абсолютно не понятен тем, кто поверил в басни о выдающихся способностях «гениального физика». Брайен пишет: «Альберт описал [Эльзе] свое существование с Милевой как нечто подобное проживанию на кладбище — из-за ледяного молчания, царившего между ними... Но когда Эльза предложила развод, он пояснил: Милева не сделала ничего такого, что нормальный суд мог бы счесть основанием для развода» [2, с. 145].

Перелом в личных отношениях между Милевой, Эльзой и Альбертом приходится на день рождения Альберта, 14 марта 1913 года, когда Эльза как-то по-особому поздравила своего кузена с 35-летием. «Поздравления» Эльзы случайно увидела Милева. После этого между ней и Альбертом произошла ссора, закончившаяся рукоприкладством мужа. Дочь Адольфа Гурвица, профессора Политехникума, Елизаветой (или, Лизбет) Гурвиц была свидетельницей побоев Милевы.

«На следующий день Лизбет с матерью навестили Милеву и увидели, что лицо у нее сильно распухло. Лизбет догадалась, что на лице у Милевы следы побоев. Эйнштейн был человек физически сильный, и как бы мы не относились к этим словам, но Ганс Альберт вспоминает, что за плохое поведение отец его бил» [1, с. 202]. Между прочим, в обосновании брачного развода с Милевой, помимо супружеской измены, говорилось также и о «яростных стычках между супругами», которые, очевидным образом, сопровождались физическим избиением мужем своей некогда горячо любимой жены.

В характере Милевы абсолютно не было тщеславия, главное, чтобы у Альберта всё получилось, говорила она. «Я счастлива, что к нему пришел успех, — пишет она Элен Савич, — которого он действительно заслуживает. Остается только пожелать, чтобы слава не испортила его как человека, я очень на это надеюсь» [1, с. 168]. К сожалению, этим надеждам не суждено было сбыться. Картер и Хайфилд замечают, что «гордость Эйнштейна граничила с высокомерием». «Он не воспринимал всерьез повседневные заботы окружающих и был в общении с ними то по-детски жизнерадостен, то откровенно циничен. Это не означает, что Эйнштейн изменился, просто присущее ему чувство отстраненности от других людей стало сильнее. Оно способствовало тому, что он все дальше отходил от Милевы, в которой уже не нуждался для осуществления счастья, но самодостаточности он так и не обрел» [1, с. 169].

Милева Марич буквально сделала из Альберта Эйнштейна ученого. Однако когда он почувствовал, что может обходиться без нее, он стал ей изменять и всячески грубить. Например, в письме от 18 июля 1914 г. для продолжения их совместной жизни он выставил ей следующие унизительные условия, известные как Memorandum [CPAE, vol. 8, doc. 22]:

• Ты заботишься о том,
1. чтобы моя одежда и бельё содержались в аккуратном состоянии;
2. чтобы я три раза в день получал в свою комнату надлежащим образом сервированную еду;
3. чтобы моя спальня и рабочий кабинет содержались постоянно в порядке, особенно чтобы мой письменный стол был только в моём распоряжении.
• Ты отказываешься от всех личных отношений со мной, соблюдение которых не является обязательным в обществе. В частности, ты отказываешься
1. от того, чтобы я сидел при тебе дома;
2. от того, чтобы я с тобой выходил в свет или путешествовал.
• Особо обязуешься ты в общении со мной обращать внимание на следующие пункты:
1. Ты не должна от меня ожидать нежностей и не делать мне каких-либо упрёков.
2. Ты должна немедленно прекращать обращённую ко мне речь если я об этом прошу.
3. Ты должна немедленно без возражений покинуть мою спальню или кабинет если я об этом прошу.
• Ты обязуешься ни словами ни действиями не унижать меня в глазах моих детей.

Обратите внимание на пункт А.3, в котором говорится: «особенно чтобы мой письменный стол был только в моём распоряжении». Дело в том, что в начале их совместной жизни и работы, в период с 1900 по 1908 год, когда вышли в свет четыре эпохальных статьи Эйнштейна, их общий письменный стол был главным образом в распоряжении Милевы, которая взяла на себя основной труд по написанию научных статей и связанных с ними расчетов.

Однако на момент появления Меморандума жена-помощница ему больше уже не нужна. 26 Апреля 1914 года в берлинской газете «Die Vossische Zeitung» публикуется первая газетная статья Эйнштейна по теории относительности, а 2 июля на заседании Прусской академии наук он произносит торжественную речь при вступлении в должность профессора Берлинского университета. Его звездный путь начался, но славу и почет бывший третьеразрядный служащий патентной конторы не хочет разделить со своей верной спутницей. Поэтому Альберт прогоняет жену из их общей спальни и кабинета, он также не берет ее «в свет или путешествия».

Они жили уже несколько лет порознь, когда он в феврале 1916 года написал ей: «Итак, поскольку наша раздельная жизнь прошла проверку временем, я прошу тебя о разводе» [1, с. 231]. Своему другу Бессо он также написал: «Я был бы уже сломлен и душевно, и физически, если бы не нашел в себе сил удалить ее на безопасное расстояние, так, чтобы не видеть ее и не слышать» [1, с. 232].

Узнав о категорическом требовании Альберта, Милева испытывала страшное потрясение; она валится с ног и ее отвозят в госпиталь. В августе 1916 года Милеву навещает Елена Савич. Поскольку ее подруга прикована к постели и требует длительного лечения, Елена забирает на время к себе домой (в Лозанну) детей Милевы, чтобы присматривать за ними. К 12-летнему Гансу Альберту и 6-летнему Эдуарду отец относится так, будто это не его, а какие-то чужие дети. Не верит он и жене, считает, что она притворяется, «ломает комедию» только из вредности к нему. В октябре Милева всё еще чувствует слабость. В это время к ней из Нового Сада приезжает сестра, Зорка, которая сама страдает психическим расстройством. Какое-то время она помогает Милеве присмотреть за детьми, но потом сама на два года ложится в швейцарскую психиатрическую клинику Бургхёльцли, где потом будит лечиться Эдуард.

Милева по-прежнему любила Альберта и эта атака на нее со стороны самого дорогого ей человека, который к тому времени сделался мировой знаменитостью, подкосила ее. Она была деморализована, перенесла несколько сердечных приступов и в полном изнеможении духовных и физических сил на несколько месяцев слегла в постель. Ее бывший муж принял это за притворство, которым воспользовалась жена, дабы воспрепятствовать разводу. «Вы и представления не имеете о природной хитрости подобных женщин», — писал он Бессо. Того же мнения придерживалась и его мамаша, Полина Кох. «Может быть, ей слегка и нездоровится, но в основном она притворяется», — писала она Эльзе.

Бессо встал на защиту Милевы, стараясь убедить Эйнштейна в серьезности ее заболевания. Но тот по-прежнему не проявлял ни малейшего чувства сострадания к своей всё еще супруге. «На протяжении 20 лет мы хорошо понимали друг друга, — пишет Эйнштейн Бессо. — Теперь же я вижу, как в душе у тебя закипает гнев на меня, и причина его — женщина, дела которой тебя не касаются. Оставь! Она того не стоит, будь она хоть тысячу раз права» [1, с. 234]. Альберт дал понять своему другу, что если Милева даже и умрет, то ему нисколько не жаль ее. В одном из писем к Бессо он так и написал: «Меня радует, что состояние моей жены улучшается, хотя и медленно. Но, разумеется, если это мозговой туберкулез, что весьма вероятно, быстрый конец был бы предпочтительнее долгих страданий» [1, с. 235].

Когда Милева и Альберт уже стали подозревать, что их младший сын психически больной человек, в письме к Бессо он относительно Эдуарда сурово писал: «Надо уметь смотреть правде в глаза, даже если это тяжело». А через несколько месяцев, в другом письме, добавил: «Кто знает, может, было бы лучше, если бы он покинул этот мир до того, как по-настоящему узнал его» [1, с. 239]. Подруге Милевы, Элен Савич, Эйнштейн также отписал о своем решительном разрыве со своей женой: «Несмотря на все мое сочувствие, она превратилась для меня в ампутированную конечность, и это навсегда. Мы больше никогда не станем близкими людьми, я кончу свои дни вдали от нее, и уверенность в этом мне необходима» [1, с. 236].

В этих словах сквозит не просто черствость к близким людям, но какая-то бесчеловечность. Как все это контрастирует с портретом гуманиста, который был нарисован в дешевых биографических книгах. Но судьба воздала должное и грешнику за его жестокую бессердечность. В том же, 1916 году, Альберт как и Милева, перенес сильнейший нервный срыв, после которого на долгие месяцы слег в постель, потеряв в весе более 20 килограмм.

В конце концов, Милева дала разрешение на развод, но при условии, что в случае получения им Нобелевской премии он должен будет передать премиальные деньги ей. Такой шаг мужа можно истолковать так: главные научные идеи, за которые могли вручить награду мужу, принадлежат жене. Думать, что Эйнштейн мог согласиться отдать нобелевские деньги из сострадания к своей первой жене и детям, было бы не верно. Жену он возненавидел, а к детям был равнодушен. Никакого нравственного долга перед родными и, вообще, перед кем бы то ни было, он не испытывал. Кроме того, вопреки распространенному мнению, он любил деньги и постоянно нуждался в них.

Итак, в 1919 году Эйнштейн оказался свободен. Перед ним открылась возможность жениться на своей кузине или... на ее старшей дочери, Ильзе. Этот вариант, как мы уже знаем, тоже рассматривался. И всё-таки выбор пал на кузину, брак с которой зарегистрирован 2 июня 1919 году. В этом же году во время солнечного затмения была подтверждена общая теория относительности. Эйнштейн мгновенно сделался знаменитым на весь мир. В обществе он теперь появлялся с Эльзой. Милева же оказалась в полной безвестности. После бракоразводного урегулирования ей перепали кое-какие деньги, но их не хватало, чтобы содержать двух сыновей — 15-летнего Ганса Альберта и 9-летнего Эдуарда. Поэтому она стала подрабатывать репетиторством, давая уроки математики и музыки.

В 1920 году Милева оставляет детей на Елену Савич и выезжает на три месяца в Новый Сад, так как ее престарелые родители не знают, что делать с Зоркой, психическая болезнь которой все более прогрессировала. Она всё больше страдала паранойей и проявляла крайнюю агрессию в отношении отца. Осенью 1922 года Милеве вновь срочно выезжает на родину. Зорка, похоже, случайно сожгла огромную пачку денег, которую отец спрятал в пустой печи. Он же посчитал, что она сделала это нарочно. После этого случая трагические события разворачивались стремительно. С Зоркой произошел сильный психический припадок; отец не выдержал жуткой картины и скончался от удара. Врачи выдали на руки Милевы документ, свидетельствующий, что ее сестра невменяема и не несет никакой юридической ответственности за уничтожение большой суммы денег и смерть отца.

В декабре 1922 года Эйнштейн, находясь с лекциями в Японии, узнает о присуждении ему Нобелевской премии. На церемонии вручения он присутствовать не может. Согласно бракоразводному договору, деньги Нобелевского Фонда были переданы Милеве в январе 1923 года в объеме 121 572 шведских крон, что составляет в пересчете на доллары США 2003 года сумму, равную приблизительно 350 тысячам. Она вложила эти деньги в недвижимость, купив два дома и квартиру на Huttenstrasse, в которой поселилась сама вместе с сыновьями.

В 1929 году Милева оканчательно убеждается, что ее младший сын, Эдуард, страдает от неизлечимой шизофрении. В 1934 году умерла мать Милевы, еще через три года — сестра Зорка, а 20 декабря 1936 года умерла Эльза. После этих событий Ханс Альберт, его жена Фрида и два внука переселяются в США. К 1939 году Милева израсходовала все деньги от Нобелевской премии. Ей не хватало денег на лечение Эдуарда и содержание квартиры в Цюрихе на Huttenstrasse, где она оставалась жить с Эдуардом. Милева уже продала два здания и сталкивается с лишением права выкупа закладной на свою квартиру.

Милева просит у Альберта помощь. Он берет ее квартиру в свою собственность с правом проживать в ней Милеве и Эдуарду. В 1947 году Эйнштейн, почувствовав приближение ее смерти, за полтора года до ее фактической кончины, продал за 85 000 швейцарских франков принадлежавший ей огромный дом, купленный на деньги от Нобелевской премии. Дележка ее имущества, как будто бы она уже умерла, настолько возмутила Милеву, что она решила отомстить ему тем, что не отдала деньги, вырученные за этот дом. Вот как это получилось.

В результате юридического недосмотра, вырученные за дом деньги получает не он, а Милева. Альберт начал угрожать своей бывшей жене, требуя вернуть ему якобы украденные деньги. Однако на руках Милевы оставалась его доверенность, которая имела юридическую силу на территории Швейцарии. И хотя деньги ей первоначально были выплачены по ошибке, вернуть их можно было только с ее согласия. Этого согласия она дать не захотела, так как ей надо было думать о больном сыне. Эйнштейн же имел денег с избытком и нисколько бы не пострадал от потери указанной суммы.

В конце мая 1948 года с Эдуардом случился сильный нервно-психический припадок. Мать, сильно переживая за него, сама слегла на больничную койку; у нее отнялась вся левая половина тела. «В конце сороковых годов, — пишут Картер и Хайфилд, — состояние Милевы резко ухудшилось, по-видимому, у нее начались серьезные нарушения мозгового кровообращения. Во время холодов, ковыляя по обледеневшим улицам, чтобы навестить Эдуарда в клинике, она сломала ногу. Прохожие нашли ее, лежавшую без сознания на дороге... Ее доставили в больницу, но после этой травмы Милева до конца так и не оправилась... Милева, лежа со сломанной ногой в больничной палате, принимала белые стены за снежные вихри, сквозь которые она силится и не может пробиться к сыну, которого должна спасти» [1, с. 327 — 328].

Перед самой смертью, по свидетельству очевидцев, Милева сделалась совершенно невменяемой. Она беспрестанно звонила в колокольчик, зовя кого-то на помощь, непрерывно повторяла слово «нет» и, наконец, изъявила желание, чтобы ее поместили вместе с ее сыном в психиатрическую лечебницу.

Она умерла 4 августа 1948 года. Под матрацем, на котором умерла Милева, были обнаружены 85 тысяч швейцарских франков, которые она сберегла на лечение своего безнадежно больного сына.

Милева была крещена в Сербской Православной Церкви. Но поскольку в Цюрихе сербского прихода тогда не существовало, она была прихожанкой русского храма. 6 Августа 1948 года ее отпевал русский протоиерей Давид Чубов. В связи с истечением срока аренды земли (25 лет), ее могила должна была быть уничтожена и только по счастливой случайности она уцелела. Розыском захоронения занялся сербский исследователь Петр Стоянович, который нашел могилу своей соотечественницы.

29 августа 2004 года в воскресенье в 16 часов на Нордхеймском (Nordheim) кладбище в Цюрихе состоялась панихида по православной Милеве Марич, которую совершил настоятель Воскресенского прихода Московского Патриархата священник Олег Батов. На богослужении присутствовали священники Греческой и Сербской Православных Церквей, представители Евангелическо-Реформатской церкви, Консульства Сербии в Швейцарии, местных властей, прессы и общественности города.

---

1. Картер П. и Хайфилд Р. Эйнштейн. Частная жизнь. — М.: «Захаров», 1998 (Paul Carter and Roger Highfield «The Private Lives of Albert Einstein», 1993).
2. Брайен Д. Альберт Эйнштейн / Пер. с англ. Е.Г. Гендель. — Мн.: «Попурри», 2000 (EINSTEIN: A LIFE by Denis Brian. — N. Y.: John Wiley & Sons, Inc., 1996).
3. Зелиг К. Альберт Эйнштейн. — М., 1966. (Carl Seelig: Albert Einstein. Eine dokumentarische Biographie, Zurich-Stuttgart-Wien (Europa Verlag) 1954).
4. Пайс А. Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна / Пер. с англ. В.И. и О.И. Марцарских / Под ред. А.А. Логунова. — М.: «Наука», 1989 (Abraham PAIS «'Subtle is the Load...' The Science and the Live of Albert Einstein». — Oxford — N.Y. — Toronto — Melbourne: OXFORD UNIVERSITY PRESS, 1982).
5. Колегова В.А. Альберт Эйнштейн / «Урок толерантности» — совместный проект УВКБ ООН «Первое сентября».
6. The Collected Papers of Albert Einstein (CPAE). Volume 1. The Early Years, 1879-1902, Princeton University Press 1987.
7. Maurer, Margarete. Weil nicht sein kann, was nicht sein darf... "Die Eltern" Oder "Der Vater" Der Relativitatstheorie? (Aus: PCnews, Nr. 48, Jg. 11, Heft 3, Wien, Juni 1996, S. 20-27).
8. Clark, R. Einstein: The Life and Times. New York: World Publishing Company (1971).