О.Е. Акимов

Двойственность: решение еврейского вопроса (КП 28)

В предыдущей, 27-й части, "Конструктивного познания" рассказывалось о биографии Ленарда, которого обычно представляют как антисемита и фашиста. Однако мы обратили внимание, с какой нежной любовью и бесконечным чувством благодарности он относился к немецкому физику Генриху Герцу, еврею по национальности. Ленард опубликовал на английском языке трехтомник его трудов. Второй том этого сборника посвящен вопросам распространения электромагнитных колебаний. Ленард был свидетелем, как на базе этого величайшего открытия еврея-физика в Германии было налажено производство радиоприемников — главного технического средства пропаганды Геббельса. Это вам не спекулятивная теория относительности, которая не дала ни одного полезного технического устройства. Вот почему Ленард превозносил до небес одного еврея, Генриха Герца, и презирал другого еврея, Альберта Эйнштейна.

Теперь откроем немецкоязычную Википедию. Читаем: "Филипп Эдуард Антон (фон) Ленард — австро-венгерский физик (с 1907 года получил немецкое гражданство)". Значит, автор этой статьи в Википедии не отнес его к немцам по этнической принадлежности, отметив лишь, что в 1907 году, когда Ленарду исполнилось 45 лет (заметим, что это далеко не юноша, мужчина был уже в зрелом возрасте) — он получил немецкое гражданство.

Ленард родился в 1862 году в Братиславе в семье тирольского торговца вином. В своем родном городе он окончил Королевскую гимназию, а после там же преподавал на венгерском языке. В молодости, Ленард был венгерский националист. Его любимым языком был венгерский, и он категорически отказывался использовать немецкие географические названия для обозначения венгерских провинций, в которых ему приходилось проживать.

Свое имя он писал на венгерский манер — Фюлеп Ленард или Lenardi. С 1880 года свое высшее образование он получил, не выезжая за границы Австро-венгерской империи, в Будапеште и Вене. Проучившись пару семестров на отделениях естественных наук, он понял, что его родная империя не сможет обеспечить ему знания надлежащего уровня. Нужно переезжать в соседнюю, Германскую империю, а для этого нужны деньги. Поэтому он решил прервать учебу, вернулся в свою родную Братиславу и пошел работать в винный магазин отца.

К 1883 году Ленард, наконец, заработал необходимую ему сумму денег и отправился на учебу к Георгу Квинке и Роберту Бунзену в знаменитый, очень древний Гейдельбергский университет. Один семестр он прослушал курс лекция у Германа фон Гельмгольца в Берлине. Наконец, в Гейдельберге в 1886 году он защитил докторскую диссертацию на тему «О колебаниях падающей капли". В 1889 году он вернулся к Георгу Квинке в качестве ассистента, где работал в Физическом институте при Гейдельбергском университете. После краткого пребывания в Лондоне и Вроцлаве он переехал в Бонн, где с апреля 1891 года начал работать ассистентом у Генриха Герца в Бонне. После ранней смерти Герца в 1894 году Ленард издал в Лондоне трехтомник его сочинений на английском языке.

В немецкоязычной Википедии отмечено важное обстоятельство. Эксперименты Ленарда способствовали прояснению корпускулярной природы катодных лучей, но в итоге приоритет открытия электрона в 1897 году, как мы уже знаем, закрепился за Джозефом-Джоном Томсоном. А еще раньше, в 1895 году, Вильгельм Конрад Рентген с помощью катодной трубки с окном Ленарда открыл X-лучи, впоследствии получившие наименования "рентгеновских".

Добавим, первый эксперимент с окном Ленарда прошел в 1892 году, поэтому Ленард посчитал, что Рентген получил первую, только что утвержденную Нобелевскую премию (в 1901 году), незаслуженно. Во-первых, без окна Ленарда рентгеновские лучи открыть невозможно; во-вторых, Ленард знал, что помимо корпускул из окна катодной трубки идет какое-то жесткое электромагнитное излучение.

Теперь откроем англоязычную Википедию. Читаем: "Филипп Эдуард Антон Ленард — немецкий физик, лауреат Нобелевской премии по физике 1905 года за исследования катодных лучей и открытия многих их свойств. Он был националистом и антисемитом. В качестве активного сторонника нацистской идеологии, он поддержал Адольфа Гитлера в 1920-е годы и в период нацизма был важным примером для подражания в движении за "немецкую физику».

В разделе, где рассказывается о молодости Ленарда, сообщается, что его родители говорили по-немецки (о венгерском языке не сказано ни слова). В 17 веке они переехали из Тироля в Братиславу (Королевство Венгрии). Отец, Филипп фон Lenardis (1812 – 1896), торговал в Братиславе вином; мать носила имя Антонина Бауманн (1831-1865). По фамилии можно было бы сказать, что она еврейка — Бауманн.

Молодой Ленард учился в Братиславе в Королевской католической гимназии", которая, как он сообщает в своей автобиографии, написанной на венгерском языке (она есть в Интернете), произвела на него большое впечатление (особенно, преподаватель, Вергилий Клатт). В 1880 году он изучал физику и химию в Вене и Будапеште. В 1882 году покинул Будапешт и вернулся в Братиславу, но в 1883 году переехал в Гейдельберг, когда выиграл конкурс на работу ассистентом в университете Будапешта, но отказался от нее (от этой работы).

В Гейдельберге он учился у прославленного Бунзена, прервал учебу и один семестр проучился в Берлине у Германа фон Гельмгольца. Докторскую степень получил в 1886 году. В 1887 году работал в Будапеште у Лоранда Этвеша в качестве демонстратора. Добавим, барон фон Этвеш — венгерский физик, с 1883 году он рядовой член Венгерской академии наук, а с 1889 — ее президент.

Этвеш — один из самых известных физиков в Венгрии. Его имя присвоено Будапештскому университету. В 1870 году он закончил Гейдельбергский университет. В 1888 сконструировал крутильные весы, на которых в течение 10 лет осуществил большую серию экспериментов по проверке равенства гравитационной и инертной массы. Результаты показали, что равенство этих двух масс, которые считались различными, выполняется с высокой точностью. Позже на основе его измерений Эйнштейн провозгласил постулат для своей общей теории относительности.

Дальше в англоязычной Википедии рассказывается о катодных трубках с окошком, через которое можно было изучать физические свойства лучей. Так как лучи преодолевали какое-то расстояние, проходя через толщу воздуха, лист картона и другие вещества, а потом постепенно затухали, он догадался, что катодные лучи состоят из крохотных частиц, диаметр которых меньше диаметра молекул воздуха и других веществ. Ленард утверждал, что атомы и молекулы по большей части объема пусты, ничем не заполнены. Это вытекало из проведенных им опытов по измерению затухания интенсивности лучей в зависимости от числа бумажных листов.

Кроме того, Ленард заметил, что поглощение лучей в первом приближении было пропорционально плотности материала. Это противоречило факту, что катодные лучи представляют собой электромагнитное излучение, когда затухание происходит по экспоненте. Однако наблюдаемая картина вылета через окно Ленарда электронов смазывалась из-за наличия какого-то высокоэнергетического электромагнитного излучения, которое в 1895 году было названо рентгеновским.

Джозеф-Джон Томсон, как и Вильгельм Конрад Рентген, работал параллельно с Филиппом Ленардом и, очевидно, внимательно следил за тем, что он делал по журнальным публикациям. Статей у Ленарда в тот период было очень много. Среди физиков того времени преобладало мнение, что Ленард был больше экспериментатором, чем теоретиком, а Томсон, наоборот, считался прекрасным теоретиком, отлично владел математикой, но экспериментатор из него был неважный.

Известно, что он, по крайней мере, в течение двух лет колебался перед тем, как объявить об открытии в 1897 году электрона. Тем не менее, Ленард сказал, что он явно поспешил с этим открытием: ситуация с катодными лучами к этому моменту была еще до конца не ясной. Более того, он обвинил Томсона в плагиате. Но Нобелевский комитет, обходя категорическое заявление Ленарда — Нобелевскую премию Томсону не давать — поступил хитро. Он объявил, что Нобелевская премия по физике 1906 года присуждается Джозефу-Джону Томсону "в знак признания огромных заслуг в теоретических и экспериментальных исследованиях по проведению газами электрического тока". Ни о каком открытии электрона и об экспериментах с катодными лучами здесь, как мы видим, не сказано ни слова. Аналогичным образом Нобелевский комитет поступил в отношении Эйнштейна.

В 1910 году Вильгельм Оствальдт предложил номинировать Эйнштейна Нобелевской премией за создание им теории относительности. Потом еще десятки физиков многократно выдвигали его на эту премию за то же самое. Давление на Нобелевский комитет многократно усилилось, когда общую теорию относительности якобы подтвердил эксперимент 1919 года во время солнечного затмения. Однако Ленард, пользовавшийся громадным авторитетом, справедливо считал, что данное астрономическое наблюдение было проведено неточно; обе теории относительности — ошибочны. Более того, он объявил Эйнштейна плагиатором, укравшим результаты расчета отклонения лучей от звезд вблизи Солнца, из статьи 1804 года немецкого астронома Иоганна Георга фон Зольднера. В итоге, Эйнштейн получил Нобелевскую премию 1921 года за работу, написанную Милевой Марич, в которой объяснялся фотоэффект, открытый Ленардом, для чего она ввела понятие кванта света.

*
*   *

Нам, непременно, нужно будет что-то сказать по этому поводу, но прежде давайте поговорим еще на одну важную, но, вместе с тем, крайне неприятную и даже взрывоопасную, тему, которая называется "национальный вопрос". Начнем издалека, из области, лежащей далеко за пределами физики.

Многие рационально мыслящие исследователи, историки науки согласны, что психоанализ — это псевдонаука. Разоблачению этой мошеннической психиатрии мы тоже посвятили целых две книги и несколько статей. Вместе с этим критическим материалом на сайте Sceptic-Ratio вы найдете четвертую главу серьезного ученого Кевина Макдонельда против фрейдизма — как одной из методик лечения душевнобольных, так и широко распространенной идеологии.

Начнем читать четвертую главу книги "Культура Критики" с самого начала:

"Известная карикатура бородатого, с моноклем, фрейдистского аналитика, пытающего своего лежачего клиента воспоминаниями о своих туалетных упражнениях ушли в прошлое и врожденная страсть к этому действу сейчас — анахронизм, также как и профессиональная практика этого пустого и болтливого искусства. Как такая искусственная теория могла стать настолько широко приемлемой, в отсутствие систематических доказательств или конкурентных экспериментов, перед лицом хронических неудач в терапевтическом вмешательстве во все основные виды умственных расстройств (шизофрения, мания и депрессия), является вопросом, который еще должен получить свое объяснение со стороны ученых и знатоков народной культуры. (Пол Чурчланд, 1995, 181)

Тезис данной главы состоит в том, что нельзя понять психоанализ как науку или, скорее, как политическое движение, не учитывая роль иудаизма. Зигмунд Фрейд является примерным образцом еврейского социолога, работы которого находились под влиянием еврейской идентичности и его негативного отношения к нееврейской культуре, как источнику антисемитизма.

До настоящего времени дискуссия относительно еврейского участия в психоаналитическом движении "по умолчанию, считалась неуместной" (Yerushalami, 1991, 98). Тем не менее, еврейское участие в психоанализе — "еврейской науке" — было очевидным как для самих участников, так и внешних наблюдателей движения, с самого его зарождения.

"История сделала психоанализ "еврейской наукой". Как таковой, он продолжает подвергаться нападкам. Он был уничтожен в Германии, Италии и Австрии, и был изгнан на все четыре стороны как таковой. Тем не менее, он продолжает даже сейчас постигаться как своими врагами, так и друзьями. Конечно, к настоящему времени появились достойные аналитики, которые не являются евреями. ...Однако, авангард движения за последние пятьдесят лет оставался преимущественно еврейским, как это и было с самого начала. (Yerushalimi, 1991, 98)

Образуя костяк руководства и интеллектуального авангарда движения, евреи, кроме того, составляли большинство членов движения. В 1906 г. все 17 членов движения были евреи, и они четко идентифицировали себя евреями (Klein, 1981). В своем работе 1971 г. Генри Симс и Спрей показали, что 62,7 процента американских психоаналитиков, которые были подвергнуты исследованию, идентифицировали себя как лица, имеющие еврейские культурные связи, по сравнению с 16,7 процента специалистов, которые подтвердили свое протестантское родство и 2,6 процента — католическое. Остальные 18,6 процента не выразили никакой культурной близости — процент более высокий по сравнению со всеми другими категориями работников умственного здоровья, который дает основание предполагать, что количество психоаналитиков с еврейским происхождением был даже выше 62 процентов (Henry, Sims & Spray, 1971, 27)".

*
*   *

Здесь мы остановимся; дальше, вы, дорогой читатель, прочтете сами. Сейчас перенесемся в другую часть книги "Культура критики", а именно во "Введение к первому изданию"; читаем:

"...Теоретическая физика 20-го века, — пишет Кевин Макдональд, — не попадает под разряд еврейского интеллектуального движения именно потому, что это была хорошая наука, без этнического следа в ее создании: еврейская самоидентификация и еврейские интересы были не важны для содержания теорий или для поведения этого интеллектуального движения. Тем не менее, евреи были непропорционально представлены в рядах теоретических физиков".

Вот с этим тезисом Макдональда согласиться нельзя. Данное утверждение вытекает из элементарного незнания физики, ложной уверенности в правоте теории относительности и прочих спекулятивных учений, созданных физиками-евреями. Большая часть материалов, опубликованных на нашем сайте Sceptic-Ratio доказывает это. Однако продолжим чтение Введения книги "Культура Критики".

"Я придерживаюсь того вывода, — цитирует Макдональд Фольсинга, — несмотря на то, что Эйнштейн, лидирующая фигура среди еврейских физиков, был сильно-мотивированным сионистом (1997, стр. 494–505); оппонентом ассимиляции, как презренной форме «мимикрии» (стр. 490), предпочитавшим смешение с другими евреями, к которым он обращался как к «компаньонам-соплеменникам» (стр. 489); демонстрировал некритичную поддержку большевистского режима в России, весьма типичную для огромного числа евреев в 1920-х и 1930-х годах, включая постоянную апологетику за показательные процессы в 1930-х годах (стр. 644-5); и переключился с позиции высокоинтеллектуального пацифиста во время Второй мировой войны, когда еврейские интересы не были на кону, до адвоката строительства атомных бомб для нанесения поражения Гитлеру.

С подросткового возраста он не любил немцев, и позже в жизни он критиковал еврейских коллег за их обращение в христианство и их «прусские» манеры. Он особенно не любил пруссаков, элитную этническую группу в Германии.

Обозревая свою жизнь в возрасте 73 лет, Эйнштейн самым недвусмысленным образом продекларировал свою этническую принадлежность: «Как только я достиг полной ясности о нашем ненадежном положении среди других народов, мои отношения с еврейством стали моей наиболее сильной человеческой связью» (Фольсинг, 1997, стр. 488).

Согласно Фольсингу, эта ясность начала развиваться в Эйнштейне с раннего возраста, но он не признавал ее до гораздо более позднего периода, что, по сути, является формой самообмана: «Будучи молодым человеком с буржуазно-либеральными воззрениями и верой в просвещение, он отказывался признавать [свою еврейскую идентичность]» (Фольсинг, 1997, стр. 488).

Напрасно Макдональд доверился Фольсингу, так не бывает, что в отношении физики евреи вели себя честно, прилично, достойно, а вот в отношении гуманитарных наук как-то неправильно. Поведение этой группы людей проявлялась одинаково, чего бы это ни касалось.

"Другими словами, — продолжает Макдональд, — вопросы этнической самоидентификации и даже этнической активизации в таких людях как Эйнштейн не имеют никакого отношения к вопросу рассматривали ли подобные люди содержание своих теорий как способствующее продвижению их этнических интересов и, в случае Эйнштейна, тому нет доказательств. Подобное не может быть сказано о Фрейде, «нью-йоркских интеллектуалах», боасианцах, и Франкфуртской Школе, где «научные» теории были создаваемы и используемы с целью продвижения групповых этнических интересов. Данная идеологическая цель становится очевидной, как только проясняется псевдонаучная природа этих движений. Значительная часть дискуссии в "Культуре критики" посвящена документированию интеллектуальной нечестности, отсутствию экспериментальной тщательности, очевидной политической и этнической мотивации, изгнанием несогласных, внутри-этническим сговором для доминирования в публичной интеллектуальной дискуссии, и всепроникающее общее отсутствие научного духа. По моему мнению, научная слабость этих движений является доказательством их функции как групповой стратегии".

Содержание последних предложений всецело соответствует тактике физиков-релятивистов, современных космологов, рассказывающих сказки о Большом взрыве, черных дырах и прочих нелепицах, сопоставимых по своему научному уровню с "достижениями" фрейдистов.

*
*   *

Подведем черту под изложенным Макдональдом "еврейским вопросом". Автор "Культуры критики" ошибся не только в Эйнштейне, причислив его к честным и порядочным ученым, не только в том, что отец-основатель современной физики сгубил эту науку на ее взлете, когда она подошла к раскрытию главной тайны природы — строению эфира; и не в том, что неправедные дела релятивистов были раскручены националистической пропагандистской машиной, а также слепыми почитателями спекулятивных знаний, как величайшее достижение ума человеческого. Трагедия разыгралась на более обширных территориях, можно сказать, космических. Хотя суть рассматриваемой здесь глобальной проблемы выражается одним-единственным словом — ДВОЙСТВЕННОСТЬ. И коль скоро принцип двойственности затронул напряженное поведение больших групп населения, покажем, как надо решить эту, далекую от физики, проблему.

Макдональд и его единомышленники (тот же Фольсинг) решили национальный вопрос слишком узко, однобоко и, в общем, неправильно. Недаром сионисты (этот термин берем в расширенном смысле) причислили его к антисемитам. Фрейд со своими временными попутчиками, образует одну сторону социально-психологического поведения, как и психоанализ, отражает только одну гносеологическую линию. Макдональд ничего не сказал о Берте Паппенхейм (она же Анна О. в книге "Исследование истерии" и Ирма в книге "Толкование сновидений"). Будучи помощником Йозефа Брейера, Фрейд начал лечить ее разговорами, предварительно вколов ей лошадиную дозу морфина.

Зигмунд был антиподом Берты и Йозефа — как с точки зрения понимания психического заболевания, так и с поведенческих позиций. Он не просто интеллектуально обокрал своего наставника (имеется в виду теоретическая часть "Исследование истерии"), упрямо настаивал на шаманских приемах лечения своей весьма здравомыслящей возлюбленной, но совершил по отношению к ним массу самых гнуснейших преступлений. На его совести лежит несколько смертей. Он хладнокровно убил своего старшего товарища и учителя Флейшеля.

(Далее идут фрагменты фильма с моим участием)

Как на примере Фрейда проявляет себя принцип двойственности? Вы это легко поймете, как только узнаете, что и Паппенхейм, и Брейер, и Флейшель были евреями, великими евреями, добрыми людьми и талантливыми учеными, но вместе с тем, "неправильными" евреями, с точки зрения евреев-националистов, которых нужно вычеркнуть из истории еврейского народа.

Почему? Потому, что они ни внутренне (т.е. психологически), ни внешне (т.е. с точки зрения поведения в обществе) не идентифицировали себя в качестве евреев, как особо привилегированной расы, "богоизбранного народа", как учит иудаизм. Они — за ассимиляцию, за растворение евреев в многообразной семье народов мира. Такой космополитизм всегда сильно раздражает и антисемитов, и сионистов. Внутривидовая борьба, как известно, самая жестокая и беспощадная.

Сионистов, объединяющихся в сплоченные группы в борьбе против антисемитов, наверное, не больше, чем космополитов. Они просто выделяются на нейтральном социальном фоне за счет активного неприятия общепринятых норм, не признания международных законов. В принципе, мы имеем дело с двумя противоположными стратегиями выживания: можно мимекрировать, как говорил Эйнштейн, а можно ощетиниться, отпугивая от себя всех потенциальных врагов.

*
*   *

Выше рассказывалось о еврейских корнях Генриха Герца, о его отце, Густаве Фердинанде Герце, великом гражданине Гамбурга, а также о династии Оппенгеймов и т.д. Так вот, эту ветвь еврейского народа сионисты хотели бы спилить. Герц-отец и другие родственники этой ветви совершили "преступление", приняв христианство да еще в самой его "ужасной" модификации — протестанткой. Зачем было отказываться от легендарного библейского имени Давид? Что, отцу ненавистна была звезда Давида — главного символа иудаизма. Так умри предатель в безвестности, как несчастный немец с именем Густав Фердинанд Герц. Твое потомство — сын Генрих Герц и его племянник, Густав Герц — тоже физик и, между прочим, лауреат Нобелевской премии 1925 года — для нас, "истинных евреев", не существуют.

Максимально выпукло принцип двойственности на еврейской почве проявился в России. Кого из евреев-физиков, живших в нашей стране, больше всего знают сейчас? Ну, конечно, лауреатов Нобелевской премии — прежде всего, Гинзбурга, недавно скончавшегося, потом, Ландау, Франка и Тамма. Два последних — за объяснение эффекта Черенкова. Черенков его открыл, а эти двое дали как будто бы объяснение эффекту. Только в действительности, суть эффекта они не понимали, потому что не поняли эффект Доплера (об этом рассказывалось в пятой части нашего видео "Эфир").

Ландау всю жизнь пытался скрестить теорию относительности с квантовой механикой. Естественно, у него ничего не вышло. Давать ему высшую награду по физике — не за что. Еще он известен как один из авторов многотомного учебника "Теоретическая физика". Но это не в счет: за написание учебников премию не дают.

Гинзбурга знают как лауреата премии, который написал самую длинную и подробную автобиографию из всех лауреатов. В ней он признается, что имел только четыре начальных класса систематического образования, все остальные знания черпал по ходу карьерного роста. Нобелевскую лекцию посвятил темной материи, т.е. предмету, которым занимался в последние годы жизни. Главная же заслуга его перед отечественной наукой — пропаганда теории относительности, чем он начал заниматься еще до войны, в конце 30-х годов прошлого века.

К уничтожению российской науки приступила группировка во главе с Иоффе, Таммом, Френкелем и прочими релятивистами. Им противостояла старая гвардия — Кастерин, Тимирязев, Миткевич и другие поборники классического подхода к физике. Эти трое неплохо представлены на нашем сайте, прежде всего, своими научными работами, а также небольшими биографическими справками. Я не успел написать хотя бы краткую историю науки в России. Имеется незаконченная вступительная статья "Война в российской науке", но она не годится для иллюстрации сейчас принципа двойственности.

Для иллюстрации этого принципа нужно понимать следующее. В конце 19-го века старые научно-образовательные институты (академия и университеты) работали из рук вон плохо. База для ведения научно-исследовательской работы целиком отсутствовала, лабораторий, которые появились в Европе, не было. С чего-то надо было начинать. Принципиальный вопрос: кто сообщил первый импульс развитию российской науки? Боргман Иван Иванович, профессор физики, первый выборный ректор Петербургского университета. Кто он по национальности? — Ассимилированный еврей, его отец приехал из Финляндии, женился на русской женщине. Этого достаточно, чтобы Боргмана навсегда вычеркнуть из истории отечественной науки.

После получения высшего образования он поехал на два года в Гейдельбергский университет на стажировку к Кирхгофу. В его лаборатории он провел больше всего времени, хотя посещал лекции и лаборатории многих других европейских ученых. В 1875 году вернулся домой, защитил диссертацию, поработал в нескольких учебных заведениях Петербурга, написал уйму научных статей и, наконец, издал двухтомный учебник "Основания учения об электрических и магнитных явлениях". По нему учились все российские студенты, но не только.

С начала 1883 года Боргман был призван преподавать физику Его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу, а с 1886 года он преподавал физику великому князю Георгию Александровичу, с 1890 года — князю Михаилу Александровичу и двум княжнам — Ксении Александровне и Ольге Александровне. Профессор пользовался колоссальным авторитетом в стране и мире. Помимо чисто научных статей написал множество популярных статей для энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, выходившего с 1890 по 1907 год

В 1901 году основал Физический институт при университете. Он — организатор съезда русских естествоиспытателей и врачей (1901 года) и двух Менделеевских съездов (1907 и 1911 года). В 1909 году он добровольно ушел с поста первого выборного ректора университета в знак протеста против нарушения прав студентов, но продолжил работу в университете вплоть до своей кончины в 1914 году.

При Петербургском университете действовало Русское физико-химическое общество с двумя отделениями: физическим и химическим; физическое возглавлял сам ректор, химическое — Менделеев. Общество издавало Журнал, с 1875 год по 1901 Боргман редактировал его. Он же нередко, особенно во время болезни председателя Общества, Петрушевского, вел заседания.

Самое известное заседанием, когда председательствовал Боргман, состоялось 25 апреля 1895 года, на котором Александр Степанович Попов сделал знаменитое сообщение "Об отношении металлических порошков к электрическим колебаниям".

"Ф. Ф. Петрушевский и его ученики И. И. Боргман и О. Д. Хвольсон были, собственно, первыми преподавателями курса научных основ электротехники, носившего тогда название «Электричество и магнетизм». ... Как и все русские физики последней четверти XIX века, учившиеся в Петербургском университете, Попов формированием своих физических воззрений больше всего обязан Ивану Ивановичу Боргману. Именно он, по свидетельству В. К. Лебединского, был ярым поборником учения Фарадея — Максвелла; у Боргмана изобретатель радио «получил первую предпосылку к использованию электромагнитных волн»".

И вот этого великого и очень известного в свое время человека вычеркнули из истории российской науки. Кто это сделал? Русские антисемиты? Нет, не они, а те, кто написал учебники по новой физике: Иоффе, Тамм, Ландау и Лифшиц. После ухода с поста ректора Боргман основал серию научных сборников под названием «Новые идеи в физике» и стал редактировать статьи для нее. В 1910 году вышел первый сборник, куда вошли статьи пяти авторов; две первые из них принадлежат авторам старой школы Ленарду и Дж. Дж. Томсону. Позиция Томсона нам известна, обратимся сейчас к статье Ленарда "Эфир и материя".

*
*   *

Читаем: "Механические модели и уравнения, т.е. оба рода образов, если только они правильны, вполне эквивалентны друг другу по своим результатам. Однако модели имеют одно большое преимущество перед голыми уравнениями; это преимущество заключается не столько в том, что механические модели гораздо больше удовлетворяют нас: ведь в модели мы имеем картину, более непосредственно связанную с изображаемым ею миром, чем дифференциальными уравнениями; но главным образом это преимущество заключается в том, что модели допускают при их рассмотрении пользоваться не только чисто математическими соображениями, но также геометрическими и динамическими представлениями, так как они представляют собой механизмы, функционирующие в трехмерном пространстве".

Это назидание, высказанное Ленардом в самом начале статьи, имеет не только дидактическое значение, которое, конечно же, нужно иметь в виду, когда преподаешь физику, например, студентам. Им необходимо пользоваться в своей исследовательской работе. В четырехтомнике "Немецкой физика" нами демонстрировались рисунки, разъясняющие суть физических явлений, работу опытных установок, графики изменения физических величин. Без этого — учебник не был бы учебником. Им нельзя было бы пользоваться, так как студенты ничего бы не поняли или усвоили материал неправильно, поверхностно, не смогли бы использовать знания в своей творческой работе, т.е. не научились бы правильно думать.

Это и происходит с теми, кто учился по учебникам без картинок, в которых одни только формулы. В их головах вместо адекватных моделей, соответствующих законам и явлениям реальности, присутствуют некие художественные образы, которые они с гордостью демонстрируют на экранах компьютеров, но не находят в реальном мире. Возьмите, к примеру, те же черные дыры. Интернет забит этой чертовщиной под завязочку, но телескоп Хаббл, обозревая пространства Вселенной на миллионы и миллионы световых лет, не сфотографировал пока ни одной, пусть даже, самой крохотной дырочки в пространстве и времени.

Самое ужасное, с чем мы столкнулись сегодня, это уродливое представление о самых элементарных явлениях природы, которые повсюду окружают нас в повседневной жизни. Я имею в виду эффект Доплера, о котором подробно рассказывалось в 6-й части фильма "Эфир". В 2000-х годах я обратился с письмом — и не одним — к академику Гинзбургу, новоиспеченному лауреату Нобелевской премии. У него есть квантовая теория эффекта Черенкова — абсолютно ошибочная по своей сути. Мне он ответил косвенно, через статью в УФНе, написанную одним из борцов с лженаукой, а к теме четырех классов образования он вернулся еще раз в статье, опубликованной в журнале "Огонек".

О конструктивном и формальном подходах к науке я подробно рассказываю в книге "Конструктивная математика" (она целиком выложена на сайте). Начинается она с освещения психологических аспектов познания, где затрагивается структура и функции мозговой деятельности. Затем я перехожу к логике и математике как к двум методам познания. Логический подход, как правило, недостаточен для описания мира; математический — дает меньше сбоев, особенно когда опирается на модели и образные представления. В книге показывается, что конструктивное мышление в представлениях и формальное в символах в большинстве случаев исключают друг друга.

Несмотря на некоторую размытость границ, можно все же говорить о двух альтернативных друг к другу когнитивных стратегиях. Есть люди, которые пользуются только логическими приемами, например, из древних ученых — это Аристотель. А есть противоположные ученые, например, Архимед, пользующиеся конструктивными методами. Объективно, вторые ученые — более успешны в исследованиях реального мира, но результаты их работы намного хуже усваиваются широкими слоями общественности, т.е. коллективным сознанием. И наоборот, результаты работы ученых из первой группы, пользующихся формальными приемами, строящих свои логические системы, казалось бы, в строгих логических понятиях, на самом деле далеки от истины. Так вот, конструктивисты и формалисты, мыслящие в двух непересекающихся психологических и эпистемологических пространствах демонстрируют всё тот же универсальный и всеобщий принцип двойственности.

В книге "Конструктивная математика" больше внимания уделяется всё же эпистемологическим или, говорят, гносеологическим аспектам, чем психологическим. В курсе "Естествознание", вышедшем в 2001 году, имеется пара лекций (14 и 15 их нет на сайте), которые посвящены больше психологии поведения, чем познанию окружающей действительности. Особенно актуальна сейчас для нас 9-я лекция, которая так и называется "Двойственность" (она частично воспроизведена на нашем сайте). Сначала в ней приводятся наглядные примеры из проективной геометрии (теоремы Паскаля и Брианшона), прекрасно иллюстрирующие принцип двойственности для этой конкретной математической области. Затем приводятся примеры из логики, линейного программирования, электротехники, приводится пример с пятью платоновыми телами. И во всех этих случаях принцип двойственности работает безотказно.

В математических, технических и физических науках принцип двойственности является мощным конструктивным приемом для синтеза новых теорий. В науках о человеке и обществе этот принцип также обнаруживает себя, хотя действие его не столь впечатляющее. В этой связи упомянем о психологической компенсации, которая часто происходит во сне.

Хорошо известная вещь: муж изменяет жене, но в своих сновидениях представляет себя образцом супружеской верности. Жена никогда не изменяла мужу, однако же, стыдится своих сновидений. Мужчине неуклюжему снятся сны, в которых он становится чутким, внимательным, предупредительным; например, в присутствии дам, на лету подхватывает падающую рюмку, ловко помогает споткнувшемуся человеку и т.д. Наше самонадеянное состояние и нахальное поведение оборачиваются во сне неуверенностью, кошмарным страхом за себя, безотчетным беспокойством за близких, непонятным ожиданием худшего, тягостным томлением.

С чем мы имеем дело во всех этих и подобных им случаях? Понятно, с компенсационным принципом, или принципом дополнения, мы же предпочитаем говорить о принципе двойственности, который распространяется не только на психику человека, его мышление и поведение, где действие его особенно заметно".

Далее, в этой 9-й лекции приводятся уйма примеров из обыденной, религиозной, культурной, политической жизни. Психологии двойственности, напомним, отведены две больших последних лекции (14 и 15), в которых рассказывается о психологической типологии, и приводятся психологические портреты конкретных людей. Нам же достаточно одного примера с национальным вопросом, рассмотренным в этой части фильма. Те гуманитарии, которые хотят ознакомиться с проблемой двойственности более подробно, пусть обратятся к нашему курсу лекций "Естествознание", "рекомендованного Учебно-методическим центром "Профессиональный учебник" в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений".

Смотрите фильм с этим текстом:

http://youtu.be/zDP2BujWmi0