Донос С.И. Вавилова на А.К. Тимирязева

А.К. Тимирязев, Н. П. Кастерин, В.Ф. Миткевич, А.С. Предводителев, А.А. Максимов и другие приверженцы классической физики никогда не позволяли себе в идейно-теоретической борьбе прибегать к грязным приемам. Сторонники же новых спекулятивных концепций (прежде всего, теории относительности и квантовой механики) были приближены к высшему руководству страны (Сталину и Берии) и часто занимались доносительством. Ниже с незначительными сокращениями, сделанными А.В. Андреевым, приводится донос С.И. Вавилова на А.К. Тимирязева. Так как Вавилову удалось уговорить еще 14 видных деятелей науки подписать его донос, то он стал называться как «Письмо пятнадцати», которое было опубликовано в 1928 году.

Письмо пятнадцати

Архив РАН. Ф.641. Оп. 3. Ед.79. Приводится с незначительными сокращениями.

Председателю научно-технической секции Государственного Ученого Совета

Резкий упадок уровня научно-исследовательской и педагогической работы в области физики при основных кафедрах Высших Учебных Заведений Москвы, прогрессирующий из года в год и указывающий на исключительно тяжелое положение, в котором находится эта важнейшая отрасль научной жизни страны, являющаяся основой всего современного естествознания и техники, заставляет нас обратить внимание заинтересованных Правительственных Органов на ненормальность такого рода положения и необходимость принятия решительных мер для его изменения. Еще недавно, лет 15-20 назад, Москва играла руководящую роль в развитии русской физики ... В последние годы положение изменилось, и изменилось несомненно к худшему.

Далее авторы письма еще раз констатируют факт низкого научного уровня исследовательских работ и делают вывод:

Все это указывает на наличие резкого упадка и заставляет наблюдателей сравнивать Москву в области физики с глухой провинцией.

Причиной этого упадка ни в коем случае нельзя считать недостаток средств или оборудования, ни тем более — неудовлетворительный подбор начинающих и рядовых сотрудников. В этом можно убедиться хотя бы из того, что в Ленинграде при тех же примерно условиях и возможностях мы видим в данное время интенсивный подъем работы в области физики. Основная причина упадка физики в Московских ВУЗ — это почти полное отсутствие на руководящих кафедрах людей, которые в силу своего бесспорного научного авторитета, широкой научной эрудиции, образованности и инициативы, были бы способны служить ядром для организации научной работы по физике в том большом масштабе, на который должен претендовать такой крупный центр, как Москва. С этим фактом, достаточно убийственным для научного творчества, связано неразрывно и другое специфически-московское обстоятельство: обстановка взаимного недоверия, чуть ли не зависти, когда руководители, сами чувствующие шаткость своего положения, вынуждены зорко следить как бы что-нибудь крупное или значительное не обратило внимание общественности на несоответствующее распределение постов и талантов. Почти всякую выдающуюся работу или группу работ встречают недоверием и стремятся опорочить ее. Такое отношение в свою очередь внушает авторам настороженность, готовность заранее отражать нападки, стремление иногда чересчур подчеркивать значение своих работ, к нежеланию делиться ими и делать предметом общего обсуждения. Вместо естественной обстановки, взаимной дружеской критики и поддержки в Москве создалась обстановка взаимной травли, а иногда почти недобросовестного заглазного охуления.

Обстановка таит в себе элементы дальнейшего распада, так как Ленинград с его истинно-научной атмосферой работы становится притягательным центром не только для провинции, но и для Москвы. За последние годы мы имели примеры ухода физиков из Москвы. В последние годы появилась опасность такого ухода со стороны профессора Л.И. Мандельштама с рядом сотрудников. Последствия такого ухода для I МГУ должны быть чрезвычайно тяжелы, так как этот уход не только сделал бы обстановку в Физическом Институте I МГУ еще более непригодной, но и означал бы распад начавшего создаваться там центра работы по теоретической физике. Между тем как раз за ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ФИЗИКОЙ, требующей весьма высокого научно-культурного уровня всех работников, следует признать особенно важное значение и нельзя не отметить, что органическим недостатком Московской физики всегда являлось недостаточное развитие теоретической физики. До появления проф. Мандельштама в Московском университета теоретическая физика была представлена весьма слабо. С его уходом создавшийся центр будет разрушен и восстановление его вне всякого сомнения представит исключительные трудности.

Итак, главная причина распада — отсутствие авторитетных руководителей на основных кафедрах. При таком положении естественно возникновение группировок, сколачивая и поддерживая которые, люди официально играющие руководящую роль, но не имеющие достаточно данных для этого, всеми силами стремятся сохранить его.

Этот специфический подбор руководителей не есть дело слепого случая, но прямой результат влияния тех членов Государственного Ученого Совета, которые по своему положению и специальности имеют решающее значение при замещении кафедр физики. Таким лицом в первую очередь является профессор А.К. Тимирязев. Занимая частью лично, частью через преданных ему людей большое число "командующих позиций" в руководящих органах, а также Научных учреждениях и ВУЗ, А.К. Тимирязев в течение примерно 10 лет всеми средствами оберегает свое влияние на жизнь кафедр физики в Москве. Таким путем он достиг того, что большинство кафедр в Москве занято физиками определенной группы, причем одно и то же лицо нередко занимает 3 или даже 4 кафедры в разных ВУЗ и ВТУЗ. При этом решающую роль в выдвижении или поддержке того или иного физика играют отнюдь не научные заслуги, но принадлежность к упомянутой группе. Поскольку члены руководимой А.К. Тимирязевым группы возведены им в положение судей, критиков или рецензентов научной деятельности своих товарищей постольку они, подобно своему главе, не стесняются хулить и опорочивать научную работу физиков, не принадлежащих к их лагерю.

Особенно болезненно дает себя знать деятельность А.К. Тимирязева в жизни Физического Института I МГУ, крупнейшего и важнейшего среди московских ВУЗ. После того, как декрет 1-го октября 1918 года переименовал всех лиц, прослуживших 3 года в звании приват-доцентов в профессоров, АК. Тимирязев сумел вытеснить из Физического Института I МГУ ряд лиц, не принадлежащих к возглавляемой им группе. Чтобы не допустить ослабления своего влияния на судьбы физики в I МГУ А.К. Тимирязевым пускаются в ход самые решительные меры. В частности замещение освободившихся кафедр всегда вызывает с его стороны энергичное противодействие. Так кафедра экспериментальной физики, освободившаяся за преклонным возрастом профессора В.Ф. Давыдовского, не замещена до сих пор... Точно также при замещении кафедры теоретической физики, освободившейся за смертью профессора Богуславского, со стороны Тимирязева было сделано все, чтобы затормозить замещение вакантной кафедры. Лишь после длительной борьбы со всевозможными препятствиями, изобретавшимися А.К. Тимирязевым, на эту кафедру удалось привлечь профессора Л.И. Мандельштама.

Этот крупный ученый с большой энергией принялся за научную и педагогическую работу в I МГУ и в короткое время объединил вокруг себя ряд научных работников и талантливых молодых учеников. Под его руководством был выполнен ряд ценных научных работ...

Тем не менее для дальнейшего развития кафедры теоретической физики в I МГУ... положение чрезвычайно неблагоприятно: помещение, выделенное для нее абсолютно непригодно, приборов чрезвычайно мало, штат доцентов и ассистентов мал, общая атмосфера физического института такова, что исключает возможность сотрудничества кафедр и позаимствования научно-вспомогательного инвентаря. Не имея возможности широко развертывать свою работу и чувствуя всю ненормальность положения, профессор Мандельштам, естественно откликнулся на предложение Ленинграда, предоставляющего ему большие средства и широкие возможности.

Особенно яркой иллюстрацией политики "подбора угодных" осуществляемой А.К. Тимирязевым, может служить история последнего замещения доцентских должностей по физике I МГУ, произведенного с полным нарушением интересов преподавания (вопреки учебному плану) и без соблюдения элементарных гарантий, обеспечивающих беспристрастность и объективность в оценке научных заслуг кандидатов.

Авторами письма предлагаются следующие мероприятия: «Максимальное оживление научной жизни путем привлечения высококвалифицированных научных деятелей», при этом подчеркивается, что первоочередной задачей должно стать недопущение ухода Л.И. Мандельштама. Для этого предлагается: расширить помещение; обеспечить работу лаборатории Мандельштама необходимыми средствами и штатными единицами; наконец, предлагается даже выделить кафедру теоретической физики в отдельный институт теоретической физики.

Записка С.И. Вавилова, начало 1928 г.
(Приводится с незначительными сокращениями)

Резкий упадок уровня научно-исследовательской и педагогической работы в области физики при основных кафедрах Высших Учебных Заведений Москвы, прогрессирующий из года в год и указывающий на исключительно тяжелое положение, в котором находится эта важнейшая отрасль научной жизни страны, являющаяся основой всего современного естествознания и техники, заставляет нас обратить внимание заинтересованных Правительственных Органов на ненормальность такого рода положения и необходимость принятия решительных мер для его изменения. Еще недавно, лет 15-20 назад, Москва играла руководящую роль в развитии русской физики ... В последние годы положение изменилось, и изменилось несомненно к худшему.

Среди большого числа профессоров физики главных московских ВУЗов нет крупных идейных руководителей, способных создать школу и вести исследования в масштабах современного уровня науки. Работа физиков по большей части узко дифференцирована на мелкие вопросы, все физики распались на ряд группировок не связанных одна с другой и взаимно противодействующих в силу непрерывных междоусобных столкновений. На этой почве вырос небывалый провинциальный обскурантизм, развилось взаимное недоверие и чрезвычайная узость научных взглядов некоторых московских физиков, играющих руководящую роль.

Для прогресса научной мысли особенно важное значение следует признать за теоретической физикой, требующей весьма высокого научно-культурного уровня всех работников, ввиду чего организация соответствующих кафедр представляет значительные трудности. До 1926 года положение теоретической физики в Москве было чрезвычайно слабо. Со вступлением на кафедру профессора Мандельштама, крупного ученого с европейским именем, появилась надежда на возможность развития теоретической физики, однако в настоящее время вновь возникает угроза крушения этого дела, так как Л.И. Мандельштам, не удовлетворенный условиями работы в 1-м МГУ, намеревается оставить кафедру.

В дальнейших строках мы выясняем некоторые из причин упадка физики в Москве и намечаем те меры, которые могли бы изменить к лучшему создавшееся положение.

В течение ряда лет как научная, так и учебная сторона дела в главнейших учреждениях, работающих в области физики, подлежит ведению или регулирующему воздействию одного лица, которое, вследствие данных ему полномочий, основанных на безграничном доверии, имеет возможность безответственно распоряжаться судьбами важнейшей в настоящее время научной дисциплины.

Это лицо — профессор А.К. Тимирязев. В то время, как различные специальности имеют в Научно-технической Секции ГУС ряд блестящих представителей, кафедра физики представлена здесь А.К. Тимирязевым, относящимся к группе лиц, известных под именем "физиков-минималистов". Взгляды этой довольно многочисленной в Москве группы определяются тем, что для занятия руководящих постов в Научных-учебных учреждениях в смысле научной квалификации достаточно удовлетворять минимальным требованиям, напоминающим те, которые ставились в конце ХIХ и начале XX столетия: тогда к замещению профессорских кафедр допускались лица с магистерскою ступенью, т.е. имевшие только один напечатанный труд. Профессор А.К. Тимирязев является типичным представителем возглавляемой им группы физиков минималистов: сделав под руководством знаменитого московского физика П.Н. Лебедева и на основании детальных указаний последнего одну научную работу ("О внутреннем трении в разреженных газах") и защитив ее в 1914 году в качестве магистерской диссертации, А.К. Тимирязев с тех пор в течение 14 лет не опубликовал ни одной самостоятельной научной работы по физике. Занимая частью лично, частью через преданных ему людей большое число "командующих позиций" в руководящих органах, а также Научных учреждениях и ВУЗ, А.К. Тимирязев в течение примерно 10 лет всеми средствами оберегает свое влияние на жизнь кафедр физики в Москве. Таким путем он достиг того, что большинство кафедр в Москве занято физиками определенной группы, причем одно и то же лицо нередко занимает 3 или даже 4 кафедры в разных ВУЗ и ВТУЗ. При этом решающую роль в выдвижении или поддержке того или иного физика играют отнюдь не научные заслуги, но принадлежность к упомянутой группе. Поскольку члены руководимой А.К. Тимирязевым группы возведены им в положение судей, критиков или рецензентов научной деятельности своих товарищей, постольку они, подобно своему главе, не стесняются хулить и опорочивать научную работу физиков, не принадлежащих к их лагерю. Так, когда Политехнический институт имени Калинина выдвигал кандидатом на кафедру физики одного из виднейших современных теоретиков, вполне сложившегося ученого, то официальным физиком ГУСа, ставленником А.К. Тимирязева, было заявлено, что указанный теоретик "еще молод, чтобы быть профессором".

Одно время А.К. Тимирязев содействовал тому, чтобы закрыть имеющееся в составе физмата Ленинградского университета отделение физики, за короткое время своего существования успевшее дать ряд работ чрезвычайной научной ценности и прекрасно организовавшее дело преподавания. Поход против Ленинградского физического отделения был вызван боязнью возможности организации аналогичного учреждения в Москве, что вызвало бы увеличение числа кафедр физики и ломку существующего положения, что грозило крушением Тимирязеву и всей группе минималистов.

Насколько вредной для нормального развития физики является деятельность А.К. Тимирязева в качестве члена ГУСа, настолько же вредна и деятельность его, как лица, направляющего деятельность кафедр физики 1-го МГУ и всего Физического Института, в частности как председателя Физической Предметной Комиссии.

После того, как декрет 1-го октября 1918 года переименовал всех лиц, прослуживших 3 года в звании приват-доцентов, в профессоров, А.К. Тимирязев, все время держа число профессорских должностей в Предметной Комиссии в минимальных рамках, сумел вытеснить из Физического Института ряд физиков, не принадлежавших к "минималистам" и закрепил за собой господствующее положение. Самые сложные мероприятия пускаются в ход, когда является некоторая вероятность, что размер оказываемого им на судьбы физики в МГУ влияния может быть нарушен. Так, когда в 1924 году умер профессор Богуславский и таким образом сделалась вакантной кафедра теоретической физики, со стороны А.К. Тимирязева и группы минималистов сделано было все, чтобы затормозить замещение вакантной кафедры. По настоянию профессора А.К. Тимирязева Физическая Предметная Комиссия посылала приглашения на вакантную кафедру иностранцам — проф. Эренфесту из Голландии, проф. Эпштейну из Америки, хотя очевидно было, что эти приглашения не будут приняты. После отказа вышеупомянутых иностранных ученых Предметная Комиссия избрала на кафедру теоретической физики большинством голосов профессора Л.И. Мандельштама. Этот крупный ученый с большой энергией принялся за научную и научно-педагогическую работу в 1-м МГУ, в короткое время он объединил вокруг себя ряд ценных научных работников и молодых учеников. Под его руководством был выполнен ряд ценных научных работ, появившихся в иностранной и русской литературе.

Тем не менее для дальнейшего развития кафедры теоретической физики в I МГУ положение чрезвычайно неблагоприятно: помещение, выделенное для нее абсолютно непригодно, приборов чрезвычайно мало, штат доцентов и ассистентов мал, общая структура Физического Института, состоящего из обособленных, ничем не связанных лабораторий, такова, что исключает возможность сотрудничества кафедр и позаимствования научно-вспомогательного инвентаря.

В результате в данный момент не исключена печальная возможность, что профессор Мандельштам вместе со своими сотрудниками и учениками принужден будет покинуть Москву. Находясь в постоянном страхе потерять занимаемые ими наиболее выгодные и ответственные кафедры, московские физики-минималисты прилагают все усилия к тому, чтобы не дать выдвинуться талантливым лицам из молодежи, имеющим по десятку (и более) самостоятельных трудов большого научного значения.

Пример такого затирания мы видели при создании Научно-исследовательского Института Физики при I МГУ, состав членов которого был определен под давлением АК. Тимирязева путем назначения, причем не был включен ряд талантливых ученых, намеченных Предметной комиссией, но не принадлежащих к группе минималистов. Кроме того атмосфера, создавшаяся в Научно-исследовательском Институте вынудила уйти вскоре ряд ученых, неугодных "господствующей" группировке.

При решении всякого важного вопроса в Физической Предметной Комиссии возникает борьба двух групп, стоящих на несогласимых и несовместимых точках зрения: правящая группа минималистов во главе с проф. Тимирязевым поставила своей целью сохранение и укрепление завоеванного господствующего положения; группа оппозиционная видит свою цель в развитии и улучшении постановки преподавания физики и физической научной работы и потому считает, что в настоящее время лучшие работники страны должны быть не затираемы, а привлекаемы к строительству. Поэтому и избрание на кафедры наиболее крупных ВУЗ и ВТУЗ должно совершаться не по предопределению свое[<корыстно> — зачеркнуто]образно настроенных лиц, а по всесоюзному конкурсу с участием жюри международного состава, чтобы исключить воздействие личных соображений и счетов, которые до сего времени являлись главным мотивом для назначения на Московские кафедры физики.

Несомненно также, что для руководительства научной жизнью страны в наше время уже не являются достаточной квалификацией минимальные научные заслуги. В настоящее время в научно-учебном деле, как и во всем, мы должны ставить ставку не на МИНИМУМ, а на МАКСИМУМ.

Хотя оппозиционная группа физической Предметной Комиссии и насчитывает в своих рядах безусловное большинство преподавателей, однако А.К. Тимирязев сумел настолько твердо организовать дело управления Предметной Комиссией, что никаких начинаний оппозиции никогда не удается провести в жизнь. Этого он достигает тем, что в течение ряда лет он упорно оберегает от всяких изменений определенный минимальный состав штатных профессоров, подобранный так, чтобы численный перевес всегда был на стороне физиков-минималистов.

В противовес А.К. Тимирязеву уже два года подряд большая группа преподавателей намечает своим кандидатом в председатели единственного достойного из профессоров — профессора Мандельштама, который ежегодно решительно отказывается от баллотировки. Таким образом, единственным официальным кандидатом остается А.К. Тимирязев, который и проходит незначительным большинством голосов, преимущественно студенческих, что объясняется возможностью А.К. Тимирязева широко использовать свое влияние на студенческую часть Предметной Комиссии. Подобные выборы имеют место уже три года подряд.

В должности председателя Предметной Комиссии Тимирязев придерживается простой тактики: комиссия созывается возможно реже, а для пресечения возможности обсуждать в предметной комиссии наиболее серьезные вопросы А.К. Тимирязев придает чрезвычайно ограничительное истолкование "Положению о Предметных Комиссиях", считая, что обсуждению подлежат лишь вопросы узкометодического порядка, но не вопросы организационные, административные и персональные. Когда в 1926 году в комиссии был поднят вопрос реорганизации Физического Института I МГУ и отдельных его лабораторий, то А.К. Тимирязевым обсуждение этого вопроса не было допущено; когда же было сделано предложение обсудить указанный вопрос в частном совещании, то А.К. Тимирязев заявил, что он в совещании присутствовать не станет и доведет до сведения ректора о незаконном собрании в стенах университета. При этом необходимо заметить, что других инстанций в Физическом Институте кроме Предметной Комиссии для обсуждения необходимых вопросов не существует. Разрешение вопроса о распределении помещений, приборов и денежных сумм, то-есть наиболее жизненных вопросов научно-учебного дела, как и вообще всех сторон внутреннего порядка не допускается в Физическом Институте. Поэтому напр. вопрос об организации специальности электрических измерений, о снабжении ее помещением и приборами не мог быть продвинут нормальным порядком, вследствие чего преподавание на этой специальности страдало в течение многих лет и до сих пор находится в неблагоприятных условиях. Истинной причиной такой ненормальности является то, что уклон электрических измерений целиком организован группой преподавателей, не принадлежащих к числу "минималистов".

Совершенно ненормальным путем происходило решение чрезвычайно важного вопроса о назначении штатных доцентов в 1МГУ. Не информированная заблаговременно, Предметная Комиссия не смогла вынести суждения о необходимом для выполнения учебного плана числе доцентов и ассистентов, в результате чего физический цикл получил только четыре доцентских единицы вместо необходимых восьми (впоследствии была добавлена еще одна доцентская должность). Кандидаты на доцентские должности не намечались Предметной Комиссией, само собой разумеется, что научные достоинства их не обсуждались, а увязка с потребностями преподавания не была сделана: все это, очевидно, во избежание появления нежелательных для А.К. Тимирязева кандидатур. Предметной Комиссией был лишь установлен весной 1927 г. список всех лиц, фактически читающих курсы и таким образом формально могущих выступить кандидатами на доцентские должности. Ясно, что такой список кандидатов, насчитывающий два десятка лиц, ни к чему и никого не обязывал; и вот, в декабре 1927 года состоялось помимо Предметной Комиссии назначение пяти доцентов, проведенных А.К. Тимирязевым в полном согласии с интересами господствующей группы. Таким образом это назначение состоялось с начала и до конца в чисто административном порядке: кандидаты, как уже было сказано, Предметной Комиссией не намечались; все дело было проведено через Главпрофобр и ГУС А.К. Тимирязевым. Ни потребности преподавания, согласно учебному плану, ни научные заслуги кандидатов при этом назначении не были надлежащим образом приняты во внимание, — ввиду чего Предметная Комиссия опротестовала назначение доцентов.

Итак в общем режим Предметной Комиссии соответствует не пользе дела, а видам и предначертаниям А.К. Тимирязева. Иногда однако случалось, что Предметная Комиссия выносила постановления, шедшие вразрез с его планами. В этих случаях А.К. Тимирязев, используя свое влияние в Деканате, в Отделении, в правлении Университета, в Главпрофобре, в ГУСе, всегда успевал нейтрализовать нежелательное ему постановление Предметной Комиссии.

Говоря о деятельности А.К. Тимирязева в качестве члена ГУС и председателя физической предметной комиссии, нельзя не вспомнить следующего места из одной речи, недавно произнесенной А.И. Рыковым и напечатанной в "Известиях ЦИК" от 18 марта с.г: "В области научно-технической и педагогической работы элементы бюрократизма, косности и рутины достаточно велики. В силу этого на определенной ступени развития наша молодежь не может не встретиться с различными прослойками людей, которые, будут стремиться придавливать все более талантливое, более молодое и растущее.

При этом я, конечно, имею в виду не тех крупнейших ученых нашего Союза, которые сами стремятся создать своих продолжателей в деле развития научных знаний и не могут не стремиться к этому, а говорю о тех группах научных работников, которые рассматривают свою работу, как "службу" и боятся конкуренции. Это относится, прежде всего, к тем "чиновникам от науки", которые давно уже отошли от творческой научной работы и даже отстали от современного уровня знания.

С этим явлением, родственным бюрократизму, мы боремся в нашем государственном и хозяйственном аппарате. Необходимо преодолеть его и в области научно-технической работы, чтобы добиться быстрого образования новых кадров научных работников".

Несомненно, что А.К. Тимирязев является как раз типом тех "чиновников от науки", о которых говорил Председатель СНК.

Спрашивается, какие же меры могут помочь оздоровить ту совершенно ненормальную обстановку, которая создалась в Москве, как результат долговременной деятельности А.К. Тимирязева? По нашему мнению радикальной мерой в этом смысле явилось бы назначение специальной комиссии, составленной из авторитетных иногородних физиков (например ленинградских) с возложением на нее обязанности произвести беспристрастный пересмотр состава всех московских кафедр физики и исследовательских институтов.

В целях же оздоровления тактики высших органов НКП по отношению к кафедрам физики РСФСР — необходимо отозвание А.К. Тимирязева из ГУСа, Главпрофобра и Главнауки.

Листы рукописного черновика записки С.И. Вавилова
с текстом, отсутствующим в машинописном варианте

Нет нужды доказывать какую громадную роль в жизни научного учреждения играет организованное общественное мнение всех его работников и как важно влияние здорового общественного мнения во внутренней жизни учреждения, а также и вне стен его. В этом отношении ФИМУявляет пример самый безотрадный и плачевный. Здесь мы видим соединение громадного числа отдельных групп и лиц враждующих друг с другом и стремящихся отнять один у другого лучшие куски, так что ФИ можно сравнить по характеру лучше всего с Балканским полуостровом. Влияние личности Тимирязева на подавление всех зачатков общественного мнения в стенах ФИ сказывается чрезвычайно пагубно. Особенно пагубно его влияние в жизни ФПК, регулирующей всю внутреннюю жизнь кафедры физики, где мы видим пример полного удушения всякого общественного мнения при помощи всей мощи бюрократического аппарата, который всецело подчинен влиянию Тимирязева.

[Относительно предыдущих трех строчек на полях чья-то пометка: «Сказано хорошо, но фраза опасная, ибо легко можно перенести ее на явления более общего порядка!»] Оглянемся на жизнь ФПК за последние Шлет. В 1917 г. все три кафедры физики МУ были замещены, без выборов, занимавшими их временно приват-доцентами [На полях пометка: «Это не точно. А.Б.»], которые и составили в дальнейшем сплоченную группу, крепко держащуюся за власть в ФИ и готовую защищать ее против всяких посягательств. Один из трех ["самоизбранников", зачеркнуто] профессоров был Т. Крепкая сознанием общности своих интересов и стремлением держаться за насиженные места и единая по уровню своей научной посредственности, эта группа нашла себе в лице Т. [далее зачеркнуто: «своего предводителя, а позже, когда Т. сделался членом ВКП и защитника»] "достойного" вождя и беззаветного защитника от всех нападок как изнутри, так и извне.

Бывший поборник демократии в академической жизни и один из создателей предметных комиссий, Т. из положения "гонимого" приват-доцента вынужден был быстро переменить фронт и перейти к роли профессора, руководителя кафедры и хранителя священных традиций и сам принужден был начать играть роль "угнетателя" всех, кто не присоединился к "руководящей" группе ФИ.

Первые годы (1918 – 1923) борьбу против создавшегося в ФПК положения вела целая группа профессоров и преподавателей, включавшая ряд заслуженных, а также и молодых ученых, стоявших на той точке зрения, что руководителями ФИ МУ должны быть лучшие физики Республики, а не случайно назначенные лица. Этот фазис борьбы закончился победой "господствующей группы", окончательно закрепившей свое положение, после чего ряд крупных физиков отошел от преподавания и научной работы в Научно-Исследовательском Институте.

Глухая борьба однако не прекратилась и, вспыхивая при каждом удобном случае ярким пламенем, тянется в ФПК и до сего времени, мешая научной и учебной работе как всего ФИ, так и отдельных работников». [Далее — как в машинописи, с места: «Хотя оппозиционная группа...» — A.A.]