Образец обмана общественности

Коллективное бессознательное Шпильрейн, Юнга и Фрейда

Акимов О.Е.

1. Введение

– I –

Получаешь истинное наслаждение от исследования сложных проблем чистой математики или фундаментальной физики. Но свое предназначение я вижу и в том, чтобы скрупулезно изучать механизм манипуляции сознанием больших групп населения, который является частью института науки и образования. Механизм, о котором идет речь, одновременно и прост и сложен. Его сложность доказывается хотя бы тем, что подавляющая масса искушенных умов даже не догадывается, что ею беззастенчиво манипулируют. Коварство пропагандистской машины заключено в примитивном, но эффективном методе оболванивания через популяризацию. Так, например, известный борец с лженаукой, Мартин Гарднер, в свое время написал страшно популярную брошюру под названием «Теория относительности для миллионов», которая причинила физике такой вред, какой за сто лет не нанесли ей все лжеученые мира.

Законы распространения наукообразной идеологии релятивизма и фрейдизма ничем особым не отличаются от законов распространения религиозной веры или политической идеологии. Быстрота экспансии ложных учений определяется низким уровнем защиты населения от жульничества. Приемы мошенничества в науке тоже далеко не новы. Кто не знает, что поставщики ненаучного знания пользуются обманчивыми ярлыками типа «академический», «научно обоснованный» или «прошедший многолетние испытания в лаборатории». Ведь никто не скажет вам, что предлагаемое учение «не отвечает действительному положению дел» и создано оно «артелью плутов», хотя именно это является истинной характеристикой данного учения. Напротив, каждый стремится свою интеллектуальную продукцию представить в выгодном свете, как отвечающую всем критериям научности.

Тут же возникает вопрос: как с этим бороться? Мой вам совет для этой формы обмана: не покупайте совсем или будьте особенно бдительны к той книге, которую сопровождает подобного рода реклама. Единственным аргументом должна быть ясность и непротиворечивость концепции. Не будьте падки на учения, пользующийся массовым спросом: ширпотреб не имеет никакой интеллектуальной ценности. Не доверяйте никаким экспертам, отзывам профессоров и академиков, всё сами «пробуйте на зуб».

Смотрите, как, в конечном счете, происходит разоблачение мошенничества в сфере торговли? Предположим, вы купили красивую коробку с пищевым продуктом аппетитного вида, где не стоит просроченная дата. Вы попробовали — не вкусно или, того хуже, отравились. С теоретическими знаниями дело обстоит примерно так же. Через непосредственную пробу происходит выявление истины. Поменьше внимания уделяйте сертификату качества, сопровождающему интеллектуальный продукт и побольше самому продукту. Довертись своему интеллектуальному чутью. Если вы ничего не поняли из первых трех страниц прочитанного текста, значит, приобретенная вами книга лично вам не подходит, чтобы не говорили о ней окружающие. Не приобретайте книги и учебники, которые сегодня вам непонятны, скорее всего, они не будут понятны вам и в будущем.

Однажды по молодости по совету моего хорошего знакомого я стал собирать книги Н. Бурбаки «Элементы математики» в надежде, что когда-нибудь в них разберусь. Много времени и умственных усилий я затратил на них прежде, чем понял, что мой образ мышления сильно отличается от образа мышления авторов указанного многотомного сочинения. Нечто похожее происходило у меня с книгами по теории относительности. Я боготворил Эйнштейна, Борна, Паули, Ландау и др., но, сколько бы я не читал их, полной ясности ко мне так и не пришло. Причем по самым принципиальным вопросам. Со временем я обнаружил, что авторы этих книг сами путаются и ошибаются по большинству вопросов. Сегодня я улавливаю, что в написанных ими книгах есть много общего с книгами по средневековой алхимии и схоластике, которые ничего не дали науке. Об этом своем открытии я написал в учебнике «Естествознание: Курс лекций» [35].

Признаюсь, в юные годы я довольно плохо распознавал ложь и фальсификацию в сфере официальной науки. Вера моя в людей, получивших высшие ученые степени и академические звания, была безгранична. Меня сильно раздражала самоуверенность стариков, каких-нибудь инженеров-пенсионеров, младших научных сотрудников, которые осмеливались критиковать теорию относительности и предлагали детерминистскую трактовку волновой функции электрона взамен вероятностной.

Прошли годы, теперь я вижу их правоту: действительно, указанные концепции преимущественно держатся на спекулятивной идеологии формализма, игнорируя наглядные пространственно-механические модели. Мои радужные надежды, связанные с беспочвенными галлюцинациями релятивистов, потихоньку растаяли. Упования на единую теорию поля сейчас находятся на нуле. Теорию Большого взрыва можно сравнить в лучшем случае с космогоническим мифом древних греков.

Самая большая вина ученых-карьеристов и одновременно апологетов верхоглядства, что они объявили себя правыми на все времена, зачисляя честных физиков, критикующих их уродливые измышления, в аутсайдеры. В итоге, настоящие ученые, бескорыстно работающие на ниве науки, в силу как раз своей бескомпромиссной позиции, ничего не могли добиться в жизни. Слава Богу, привилегированная каста релятивистов уходит из жизни естественным путем и немного находится желающих греться в лучах славы Эйнштейна. Важно, чтобы молодежь имела перед своими глазами как можно больше примеров, раскрывающих ложность теорий, на которых стоит возведенный в XX веке фанерный Храм Науки. Пусть строители этой красочно размалеванной бутафории разоблачают народных чудотворцев, мы с вами займемся серьезным делом.

– II –

Образцом обмана общественности (сокращенно, ООО) в сфере психологии для меня послужили события, произошедшие в первом десятилетии XX века, вокруг русской пациентки Сабины Николаевны Шпильрейн из Ростова-на-Дону, которая в течение нескольких лет была любовницей Карла Густава Юнга. В данной работе показывается, что именно она вдохновила швейцарского врача-психотерапевта на создание учения о коллективном бессознательном. Обман, к которому прибег Юнг и к которому причастен непосредственно Фрейд, носит тотальный характер, потому что затрагивает как концептуальную сторону юнгианского учения, так и практическую методику аналитической психотерапии. Фальсификация касается важнейших фактов истории психологии. В частности, искажению подверглись биографии главных героев рассматриваемых ниже событий — Шпильрейн, Юнга и Фрейда.

Сабина Шпильрейн (1885 — 1942)

Кроме того, этот всеобщий обман я считаю еще и образцовым, так как он представляет собой типичное социальное явление, паттерн которого постоянно воспроизводится не только в религиозно-политической сфере, что до некоторой степени выглядит естественно, но и в науке. В физике наиболее показательным примером является, конечно, вековая ложь, связанная с релятивисткой догмой. Первая работа по теории относительности 1905 года, вопреки широко распространенному мнению, принадлежит не столько Альберту Эйнштейну, сколько его первой жене, Милеве Марич. Эта работа была её аттестационной диссертацией, дающей право преподавать в высших учебных заведениях.

Об этом факте говорит не только тщательное исследование текста указанной работы, но и свидетельства очевидцев — Майи Эйнштейн, сестры Альберта, и Макса Борна, известного физика-релятивиста, лично хорошо знавшего супругов Эйнштейнов с 1908 года. Диссертация Эйнштейна, которую он, в отличие от диссертации Марич, сумел с грехом пополам защитить, касалась так называемого броуновского движения. Муж пытался помочь жене в написании и защите ее диссертации. С этой целью он приписал к ее «Электродинамической части» работы свою «Кинематическую часть». Верно, что именно кинематика образует ядро релятивисткой догмы, только было бы большой ошибкой считать ее верной теорией.

Эйнштейн намного хуже Милевы знал математику и всю жизнь придерживался, в сущности, антинаучного, формально-феноменологического подхода к науке. Этот подход отличается от конструктивного тем, что рассматривает математику в качестве искусственного языка условно принятых символов. Формалисты-феноменалисты уверены в том, что математическим языком можно описать любые, самые «сумасшедшие», по словам Бора, идеи, пришедшие человеку в голову. Для этого нужно лишь изловчиться, чтобы нужным образом подобрать систему отправных принципов, из которой затем формальным путем вывести математические выражения пускай даже самого нелепого вида.

Мозги конструктивиста устроены совершенно иначе, чем у формалиста-релятивиста. Он прекрасно знает, что математический концепт это такая же объективная вещь, что и физический. Объективный концепт не может быть создан по воле субъекта путем конвенции, т.е. договора с другими субъектами научной корпорации. Конструктивный подход [36] состоит в поиске адекватной математической модели, имитирующей материальные процессы реально существующего мира. Конструктивист не придает слишком большого значения символьному языку и никогда не будет в своих рассуждениях отталкиваться от формальной системы аксиом, так как его ориентиром является модель, структуру которой он шаг за шагом уточняет в процессе сравнения с реальностью. В физике, как целостной науке, непрерывно охватывающей мего-, макро- и микромиры, нет места водоразделам и, если они там появились, значит, мы имеем дело с подгонкой и фальсификацией, неминуемо ведущие к противоречиям. Релятивистская картина мира — это один большой клубок противоречий.

Откуда взялась эта картина, рассказывать можно долго. Если ее историю возникновения характеризовать одним словом, то им будет слово «ложь». В нескольких словах данная история выглядит так. Формалист-феноменалист Эйнштейн написал «Кинематическую часть» (о ней выше уже говорилось) настолько ошибочно, что ни один релятивист мира после него не рискнул его математический бред воспроизвести где-нибудь в релятивистских книгах и учебниках. Однако армия вздыхателей по его провидческому дару в течение века трудилась над созданием крайне запутанного догмата, который нынешний рядовой школьник, студент, преподаватель и академик не смеет даже поставить под сомнение.

По всему миру были созданы «Общества ограниченной ответственности» для популяризации теоретического абсурда, а также по поддержанию на недосягаемой высоте культа отца-основателя релятивистской схоластики. Эти ООО «Эйнштейн» призваны образец обмана общественности, первоначально связанный с работой 1905 года, копировать, тиражировать и модернизировать, выдавая новые миражи за последнее слово науки — самой непредвзятой, самой точной и, разумеется, выверенной в опыте. Я не стану далее заниматься разоблачением неприглядной работы конкретных ООО «Эйнштейн». Но заверяю читателей, что законы экспансионистской деятельности таких церковных учреждений абсолютно те же, что и ООО «Анна О.». Об этом ООО рассказывалось уже немало, но коротко напомнить суть дела, мне кажется, здесь необходимо.

– III –

Блистательный эталон лжи, связанный с Анной О., подарил миру Зигмунд Фрейд — не менее талантливый «ученый», чем «гениальный» Альберт Эйнштейн. Забросив учебу в университете, он начал помогать известному в Вене врачу, Йозефу Брейеру, лечить нетяжелых больных, страдающих расстройством психики. Первой его пациенткой стала Берта Паппенхейм, которую он лично знал и был даже влюблен в нее. В течение длительного времени он являлся к ней на дом или в пансионат «Belle Vue», расположенный близ Вены, где она содержалась, и вел «целительные» беседы, параллельно экспериментируя на ней действие морфина. Эти беседы он записывал в форме «медицинских» дневников-протоколов, которые затем включил в книгу «Исследование истерии».

Обман начинается с того, что Фрейд авторство своих абсурдных дневниковых записей приписал матери пациентки, заявив при этом, что Брейер на примере Берты Паппенхейм (ей было дано имя Анны О.) открыл новую методику лечения больных истерией путем откровенного собеседования. На самом же деле, Брейер ничего подобного не открывал. Он лишь формально курировал лечение, проводя всё свое рабочее время с тяжелыми больными.

В конце концов, безответственные эксперименты Фрейда с наркотиком привели к привыканию и тяжелому заболеванию Берты-Анны морфинизмом. Родные пациентки выставили Фрейда за дверь и запретили ему общаться с ней. Брейер, не на шутку перепугавшись, срочно занялся интенсивным лечением морфинистки-истерички путем, прежде всего, снижения потребления наркотика. В клинике Бинсвангера, где впоследствии лечилась Берта-Анна, сохранилась история болезни, по которой можно проследить на конкретных цифрах каждодневное снижение дозы морфина. Исследование на эту тему не так давно провел Клаус Шлагманн (Schlagmann), опубликовавший статью [23], в которой доказывает, что к морфину первым прибегнул кто угодно, но только не Брейер.

За медицинскую «помощь» Фрейд получал хорошее денежное вознаграждение от Брейера, так как считался не только помощником, но и близким его другом — так он, по крайней мере, говорил окружающим. Фактически же, Фрейд возненавидел Брейера еще во время лечения Берты-Анны, т.е. в 1880 – 1882 гг. Основанием для ненависти послужило принципиальное расхождение во взглядах на причины нервно-психических расстройств. Брейер был приверженцем материалистической или физиологической школы, Фрейд — идеалистической или психологической. Между психологистами и физиологистами на рубеже веков развернулась жесточайшая борьба, о которой я рассказал в книге «Психология познания. Удод» [1].

К выходу книги 1895 года «Исследование истерии» отношения между Фрейдом и Брейером окончательно испортились. В это время Фрейд хотел получить звание профессора, для чего ему нужно было написать солидный ученый труд. Одновременно, сгорая от ненависти к своему наставнику, он искал эффективное средство отмщения. Книга, написанная якобы им в соавторстве с Брейером, ловила этих двух зайцев. Приобретя у своего бывшего друга прекрасную работу, написанную с физиологических позиций, Фрейд внес в нее многочисленные изменения, носящие спекулятивно-психологический характер. Об этом он, конечно, не поставил в известность своего «соавтора».

Позднее, в 1908 году, при переиздании «Исследования истерии» Фрейд вновь сильно изменил как свой, так и брейеровский текст, переориентировав его на сексуальную тематику, практически отсутствовавшую в первом варианте книги. Эти «белые нитки» отлично видны при внимательном чтении фрейдовской фальшивки. Ведь ясно, что нельзя сочинение, написанное серьезным ученым с глубокими материалистическими убеждениями, переделать в труд, дилетанта с мистико-психологическими предрассудками. Записи, которые вел Фрейд, наблюдая течение болезни Берты-Анны, мало чем отличаются от записей, относящихся к его четырем другим пациенткам. Манера суждений и теоретические выводы, сделанные Брейером (они тоже присутствуют в книге), резко расходятся с тем, что делал Фрейд. Анализу его натяжек и фальсификаций, которыми переполнена книга «Исследование истерии», посвящена работа «Анна О. — первая пациентка Фрейда» [2].

В 1899 году вышла книга «Толкование сновидений», которая выросла из анализа так называемого «сновидения» Ирмы (его рассказ никаким сновидением, конечно, не был) [7, с. 105 – 130]. Этим именем автор закодировал всё ту же пациентку и свою несчастную любовь по имени Берта. Сон Берты-Ирмы об инъекции морфином рисует нам отчетливую панораму событий, происходивших в начале 1880-х годов. В ее сновидении фигурируют три врача: доктор М. (Брейер), Отто (Флейшль) и Леопольд (Экснер — второй ассистент Брюкке). Обстановка, в которой происходит действие сна, взволнованная, почти паническая по причине впрыскивания больной слишком большой дозы морфина. Фрейд обвиняет в этом Отто, но прекрасно понимает, что виноват во всем сам.

В общем, из содержания этого сна видно, какие любовно-ревностные отношения испытывал Фрейд по отношению к Берте Паппенхейм и Эрнсту Флейшлю, хотя в книге «Толкование сновидений» описывается еще одна сцена (прогулка на лошадях с Флейшлем), где эта тема просматривается лучше [7, с. 235 и далее]. Разбору главного сочинения родоначальника психоанализа посвящена книга «Правда о Фрейде и психоанализе» (о расшифровке сна об инъекции Ирме читайте на страницах [3, с. 125 – 147]).

– IV –

Выше уже говорилось, что всякий обман общественности имеет некие общие признаки и всегда воспроизводится там, где разум и мораль дремлют. ООО «Анна О.» не так давно дало метастазу, ООО «Сабина Ш.» в виде «Психоаналитической ассоциации Ростова им. Шпильрейн (ПАРИШ). В программу деятельности этого Общества, возглавляемого В.И. Николаевым, входят «коллективные супервизии», проведение «семинаров по сновидениям», «по психоаналитической теории и технике». «Главные теоретические ориентации» ПАРИШ — «классический психоанализ (в том числе, кляйнианская школа) и аналитическая психология».

Своей задачей Общество видит: «налаживание связей с психоаналитически ориентированными психотерапевтами России и мира», «ежегодное проведение конференций им. Шпильрейн». Председатель и члены организации мечтают основать в Ростове-на-Дону психоаналитический институт, издательство и музей Сабины Шпильрейн. Многое уже делается по увековеченью ее памяти, в частности, по решению мэра Ростова-на-Дону М.А. Чернышева на доме № 3 по улице Пушкинской вывешена мемориальная доска со следующим текстом: «В этом доме жила знаменитая ученица К.Г. Юнга и З. Фрейда, психоаналитик Сабина Шпильрейн. 1885-1942гг.». На месте гибели Шпильрейн посажен дуб с памятной табличкой: «Я тоже была однажды человеком. Меня звали Сабина Шпильрейн».

Любой человек достоин уважения только потому, что он человек. И всё-таки любопытно, кем была та женщина, которую звали Сабина Шпильрейн. На мемориальной доске, прикрепленной к дому, где она жила, говорится, что она была «знаменитой ученицей» двух гигантов аналитической мысли. Но чем именно она была знаменита, чему училась и в каких человеческих отношениях состояла с учителями. При поиске ответов на эти вопросы я воспользовался, прежде всего, материалами сайта «Психоанализ на Руси» ( http://psychoanalyse.narod.ru/ ), созданный стараниями Виктора Николаева и Людмилы Бугаёвой. Часть текстов, размещенных на их сайте, дается в переводе Сергея Панкова.

В частности, следующий раздел я начну с документа от 25.09.1905, взятого из статьи Цви Лотана «В защиту Сабины Шпильрейн» в его переводе. Согласно версии перевода Панкова документ называется «Отчет о состоянии фройляйн Шпильрейн профессору Фрейду из Вены, предоставленный фройляйн Шпильрейн для использования на ее усмотрение». Ее прямой смысл получается такой: «Отчет о состоянии Сабины, представленный Сабиной, для использования на усмотрение Сабины». Несмотря на явно искаженное содержание предложения, допущенное Панковым, мы всё-таки в состоянии выделить первоначальный смысл, заложенный в оригинале названия документа. Я думаю, его можно представить примерно следующей фразой: «Отчет о состоянии Сабины, представленный Юнгом, для использования на усмотрение Фрейда».

Это одна из «шероховатостей» перевода, которых не так уж и мало я обнаружил в тексте переведенной Панковым книги «Исследование истерии». И вот однажды он написал мне письмо, заканчивающееся словами: «…Я профессиональный переводчик и литератор, никакого отношения ни к психоаналитикам, ни к физикам, ни к любителям подлога, вроде Олега Акимова…, я не имею». Слово «подлог» «профессиональный переводчик и литератор» использует здесь не по назначению, поскольку данный термин предполагает существование у меня какого-то злого умысла. Я же был просто введен в заблуждение тем, что переводчик текста под названием «Этюды об истерии», Николаев В.И., не указал свою фамилию. Поясню подробнее суть данного недоразумения.

Во второй беседе [34] я рассказал г-же С — цитирую: «статья "Анна О. — первая пациентка Фрейда" [2] выросла из письма с моими претензиями содержательного и формального характера к переводчику книги "Исследования истерии", Сергею Панкову [теперь я понимаю, что свое письмо я отправлял Виктору Николаеву]. Ранее он уже опубликовал перевод этой книги в Интернете [точнее, часть книги под названием "Этюды об истерии"], причем намного лучшего качества. Вопросов к нему было много, начиная с названия книги. Обратите внимание, г-жа С, на окончание первого слова: правильнее, мне кажется, было бы сказать "Исследование истерии". Мы же говорим "Толкование сновидений", а не "Толкования сновидений".

Название – еще мелочь, возможно, это спорный момент. Изданный же Решетниковым первый том ССФ местами просто невозможно понять. Не считаю себя большим знатоком русского языка (корректору после меня всегда достается много работы), но приводить в своем тексте какую-то белиберду я не намерен. Поэтому из двух переводов, а главное из понимания контекста, я пытался сконструировать что-то удобоваримое. Всякий желающий может сравнить мой вариант построения предложений с тем, который дается в книге. Смысл предложений я, естественно, не меняю, но строю их более корректно с точки зрения русского языка. Вот, что я имел в виду, говоря о "шероховатостях" переводного слога».

Панков мне написал: «Уважаемый автор статьи, позвольте полюбопытствовать, на каких основаниях вы все это утверждаете. Я не получал от вас никаких писем, я никогда не публиковал и не публикую свои переводы в интернете. Из каких двух переводов вы конструировали свои версии, я понятия не имею».

В ответном письме я разъяснил Панкову: путаница возникла потому, что сначала прочитанная мною статья о Брейере заканчивалась сноской: «См. перевод книги "Этюды об истерии" Некролог, написанный Фройдом». Так как за перевод «Некролога» расписался Панков, то я, естественно, подумал, что ему принадлежит и перевод «Этюдов». После выхода «Исследований истерии» я был обескуражен новым переводом, причем заметно худшего качества. В частности, я по-прежнему придерживаюсь мнения, что название книги Фрейда и Брейера следует переводить как «Исследование истерии», хотя в немецком варианте употреблено множественное число. Такой перевод не только более предпочтителен, с точки зрения русского языка, но и отвечает сложившейся у нас в стране традиции. Если бы Панков ее не ломал, то Мазину, написавшему послесловие к книге, не пришлось бы постоянно путаться. На первой странице [4, с. 369] своего «Рождения психоанализа в переводе» он сначала два раза написал «Исследования», на третий раз решил написать «Исследование», потом снова несколько раз использовал множественное число, но закончил [4, с. 407] всё-таки единственным числом.

Рассказывая об этом случае, я хочу не только развеять случайно возникшее недоразумение, но и донести до читателя, ту форму анализа текста, которая была апробирована мной при чтении книг «Исследование истерии» и «Толкование сновидений». Я сосредотачиваюсь не столько на единичных предложениях и даже абзацах, в которые могут вкрадываться те или иные языковые ошибки, допущенные не только переводчиком, но и автором, сколько на духе сочинений. Я пытаюсь распознать и те смыслы, которые не выражены в лингвистическом виде, но которые мы ощущаем через психологию автора. Так, например, зная натуру Фрейда и Юнга, мы можем в написанном ими тексте уловить намного больше, чем они хотели сказать. Часто авторы выставляют события в выгодном им свете, при этом многое искажают или умалчивают.

При таком семантическом способе исследования отдельные текстовые ошибки большой роли не играют, хотя истина, добытая таким путем, для человека с улицы может показаться малоубедительной, так как его верхоглядство мешает ему проникнуть в суть дела. Вот почему мне не нравятся интернет-форумы, на которых, как правило, каждый участник торопится заявить свою точку зрения и плохо слышит позицию другого. Я же рассчитываю на дотошного читателя, который, не спеша, шаг за шагом вникает во все приводимые аргументы и тщательно прочитывает приводимые фрагменты произведений. Он сам должен проделать немалый труд, так как часто невозможно сказать, что доказательство того или иного положения целиком находится «вот здесь», в данном конкретном месте. Моя аргументация порой сильно рассредоточена по большому числу книг и статей, так что, выражаясь техническим языком, на фоне белого шума полезный сигнал бывает едва слышимым. Однако многократным сканированием всего текстового массива нам удастся обнаружить зерно драгоценной истины и составить единственно верное представление о предмете исследования.

– V –

В заключение этого вводного раздела хочу поблагодарить Виктора Николаева из Ростова-на-Дону, хозяина сайта «Психоанализ на Руси» и руководителя общества ПАРИШ. Именно его неуемная энергия подтолкнула меня на написание данной работы. На его сайте я прочитал: «Шпильрейн Сабина Николаевна (1885 – 1942?) — символ психоаналитической России, врач-психоаналитик, член трёх психоаналитических обществ: Венского, Швейцарского и Российского. Именно с именем Шпильрейн, точнее с её взаимоотношениями с К.-Г. Юнгом, связано открытие контрпереноса. А ещё с её именем продолжает быть связано много тайн. На долгие годы Шпильрейн исчезла из истории психоанализа, чтобы вновь возродиться после публикации переписки Фрейда с Юнгом и книги итальянского психоаналитика Альдо Каротенуто».

По-моему, это какая-то уничижительная для пациентки из России дезинформация. Обычно лукавым термином «контрперенос» фрейдисты обозначают сексуальные желания врача, возникшие в ответ на сексуальные желания пациентки. Никаким научным открытием сей бесстыдный факт, конечно, не является. Да, действительно, Фрейд впервые использовал этот «фиговый лист», чтобы прикрыть срам любовных отношений между Сабиной и Юнгом. Позже «контрпереносом» психоаналитики стали называть все сексуальные безобразия, возникающие между врачом и пациенткой. Если отбросить пафосный, но малозначащий «символ психоаналитической России», о котором до недавнего времени никто ничего не слышал, и членство в трёх психоаналитических обществах, которое тоже было во многом символическим, то на долю Шпильрейн остается роль одной из многих любовниц Юнга, что выглядит достаточно оскорбительным для нее. Отсюда вытекает одна из главных моих задач — более справедливая расстановка акцентов в вопросе жизни и деятельности Сабины Шпильрейн.

На сайте «Психоанализ на Руси» можно обнаружить немало странных работ, которые тоже будут мишенью моей критики. Мне приходилось пользоваться книгами Юнга и Фрейда, а также Нолла, Розена, Джонса, Эткинда и других авторов, которых нет на этом сайте. Но не они вдохновили меня на труд. Статьи Овчаренко, Лотана, Кремериуса, Штефан, Вирц и, разумеется, самой Шпильрейн, — вот главный источник моего вдохновения. Меня удивило то, что перечисленные авторы, толкуя известную любовную историю и превознося заслуги пациентки из России за ее работу «Деструкция как причина возрождения» [24], которая мне кажется весьма слабой (другие ее работы [25] вообще не имеют никакой научной ценности), почти ничего не говорят о ее мощном эзотерическом влиянии на творчество Юнга. Так, например, Цви Лотан посвятил около десятка своих работ (три из них [10], [11], [12] опубликованы на сайте Николаева) исключительно нравственной оценке эротических отношений между Сабиной и Юнгом. Российские же фрейдисты, по-моему, совершенно ошибочно увязывают имя Шпильрейн с психоанализом. Скорее она была медиумом, который сообщал Юнгу трансцендентную истину о том, как нужно строить его мистическое учение о коллективном бессознательном.