Образец обмана общественности

Коллективное бессознательное Шпильрейн, Юнга и Фрейда

Акимов О.Е.

2. Мастурбация

– VI –

«25.09.1905.

Отчет о состоянии фройляйн Шпильрейн профессору Фрейду из Вены, предоставленный фройляйн Шпильрейн для использования на ее усмотрение.

Дорогой профессор Фрейд, дочь фрау Шпильрейн, фройляйн Сабина Шпильрейн, студентка медицинского факультета, страдает истерией. Пациентка имеет серьезный наследственный порок, ее отец и мать были истериками, в особенности таковой была мать. Брат пациентки с юных лет страдает истерией в тяжелой форме. В настоящее время пациентке 20 лет, ее болезнь отчетливо проявилась на протяжении последних трех лет. Тем не менее, патогенные эпизоды и переживания, разумеется, относятся к ранней поре ее жизни. Я тщательно проанализировал ее состояние с помощью Вашего метода и вскоре добился обнадеживающих результатов.

По существу, анализ показал следующее.

С четырехлетнего до семилетнего возраста отец в наказание порол пациентку по ягодицам, что, увы, привело к преждевременному появлению довольно стойких ныне сексуальных чувств. Раннее пробуждение сексуальности выражалось в том, что пациентка занималась мастурбацией, стискивая бедра. Акту мастурбации всегда предшествовала порка. Однако со временем порка утратила значение непременного условия сексуального возбуждения; теперь для этого было достаточно обычной угрозы или даже намека на грубость, например строгого выговора, угрожающих жестов и т. п. В конце концов, она стала испытывать сексуальное возбуждение при виде отцовских рук; ей невыносимо было наблюдать за ним во время трапезы, поскольку она не могла отделаться от мысли о дефекации, ударах по ягодицам и т. д. В сферу этих чувств был вовлечен и младший брат, который тоже с ранних лет занимался мастурбацией. Малейшая угроза наказания младшего брата возбуждала пациентку и всякий раз, когда она становилась свидетельницей порки мальчика, ее тянуло заняться мастурбацией. Со временем ее стало возбуждать агрессивное поведение окружающих, например их приказания и требования. В уединении ее преследовали неотвязные мысли, она воображала всевозможные пытки, которые являлись ей во сне. К примеру, ей не раз снилось, что она обедает, сидя на ночном горшке, и тут же опорожняется, а вокруг нее теснится толпа зевак; в другой раз ей приснилось, что ее сечет плетьми толпа черни и т. д.

Отец Сабины

В связи с этим жизнь в отчем доме стала невыносимой, и спустя год после того как она учинила множество скандалов, ее отправили на лечение в Швейцарию, в частную клинику доктора Хеллера в Интерлакене, где лечащий врач оказался неготовым к ее дьявольским переменам настроения и манипуляциям. Она доводила всех до отчаяния. Вероятно, персонал частной клиники так и не сумел с ней совладать, и ее перевели в нашу лечебницу. Поначалу она продолжала и здесь изводить санитаров. Но благодаря анализу, ее состояние заметно улучшилось, и оказалось, что она — весьма интеллигентный и талантливый человек, способный на самые тонкие чувства. Впрочем, она проявляла известную неосмотрительность и пристрастность, совершенно не понимая, как подобает себя вести в соответствии с правилами хорошего тона, что, несомненно, следует отнести на счет ее русского характера.

Состояние ее настолько улучшилось, что прошлым летом она смогла продолжить свои занятия. Встречи с родными по-прежнему причиняют ей боль, но ее мать отказывается это понимать, хотя причиной тому стало все вышеописанное. (Кстати, фрау Шпильрейн известно многое о комплексе ее дочери.)

В ходе лечения пациентку угораздило влюбиться в меня. Она постоянно потчует мать ужасными небылицами об этой любви, и отнюдь не последним поводом к тому является тайное злорадство, которое она испытывает, запугивая мать. Поэтому ее мать готова в случае необходимости передать ее на попечение другого врача, с чем я, естественно, согласен» [10].

Перед нами история болезни Сабины, написанная Юнгом. Насколько она правдива, сейчас судить сложно. Существуют иные истории этой пациентки. Приведем одну из них, где мастурбации отведено более скромное место. Документ написан рукой Ренаты Хёфер:

«Детство и юность Сабины Шпильрейн были экстремально тяжёлыми. Ребёнком она подвергалась физическим наказаниям со стороны отца, и, скорее всего, сексуальному насилию со стороны взрослых. Уже в три года она страдала от тяжёлых физических и психических расстройств, мучивших её всю юность. Так во время еды на неё находил неудержимый хохот, сопровождавшийся выражениями возмущения и презрения, а также высовыванием языка. Она не могла больше прикасаться или смотреть на правую руку отца, руку, реализовывающую физическое наказание, без того, чтобы не возбуждаться сексуально. А следствием этого был чрезмерный онанизм. Иногда ей удавалось унять тревогу, наделяя себя в фантазии божественной властью. Но состояние её ухудшалось.

В 18 лет она стала впадать в приступы смеха и крика, завершавшихся истерическим плачем, переходящим в глубокую депрессию. Тем не менее, учёба ей удавалась, она играючи овладела несколькими языками. Родители, состоятельные евреи Ростова-на-Дону, были вынуждены отправить свою старшую дочь (у неё было три брата и сестра, умершая в 6 лет от тифа) на лечение к психиатрам. После нескольких провалившихся попыток Шпильрейн в 1904 году оказалась в Психиатрической клинике Цюриха, прогрессивной больнице, хорошо известной во всём мире. Лечил её 29-летний доктор Карл Густав Юнг, в то время младший врач больницы. Сабине Шпильрейн было 18 лет.

Несмотря на сегодняшний интерес к ней как необычной и значительной женщине, пережитый ею в детстве и юности травматический опыт обычно не замечается биографами и авторами. По-видимому, это связано с тем, что они не придают большого значения детству и юности Шпильрейн. И, тем не менее, на мой взгляд, расхождения и разлука, надежды и достижения в жизни этой женщины можно понять лишь с учётом всего пережитого ею» [30].

Возможно, история, написанная Ренатой Хёфер, выглядит более объективно, однако далее наше внимание будет сосредоточено всё-таки на истории, написанной Юнгом. Неважно, насколько объективна была его оценка симптомов заболевания Сабины, важно, что этот врач обратил внимание на ее мастурбацию. Не будем также вникать в выстроенные Юнгом (со слов пациентки или ее матери) причинно-следственные связи возникновения этого симптома. Нас будет интересовать лишь степень влияния факта мастурбации на образ мыслей врача.

Такая «субъективная» постановка задачи определена целью, сформулированной в предыдущем разделе. Напомню, что уровень общности между мироощущениями Юнга и Шпильрейн сильно недооценивается нынешними исследователями. Я также не вижу веских оснований зачислять Шпильрейн в лагерь психоаналитиков фрейдистского толка. Это просто не их случай. При всей бедноте ее литературного наследия в нем можно отыскать лишь юнгианские мотивы при очень слабых фрейдистских реминисценциях.

Да, она многократно ссылалась на Фрейда, некоторое время работала с ним и его последователями, но ведь и Юнг в ту пору не сильно чурался Фрейда и фрейдистов. Тем не менее, взгляды австрийского врача радикальным образом отличаются от взглядов швейцарского, причем мировоззренческая эволюция последнего происходила под сильным воздействием Сабины Шпильрейн. Таким образом, цель настоящей работы состоит в том, чтобы очертить вокруг русской пациентки тот круг в истории психологии, который она должна по праву занимать. Заранее скажу, что радиус этого круга намного больше, чем думает члены ООО «Сабина Ш.» (ПАРИШ). Не столько Шпильрейн была ученицей Юнга, как это сказано в тексте мемориальной доски, сколько он внимательно прислушивался к мнению анимы по имени Шпильрейн. Сабина выступала в роли медиума или оракула, который рассказывал Юнгу, как нужно строить учение о коллективном бессознательном.

В моих предшествующих исследованиях было показано, что Анна О., которую лично знал не только Брейер, но и Фрейд, сыграла решающую роль в деле становления психоанализа. Теперь я задаюсь вопросом, а не была ли Сабина Шпильрейн для Юнга тем же, чем была Берта Паппенхейм (она же Ирма и Анна О.) для Фрейда? Мой ответ положительный. Да, русская пациентка, привезенная в середине августа 1904 года в Швейцарию, в психиатрическую клинику Бургхёльцли (или Бургхольцли — так тоже пишут) и впоследствии сделавшаяся любовницей Юнга была для него, условно говоря, той Анной О., которая вдохновила врача на создание грандиозной доктрины эзотерического содержания, под названием «юнгианство». Сейчас степень ее влияния мы проследим на незначительной, казалось бы, черте характера Сабины — склонности к мастурбации. Но посмотрите, какой каскад мыслей вызвала у швейцарского аналитика эта крохотная черта характера, которую из ложной вежливости нынешнии историки психологии никогда не называют.

– VII –

В книге «Либидо, его метаморфозы и символы» Юнг пишет: «Однажды я лечил больную, страдавшую кататоническим угнетением. Так как дело шло о легком психозе интроверсии, то нечего было удивляться наличности многочисленных истерических черт. В начале аналитического лечения, рассказывая об одном очень болезненном обстоятельстве, она впала в состояние истерического полуобморока, в течение которого проявила все признаки полового возбуждения. (Все указывало на то, что во время этого состояния она изъяла из сознания мое присутствие, по весьма понятным причинам.) Возбуждение перешло в мастурбацию (frictio fomorum)».

Разъяснение. Можно не сомневаться, что Юнг прибег здесь к гипнозу, которым он широко пользовался, особенно, вначале своей психотерапевтической практики. Однако говорить об этом он не мог, поскольку экспериментирование в сексуальной сфере над пациентками, когда они находятся в гипнотическом сне, вызывало резкое осуждение медиков и негодование в обществе. Еще во времена Месмера врачи-гипнологи часто склоняли своих пациенток заниматься с ними оральным сексом. Месмеризм или магнетизм пользовался дурной славой в Европе и преследовался в медицинских кругах. Однако по прошествию нескольких десятилетий, когда в европейской науке проснулся жгучий интерес к психологии и проблемам работы сознания, месмеризм вновь возродился, но уже под другим названием — гипноз. Скандалы на сексуальной почве вспыхнули с новой силой.

Психоанализ — это лечение любовью, когда сексуальные отношения между врачом и пациентом сделались нормой. Претензии этического характера со стороны традиционных медиков психоаналитиками отвергались на том зыбком основании, что курс лечения протекает при бодрствующем сознании пациентки, при ее добровольном согласии и заключении договора с ее родственников. Врачи-психоаналитики обычно сильно возмущаются, когда их подозревают в сексуальных злоупотреблениях. Они готовы пойти на любую фальсификацию фактов, лишь бы отвести от себя подозрение. Между тем эта этическая проблема всегда была и остается по сей день актуальной, так как сладострастного человека, работающего в интимной обстановке, никакими моральными кодексами не остановишь. Злоупотребления были, есть и будут до тех пор, пока существует безнравственная методика психоанализ или его модификаций. Нижеследующий текст ясно говорит нам, что Сабина находилась в состоянии гипноза, а не обморока.

«Этот акт [мастурбация] сопровождался странным жестом: она делала указательным, пальцем, левой руки на левом виске очень энергичные кругообразные движения, как если бы она хотела просверлить там отверстие. После этого наступило "полное забвение" происшедшего и ничего нельзя было узнать о странном жесте рукою. Хотя в этом действии легко можно было признать перенесенное на висок ковыряние во рту, в носу и в ушах, которое, являясь прелюдией к онанизму, относится к области ludus sexualis раннего детства, к упражнению, подготовляющему деятельность пола, однако это действие по впечатлению своему казалось мне все-таки более знаменательным: почему именно, это в начале мне не было еще ясно.

Много недель спустя я имел возможность говорить с матерью пациентки [добавлю: мать Сабины, которая, между прочим, имела медицинское образование, находилась в переписке с лечащим врачом]. От нее я узнал, что пациентка уже ребенком отличалась большими странностями. Будучи двух лет она обнаруживала склонность, сидя спиною к открытой двери шкафа, целыми часами захлопывать дверь, ударяя в нее ритмически головою, чем она доводила всех окружающих до отчаяния. Немного спустя, вместо того чтобы играть как другие дети, она стала сверлить пальцем в штукатурке стены дома отверстие. Она производила это при помощи небольших вращающих и скоблящих движений и занималась этой работой целыми часами. Для родителей она продолжала оставаться полною загадкой.

С четырех лет она начала онанировать. Ясно, что в этом раннем инфантильном действии следует видеть преддверие дальнейших актов. Особенного внимания заслуживает здесь, во-первых, то, что действие производится не на собственном теле, а во-вторых, то, что оно совершается с таким упорством (маленькие крошки, которые при этом выпадали, она клала в рот и ела). Невольно усматриваешь причинную связь между этими двумя моментами и говоришь себе, что это упорство проистекает, вероятно, оттого, что ребенок совершает это действие не на своем теле; сверля в стене, он никогда не достигает того удовлетворения, какое имеет, совершая то же действие онанистически на своем теле.

Несомненно онанистическое сверление пациентки может быть прослежено вплоть до самого раннего детства, предшествующего периоду местной мастурбации. Психологически это время окутано тьмою, ибо индивидуальное воспроизведение вполне отсутствует, также как и у животного. У животного в течение всей жизни преобладает то, что свойственно его породе, отсюда определенность образа жизни, тогда как у человека понемногу начало индивидуальное пробивается через родовой тип. Признавая правильность этого соображения, приходится в особенности удивляться поступкам этого ребенка, совершенным в столь раннем возрасте и потому непонятным в своей кажущейся индивидуальности.

Мы знаем из дальнейшей биографии этого ребенка, что его развитие, которое, как это бывает всегда, неисследимо переплелось с параллельно совершающимися внешними событиями, привело к душевному расстройству, особенно хорошо известному индивидуализмом и оригинальностью своих проявлений, именно к dementia praecox. Своеобразие этой болезни, по-видимому, покоится… на более сильном проявлении фантастического образа мыслей и вообще ранних инфантилизмов. Из этого мышления проистекают многочисленные соприкосновения с мифическим творчеством и все, что мы принимали прежде за оригинальные и совершенно индивидуальные создания, часто оказываются ныне ничем иным, как образованьями весьма близкими продуктам стародавнего времени. Полагаю, что этот критерий приложим ко всем образованьям этой странной болезни, вероятно также и к этому особенному симптому сверления.

Мы видели уже, что онанистическое сверление пациентки относится к раннему детству; это означает, что ныне оно было вызвано из того прошлого и произошло это именно тогда, когда больная после нескольких лет замужества, потеряв своего ребенка, с которым она себя отождествила в своей чрезмерно нежной любви, впала в прежнюю мастурбацию. Когда ребенок умер, то у матери, тогда еще вполне здоровой, выступили симптомы раннего инфантилизма в форме почти нескрываемых приступов мастурбации, связанных с вышеупомянутым сверлением».

Разъяснение. Сообщенный только что факт на первый взгляд не согласуется с биографией Сабины Шпильрейн. Юнг говорит о некой замужней женщине, потерявшей ребенка. Между тем нам доподлинно известно, что Сабина имела трех братьев и горячо любимую сестренку, которая, однако, в шестилетнем возрасте умерла. Сабина нянчилась с ней как с дочкой, очень любила её и сильно переживала её смерть. Трагедия произошла в момент полового созревания Сабины (15 лет), когда ее слабая подростковая психика и без того испытывала сильнейшие напряжения. Юнг, желая скрыть от читателя имя пациентки, сделал ее молодой матерью, лишившейся своего дитя. Но, по существу, он не слишком исказил реальную ситуацию, напротив, последние слова лишний раз убеждают нас, что перед нами Сабина Шпильрейн.

Аналитик увязал смерть Эмилии — так звали сестру-дочку — с психическим расстройством пациентки, что, видимо, не является большой ошибкой, если учесть переходный возраст и возбудимость ее психики. Но было бы ошибкой полагать, что смерть близкого человека напрямую связана с онанизмом. Очень сомнительно считать, будто ковыряние во рту, носу или ушах, сверление штукатурки или игра ребенка с дверцей шкафа является некой «прелюдией к онанизму». Подобную каузальную корреляцию можно обнаружить в абсурдных рассуждениях Фрейда, однако не станем сейчас по этому поводу втягиваться в дискуссию с психоаналитиками. Я хочу лишь заметить, что Юнг по ходу изложения истории болезни «анонимной» пациентки сообщает нам любопытные сведения о Сабине, почерпнутые им, по-видимому, из бесед или переписки с ее матерью. Продолжим цитировать Юнга с прерванного места.

Сабина, ее мать и сестренка-дочка Эмилия
(фото сделано около 1900 года)

«Было замечено, что первичное сверление обнаружилось в то время, которое предшествовало локализации инфантильной мастурбации на половом органе. Это констатирование потому имеет особенное значение, что сверление тем самым должно быть отличаемо от подобной, но позднейшей привычки, которая проявилась после мастурбации. Позднейшие дурные привычки обычно представляют собою замену уже вытесненной мастурбации или попыток в этом направлении. В качестве такой замены эти привычки (сосание пальцев, жевание ногтей, дерганья, ковыряние в ушах и в носу и т. д.) сохраняются дальше и у взрослых как вполне определенные симптомы вытесненной массы libido.

Как выше было сказано, деятельность libido протекает первоначально в области функции питания, причем в акте сосания пища принимается при помощи ритмического движения со всеми знаками получаемого удовлетворения. С ростом индивида и с развитием его органов libido пролагает себе путь к новым потребностям, к новой деятельности и к новому удовлетворению. Тогда дело идет к тому, чтобы первичную модель ритмической деятельности, порождающую чувство удовольствия и удовлетворения, перенести в область других функций, имея в виду конечную цель, именно сексуальность.

Значительная часть "libido голода" должна быть преобразована в "libido пола". Этот переход совершается не вдруг, в период половой зрелости, как это обычно полагают неспециалисты, а очень постепенно в течение большей части детства. Libido в состоянии лишь с большим трудом и крайне медленно освободить себя от своеобразия функции питания, чтобы войти в своеобразие функций пола. В этой переходной стадии, насколько я об этом могу судить, различимы две эпохи: эпоха сосания пальцев и эпоха передвинутой ритмической деятельности. Сосание пальцев относится по своему характеру еще совершенно в районе питательной функции, но имеет перед ним то преимущество, что в собственном смысле функция питания уже отсутствует и налицо только ритмическое действие, конечной целью которого является удовольствие и удовлетворение без принятия пищи. Вспомогательным органом выступает здесь рука. В эпоху переложенной ритмической деятельности роль руки как вспомогательного органа становится еще яснее, обретение удовольствия имеет место уже не в области рта, а в других областях. Возможностей здесь много.

Большею частью предметом интереса libido становятся прежде всего другие отверстия в теле, далее кожа и особенные места последней. Выполняемая здесь деятельность, как то трение, сверление, дерганее и т.п., проходит в известном ритме и служит к порождению чувства удовольствия. После более или менее продолжительного пребывания libido на этих станциях она идет дальше, пока не достигает половой области и не становится там поводом к первым онанистическим попыткам. На своем пути libido уносит с собою немало элементов из функции питания в половую область, чем и объясняются легко эти многочисленные и внутренние соприкосновения между функциями питания и пола. Если после осуществленной оккупации половой области обнаруживается какое-нибудь препятствие к применению той формы libido, которая стоит теперь на очереди, то по известным законам происходит регрессия к ближайшим предшествующим станциям обеих вышеупомянутых эпох» [8, с. 149 – 152].

– VIII –

Юнг излагает здесь модные в его время полукультурологические, полубиологические взгляды, навеянные эволюционной теорией Дарвина и открытым Геккелем законом, который гласит: филогенез повторяет онтогенез. Описание мастурбации, которую он лично наблюдал у Сабины Шпильрейн, предварительно погрузив ее в гипнотический сон, и все вытекающие отсюда соображения относительно метаморфоз libido, в общем, еще не выходят из берегов фрейдистской доктрины. Но потом, аналитик все чаще и чаще обращается к древневосточным трактатам и индусским традициям. Так, например, он цитирует из древневосточного источника: «Атман был так велик, как женщина и мужчина, когда они держат друг друга в объятиях…». Далее Юнг комментирует: «Мы встречаем здесь учение о сотворении мира особенного рода, что требует обратного перевода на язык психологии: вначале было libido неразличимое и двуполое, затем последовало разделение его на две составляющие — мужскую и женскую. …Libido здесь покидает ту деятельность, к которой оно, собственно, призвана в качестве половой функции и совершает регрессию к дополовой ступени».

Как видим, Юнг с помощью древнеиндийской философии постепенно начинает расширять личностное libido до коллективного бессознательного. «Согласно воззрению Упанишад, — продолжает аналитик, — это происходит в целях возникновения человеческого искусства, а отсюда и вообще высшей духовной деятельности». Это уже похоже на фрейдистскую сублимацию, протекающую, однако, на уровне коллективного бессознательного. При этом внимание впечатлительного Юнга продолжает цепляться за наблюдаемую им у Шпильрейн мастурбацию. «Данный ход развития, — пишет он, — не представляет собою для психиатра ничего странного, так как уже давно известным психопатологическим фактом является близость онанизма и чрезмерной деятельности фантазии.

Сексуализация духа путем аутоэротизма столь часто наблюдалась, что излишним было бы приводить примеры. Путь libido шел, следовательно, как мы можем заключить по этим опытным данным, первоначально в том же направлении как и у ребенка, лишь в обратной последовательности: половой акт был вытеснен из собственно ему принадлежащей зоны и переложен в аналогичную зону рта, причем рту было придано значение женского органа, руке же или пальцам фаллическое значение. Таким образом, во вновь оккупированную регрессивно деятельность дополовой ступени привносится сексуальная значимость, которая, конечно, этой ступени прежде частично принадлежала, но имела совершенно иной смысл.

Некоторые функции дополовой ступени обнаруживают длительную целесообразность и потому впоследствии сохраняются в качестве сексуальной функции. Так, например, зона рта продолжает оставаться эротически важной, что означает, что ее оккупация становится долговременной. Что касается рта, то мы знаем, что он обладает сексуальной значимостью и для животных: во время совокупления жеребцы кусают кобыл, также и коты, петухи и т.д. Другое значение рта — аппарат речи. Он служит существенным образом для порождения приманных звуков; эти звуки представляют собою большею частью те звуки царства животных, которые получили наилучшее развитие. Что касается руки, то мы знаем о ее важном значении как органа контректации, например у лягушек. Многообразное эротическое применение руки у обезьян известно.

Когда возникает противление против собственной сексуальности, то запруженная libido скорее всего доводит до чрезмерного функционирования те collateralia, которые способны компенсировать противление; это и происходит с ближайшими функциями, служащими введением к половому акту, то есть с функциями руки и рта. Половой акт, против которого направлено противление, заменяется сходным актом дополовой ступени, идеальным примером которого является сосание пальцев и сверление. Подобно тому, как у обезьян нога выполняет иногда функции руки, так и ребенок не затрудняется часто в выборе предмета сосания и всовывает в рот вместо пальцев руки, большой палец ноги. Этот «жест» встречается и в индусском ритуале, только там большой палец ноги всовывается не в рот, а держится против глаз.

Благодаря половому значению руки и рта этим органам, которые служат на дополовой ступени чувству удовольствия, приписывается способность рождать; эта способность тождественна с тем вышеупомянутым предназначением, имеющим в виду оттого именно внешний предмет, что дело идет там о libido пола или о libido размножения. Если вследствие действительного добывания огня половой характер истраченный на это libido успел выразиться вполне, то зона рта является без адекватной деятельности: рука достигла таким образом своей чисто человеческой цели, совершив первый акт своего искусства.

Рот имеет, как мы видели, еще дальнейшую важную функцию, у которой столько же полового отношения к предмету как и у руки, именно функцию порождения приманных кликов. При распадении аутоэротического кольца — рука-рот — когда фаллическая рука превращается в орудие добывания огня, привлеченная к зоне рта libido ищет пути к другой функции, который и приводит ее совершенно естественно к уже имеющейся функции криков во время течки. Приток libido, впадающий сюда, должен был вызвать обычные последствия: именно повышение деятельности вновь оккупированной функции, т. е. выработку приманных кликов» [8, c. 162 – 163].

– IX –

Акт мастурбации Юнг связывает с добыванием огня и, вообще, сексуальную энергию в психическом ее выражении он практически полностью отождествляет с огненной энергией в ее прямом физическом выражении. Таким образом, от онании Сабины автор проводит жирную черту к либидо вселенского масштаба. «Что должно остаться в тайне, — пишет Юнг, — чего вообще не следует ни видеть, ни делать, некое деяние, сопровождаемое тяжкими наказаниями души и тела, все это, по-видимому, должно быть чем-то вообще запретным, но получившим специально культовое разрешение. После всего того, что выше было сказано о генезисе добывания огня, уже нетрудно более отгадать, что именно является запретным: это есть онания.

Выше я сказал, что то была неудовлетворенность, которая сломала аутоэротическое кольцо перенесенной половой деятельности на собственном теле и открыла таким образом далекие горизонты культуры, но я не упомянул, что это лишь неплотно сомкнутое кольцо перенесенной онанистической деятельности в состоянии замкнуться прочнее, когда сделано другое значительное открытие, именно настоящей онании. Таким путем деятельность переносится на надлежащее место и, смотря по обстоятельствам, обеспечивает на долгое время достаточное удовлетворение; однако сексуальность оказывается обманутой в своих истинных намерениях. Естественное развитие оказывается обойденным, так как напрягшиеся силы, которые могли бы и должны были бы служить культурному росту, отнимаются от последнего, благодаря онании: вместо переложения libido совершается регрессия в половую область, что является прямою противоположностью целесообразному процессу.

Но психологически онания есть изобретение, значения которого отнюдь не следует недооценивать: благодаря ему оказываешься огражденным от судьбы, так как половая потребность уже не в состоянии отдать открывшего онанию на произвол жизни. Благодаря онании имеют в руках волшебное средство: стоит только отдаться воображению и при этом онанировать, как получаешь в свое обладание все плотские утехи и при этом не имеешь надобности суровым трудом и тяжелой борьбой с действительностью отвоевывать себе мир своих желаний. Алладин трет свою лампу и услужливые духи отдают себя в его распоряжение; так изображает сказка тот большой психологический выигрыш, который получается от дешевой регрессии к местному половому самоудовлетворению. Символ Алладина весьма тонко вскрывает двусмысленность магического добывания огня.

Близкую связь порождения огня с мастурбацией доказывает еще один случай… Один слабоумный батрак совершил несколько поджогов. На одном пожаре, виновником которого он был, поведение его показалось подозрительным, потому что он, засунув руки в карманы, стоял у двери одного дома, находившегося напротив пожарища, и с видимым удовольствием наблюдал за огнем. Во время освидетельствования в лечебнице для душевных больных он подробно рассказывал о пожаре и при этом делал подозрительные движения рукою, находившейся в кармане брюк. Немедленно произведенное телесное освидетельствование показало, что он онанировал. Впоследствии он признался, что онанировал всякий раз, когда наслаждался зрелищем огня, вызванного его поджогом» [8, с. 169 – 170].

Позднее в примечании 14 к главе 3 «Переложение libido, как возможный источник первобытных человеческих изобретений», откуда взяты все вышеприведенные цитаты, автор вновь вспоминает Сабину Шпильрейн, но уже не как «первый учебный случай» (термин, используемый Юнгом в письме к Фрейду), а в ее новом качестве, врача-психотерапевта. В Цюрихском университете, куда она поступила сразу же по завершению лечения в 1905 году, под руководством Юнга она исследовала несколько случаев заболевания шизофренией (dementia praecox). В 1911 году результаты многолетних исследований были оформлены в виде ее единолично написанной диссертации, хотя, понятно, что высказанные там идеи во многом были сформулированы ее руководителем.

Склонившаяся над книгой Сабина в кругу всех членов семьи —
отца, матери и трех братьев: Исаака, Яна и Эмиля Шпильрейна
(фото сделано в период ее учебы в университете)

Юнг заинтересовался идеями Фрейда еще в 1902 году, вскоре после выхода книги «Толкование сновидений». Сабина была той первой пациенткой, которая предназначалась для проверки действенности нового способа лечения, предложенного венским коллегой. На первом международном конгрессе, проходившем в сентябре 1907 году в Амстердаме, Юнг доложил об успешном проведении эксперимента по лечению пациентки из России по фрейдовскому методу. Впрочем, его первое публичное выступление по психоаналитической теме было провальным. Докладчик подвергся обструкции со стороны традиционных психиатров. Эткинд поясняет: «Один из присутствовавших авторитетов заявил, что метод Фрейда нельзя принимать всерьез, поскольку каждое слово им трактуется в сексуальном смысле, а это крайне вредно для пациентов; сам он просто запрещает своим пациентам упоминать что-либо относящееся к сексу… Что же касается Юнга, — продолжает Эткинд, — то он превысил регламент и отказался подчиниться председателю, требовавшего закончить доклад. Когда же его вынудили сойти с трибуны, он с возмущением покинул зал» [20, с. 165].

Эткинд не сообщает нам имя «авторитета», но Джонс сделал это. Более того, он посвятил двадцатую главу оппозиции, беспощадно критикующей психоаналитическую доктрину, базирующуюся на сексе. «Юнгу явно требовалась любая поддержка перед таким тяжелым испытанием, — писал Джонс. — Ашаффенбург повторил свое предыдущее авторитетное заявление о ненадежности метода Фрейда, так как каждое слово в нем интерпретируется в сексуальном смысле. Это является не только очень болезненным, но часто также непосредственно вредным для пациента. Затем, ударяя себя в грудь с чувством собственной правоты, он клятвенно заверил, что запрещает своим пациентам даже упоминать какую-либо сексуальную тему… Юнг сказал в своем выступлении, что он нашел утверждения Фрейда правильными во всех случаях истерии, которые он изучил, и заметил, что эта тема символизма, уже знакомая поэтам и сочинителям мифов, является новой для психиатров.

На следующий день нападки на психоанализ продолжил Конрад Альт. Он сказал, что, помимо методов Фрейда, всегда было известно, что сексуальная травма влияет на развитие истерии. "Многие истерики очень тяжело страдали от предрассудков своих родственников, считающих, что истерия может возникать лишь на сексуальной почве. Для нас, немецких неврологов, потребовалось приложить колоссальные усилия, чтобы разрушить этот широко распространенный предрассудок. Теперь, если мнение Фрейда относительно развития истерии будет признано в какой-то степени обоснованным, бедных истериков снова станут осуждать, как и раньше. Такой шаг назад принесет величайший вред". Среди бурной овации он пообещал, что никогда ни одному его пациенту не будет позволено лечиться у кого-либо из последователей Фрейда, с их бессознательной деградацией в полнейшую непристойность» [19, с. 251].

За выступлением Юнга, защищающего психоанализ, внимательно следил Фрейд. Джонс перед только что процитированным отрывком написал: «Фрейда пригласили принять участие в этом симпозиуме, но он решительно отказался. Он писал на этот счет Юнгу: "Они явно ожидали услышать мою словесную дуэль с Жане, но я ненавижу гладиаторские бои перед лицом титулованной толпы и едва ли соглашусь с решением равнодушной публики, высказывающей мнение по поводу моих познаний". Тем не менее позднее он ощущал некоторые дурные предчувствия при мысли о том, что наслаждается приятным отдыхом в то время, как кто-то другой ведет борьбу от его имени. Так что как раз перед началом конгресса он написал Юнгу ободряющее письмо:

"Я не знаю, ждет ли Вас успех или неудача, но мне хотелось бы быть с Вами именно теперь, наслаждаясь чувством, что я больше не одинок. Если Вам нужна моя поддержка, я могу рассказать о долгих годах почетного, но болезненного одиночества, которое началось для меня с тех пор, как я впервые мельком взглянул на этот новый мир; о потере интереса и понимания со стороны моих ближайших друзей; о тех тревожных моментах, когда я сам считал, что ошибаюсь, и пытался понять, как можно следовать такими нехожеными тропами и, несмотря на это, содержать свою семью; о постепенном усилении моего убеждения, которое цеплялось за "Толкование сновидений" как за скалу во время бури; и о той спокойной уверенности, которой я, наконец, достиг и которая дала мне силы ждать, пока не откликнется голос извне. Им оказался Ваш голос!"»

Похоже, Сабина Шпильрейн превратилась в пропагандистское оружие в руках Юнга, который бросился с ним в бой против врагов фрейдизма. В первое десятилетие XIX века он безгранично верил в силу психоанализа и перед лицом общего врага даже не помышлял о критике Фрейда. Очевидно также, что из этих же пропагандистских соображений аттестационная работа бывшей пациентки, которая не только быстро и без осложнений вылечилась сама, но и готовилась лечить других, была опубликована в престижном научном журнале «Jahrbuch fur psychoanalytische und psychopathologische Forschungen», находившемся, впрочем, под редакторским контролем научного руководителя Шпильрейн. На эту работу, которая называлась «О психологическом содержании одного случая шизофрении», Юнг многократно ссылается в своей книге «Либидо, его метаморфозы и символы», так как сам вложил немало труда.

– X –

В связи с интересующей нас темой, Юнг написал: «Больная г-жи Шпильрейн (Jahrb. III, S. 371) приводит в несомненную связь огонь и рождение; она говорит об этом следующее: «Железом пользуются в целях просверливания земли, в целях добывания огня. — В Литургии Митры в воззвании огненного бога говорится: ты, который дуновением духа запер огненные замки неба — отвори мне. — Больная продолжает: "С помощью железа можно из камня создать холодных людей". Просверливание почвы имеет у больной значение оплодотворения и рождения. Страницей далее она говорит: "Раскаленным железом можно просверлить гору. Железо раскаляется, если им сверлить камень"» [8, с. 172].

Проводя аналогию между сексуальностью и огненностью, меду мастурбацией и добыванием огня, Юнг, в отличие от Фрейда, больше обращается к восточной мифологии, чем к западной. При этом швейцарский аналитик на начальном этапе своего творчества постоянно сопоставляет восточные и западные философские мотивы, примерясь, какие из них более точно выражают его мироощущение. Это особенно хорошо видно на примере примечания 29. «Иранское наименование огня, — замечает Юнг, — мужское слово. Индусское — желание мужей. Огонь имеет значение логоса (ср.: гл. VII, объяснение Зигфрида). Об Agni — огне — Макс Мюллер говорит в своем введении в "Сравнительную науку о религии"; "Обычным представлением индусов было рассматривать огонь на алтаре одновременно и как субъект и как объект. Огонь сжигал жертву и был, таким образом, как бы жрецом. Огонь возносил жертву к богам и был, следовательно, посредником между людьми и богами. В то же время огонь сам представлял собою нечто божественное, был богом и, когда надо было оказать почести этому богу, огонь являлся как бы объектом жертвоприношения.

Соприкосновение этого, хода мыслей с христианским символом очевидно. Ту же мысль высказывает Krishna. По немецкому переводу Garbe это место гласит следующим образом: "IV, 24. Браман ест приношение, Браман ест жертва, Браман пребывает в жертвенном огне, от Брамана жертвуется и в Браман войдет тот, который погружается в Браман во время жертвоприношения".

Мудрая Диотима (Пир Платона, гл. 23) видит, что стоит за этим символизмом огня. Она поучает Сократа, что Эрос есть "существо, среднее между смертными и бессмертными": Эрос — "великий демон, дорогой Сократ", говорит она, "ибо все демоническое и является посредствующим звеном между богом и человеком"; задача Эроса быть "толмачом и послом людей у богов и богов у людей; людям это надо для молитв и жертвоприношений, богам — для их приказов и вознаграждений за жертву; Эрос заполняет, таким образом, бездну между теми и другими, так что благодаря его посредничеству вселенная связывается сама с собой". Эрос — сын Нужды, зачатый от Пороса, опьяненного нектаром.

Диотима дает превосходное описание Эроса: "Он мужественен, смел и настойчив, мощный охотник (стрелок из лука, ср. дальше) и неутомимый строитель козней, который постоянно стремится к мудрости, могучий волшебник, отравитель и софист; и уродился он ни в бессмертного, ни в смертного, а в тот же самый день то расцветает и преуспевает, когда достигает полноты в желанном, то умирает вовсе; но всегда он пробуждается вновь к жизни благодаря природе своего отца (возрождение); приобретенное, однако, стекает с него опять прочь"» [8, с. 174]. В примечании 34 Юнг снова сравнивает: «Эта сторона Agni указывает на Диониса, миф о котором имеет параллельные места как к христианской, так и к индусской мифологии» [8, с. 175]. (Добавлением к рассказу об Эросе может служить статья [31]).

Таким образом, раскол между Фрейдом и Юнгом имел множество измерений, в том числе, и по мифологической линии. Австриец берет себе в помощники эллинов, швейцарец — индусов. В духе индийской философии Юнг придает огню одушевленную психологическую энергию, сконцентрированную в понятии libido, чего нет в греческой мифологии. Огонь у греков выступал лишь как физическая субстанция (Прометей, конечно, не в счет, поскольку он не субстрат). С пылающим в нашей душе пожаром любви трудно справиться — это Юнг понимает и, кажется, готов оправдать тех, кто прибегает к мастурбации. В примечании 44 он пишет: «Справедливость требует принять во внимание то обстоятельство, что значительно обострившиеся благодаря нашей морали условия жизни являются столь трудными, что для многих людей просто практически невозможно добиться того, в чем ни одному человеку не следовало бы отказывать, именно осуществление любовного желания. Под давлением этой жестокой доместикации человек вынужден прибегать к онании, раз он обладает более или менее активной сексуальностью. Известно, что как раз наиболее полезные и лучшие люди обязаны своими достоинствами сильной libido. Энергичная libldo требует временами кое-чего сверх простой христианской любви к ближнему» [8, с. 175].