Феномен Эйнштейна
Альберт Эйнштейн и Маргарита Коненкова
Три журнальных статьи российских авторов
|
ПИСЬМА ЭйнштейнаПРИНСТОН 8.11.45 Любимейшая Маргарита! Я получил твою неожиданную телеграмму из Сиэтла еще в Нью-Йорке, откуда я смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несет с собой большие перемены для тебя, но я верю, что все закончится благополучно. Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою прочную связь со страной, где родилась, оглядываясь на пройденное перед следующим важным шагом. Но в отличие от меня у тебя есть еще, возможно, несколько десятилетий для активной жизни и творчества. У меня же все идет к тому (не только перечисление лет), что дни мои довольно скоро истекут. Я много думаю о тебе и от всего сердца желаю, чтобы ты с радостью и мужественно вступила в новую жизнь и чтобы вы оба успешно перенесли долгое путешествие. В соответствии с программой я нанес визит консулу, и это доставило мне радость. Я познакомился с женой и очаровательным молодым человеком. В конце мне показали африканское животное. Можно было заметить, что вся семья хорошо относится к зверьку и все вокруг светится радостью. Я очень рад, что удалось вырваться из заботливых когтей медицины и вновь увидеть гнездышко, которое передает тебе сердечный привет. Время мое заполнено медицинскими процедурами. Сегодня мне удалили два зуба, чтобы затем вставить в рот ужасное устройство. Как только это произойдет, я стану настоящим американцем. Здесь меня ожидает целая гора писем, так что работы, как и у моего соперника, хватает. Напиши мне скорее, если, конечно, у тебя есть время. Целую. Твой А. Эйнштейн. Твое письмо, отправленное с парохода, я также получил. Было очень приятно, что в последний момент перед отъездом ты вспомнила обо мне.
ПРИНСТОН 27.11.45 Любимейшая Маргарита! Ты, должно быть, уже преодолела большую часть своего морского пути, и я надеюсь, что с тобой и со здоровьем все в порядке. А пребывание в этой великой дикой природе не может принести ничего другого, кроме ощущения свободы. С радостью я вспоминаю те времена, когда сам совершал длительные путешествия (1921-33). С тех пор я как цветок сижу постоянно на одном месте, и это мне нравится все меньше. Кроме большого количества работы, здесь ничего нет. Но со здоровьем опять все в порядке. Оно даже лучше, чем перед моей болезнью. Михайлов вновь передал мне привет. Кажется, симпатии взаимные. Я получил много писем, касающихся проблем мировой политики. Кажется, все выглядит не так плохо по сравнению с недавним временем, но все же достаточно опасно. В целом усилия такого рода повсюду порождают чувство безнаказанности. Особенно там, где имеешь дело с людьми и их страданиями. Паули ко всеобщему удовлетворению получил Нобелевскую премию. Его это особенно порадовало. Я самостоятельно помыл голову, но не так хорошо, как это получалось у тебя. Я не так прилежен, как ты. Но и помимо этого все мне напоминает о тебе: шерстяной плед, словари, прекрасная трубка, которую мы считали погибшей, а также много других вещей в моей келье, ставшей одиноким гнездом. Моя сестра очень довольна книгой, которую ты ей дала. Она очень постарела, но пока в порядке. Я очень устаю на работе, но не печалюсь из-за этого. Читаю историю философии и делаю это с большим интересом. Представляю, сколько пройдет времени, пока ты получишь это мое письмо. Надеюсь, что оно найдет тебя в хорошем расположении духа и добром здравии. Сердечные пожелания. Целую. Твой А. Э. ПРИНСТОН 30.12.45 Любимейшая Маргарита! По нашим подсчетам, это последнее воскресенье в этом году, и ты уже довольно долго находишься в Москве. У нас ничего не изменилось, и жизнь идет своим чередом с той лишь разницей, что я теперь каждое воскресенье сижу в одиночестве в моей хижине. В эти праздничные дни у меня было много посетителей, семейных пар, политиков, физиков. В общем — более чем достаточно. Со здоровьем — все в порядке, с работой — тоже. Я все больше должен играть роль пожилой важной персоны, своего рода пожилого святого. В известной мере это прекрасно, если от этого многого не ждешь. Как я в прошлом смеялся, когда мне предсказывали это. Вчера у меня был профессор Кэрман, который недавно в третий раз побывал в России. Он рассказал много интересного, в том числе новости из Центральной и Западной Европы. Люди живут вновь так же, как и раньше, как будто не возникла новая, превосходящая все имевшиеся ранее, опасность. И стало ясно, что люди не извлекли уроков из того ужаса, который они пережили. Маленькие интриги, с помощью которых они устраивали жизнь раньше, вновь овладели их сознанием. Таков уж род человеческий. О господине Михайлове я больше ничего не слышал, но думаю, что ему наконец-то передали телеграмму в русскую академию. И мне очень любопытно, как пойдет дело дальше. Моя сестра по-прежнему не может путешествовать. Она должна ждать, пока найдет надежного сопровождающего. В ее нынешнем состоянии не остается ничего другого. Я радуюсь вещам, которые ты мне передала и которые составляют мое окружение: голубой плед, браслет для часов, словари, карандаш и все остальное. С радостью я жду твоих сообщений из нового мира. Желаю тебе всего хорошего и поздравляю с новым годом. Сердечно приветствую тебя. Целую Твой А. Э. ПРИНСТОН 15.01.46 Любимейшая Маргарита! Это уже третье посланное тебе письмо, а от тебя так и нет ни одного. Я уверен, что ты получаешь мои, а твои исчезают в какой-то неведомой дыре. Надеюсь, что так оно и есть, а помимо этого надеюсь, что ты все нашла таким, каким и хотела найти, и получила желаемые результаты от своей тяжелой работы. Я наконец написал что-то достойное. Ездил в Вашингтон, чтобы высказать свое мнение перед комиссией в Палестине. Наполовину она состояла из англичан, и я могу тебя уверить, что они еще никогда не слышали такого публично выраженного возмущения. Я даже не представлял, что смогу все это изложить на английском. Но если человек должен сделать что-то, он сделает. А все остальное — обычная работа. Я здоров, а вот мой ассистент заболел. Все благоразумные люди недовольны развитием политической ситуации, но так было всегда, и всегда останется так, ибо большинство рождается не для того, чтобы править. Я сижу на моем полукруглом диване в полоску и наблюдаю тихой ночью за моим маленьким миром. Я укрыт голубым пледом, а передо мной на круглом столике лежит богатство из курительных трубок. Я экономно использую средство для очистки, которого хватит до моего последнего вздоха. Произвожу с помощью синего карандаша расчеты, и почти все, как прежде. Но различие уже есть. Сердечные пожелания и привет от твоего А. Э. Сегодня у тебя, кажется, должен быть Новый год. Счастья в 1946 году. ПРИНСТОН 8.II. Любимейшая Маргарита! Я долго размышлял над тем, как я смогу решить эту проблему: ты не получаешь моих писем, я не получаю твои или мы оба ничего не получаем. Но, несмотря на то, что люди говорят о моем остром научном уме, я совершенно не в состоянии решить эту задачу. Это письмо я пишу на тот случай, если моя гипотеза найдет подтверждение. В настоящее время я читаю научный труд о магии и предрассудках всех народов во все времена. Эта книга меня убедила в том, что на месте черта сидит кто-то, кто позволяет исчезать твоим и моим письмам. Это, возможно, дойдет. Надеюсь, что ты нашла все в нормальном состоянии на твоей любимой огрубевшей старой родине. У нас все по-старому, если никто не болеет (меня вновь довольно сильно мучил желчный пузырь, но сейчас снова все в порядке). Жизнь спокойно идет дальше, и я добиваюсь в своей работе больших успехов. Госпожа Лоу, которую ты в Принстоне считала единственным образцом женщины, нанесла нам прощальный визит. Она с мужем уезжает в Англию. Другие существа женского пола вокруг меня не появляются, о чем я не очень жалею. Благодаря моим выпадам в адрес немыслимой политики количество корреспонденции в мой адрес резко увеличилось. Эта политика пачкает чистых, а запачканных делает опасными. Я сижу на своем полукруглом диване, укрытый пледом, с подаренной тобой трубкой во рту, а по ночам пишу в постели твоим прекрасным карандашом. Устройство для чистки трубок я использую экономно, так что его должно хватить до моей смерти. При условии, что госпожа Хиббс не предпримет чего-либо. На что я не надеюсь. Господин Михайлов еще не был у меня. Надеюсь, что на меня не наложили табу (никогда об этом не узнаешь). С наилучшими пожеланиями. Целую. Если получишь это письмо, пошли к черту тех, кто пытался его скрыть. Твой А. Э. ПРИНСТОН 5.III.46 Любимейшая Маргарита! Я получил твою телеграмму точно в срок несколько дней тому назад. Но письма все нет. А мне жутко хочется узнать, как тебе понравилось в привычном старом окружении, каковы твои впечатления и чем ты там занимаешься. Я даже представить себе не могу, что ты проводишь дни там в качестве простой домохозяйки. И надеюсь, что ты нашла другую область для приложения своих сил. Мурашки пробегают по коже, когда обсуждаешь международную ситуацию. Но мы бредем в темноте и узнаем лишь то, что нам преподносит лживая пресса. Большинство людей обманывают подобным образом. Но и недоверчивый человек не может с уверенностью сказать, что же, собственно, происходит. Что касается меня, то здесь все в порядке, что означает, что я относительно здоров, много работаю и мне почти не мешают. Меня почти никто не навещает, хотя снаружи царит отчуждение. Моя сестра заболела так, что ее нельзя отпускать в поездки одну. Летом она приедет ко мне с моим сыном, когда он навестит ее. Я пишу это на своем полукруглом диване, и все осталось точно так, как было во время твоего последнего посещения. Только зеленый стул перенесли с веранды сюда, чтобы мои посетители могли удобно посидеть. Плед лежит рядом, а не укрывает меня — в комнате тепло. Прекрасная трубка, незаменимый словарь и много других принесенных тобой вещей приветствуют тебя. Целую. Твой А. Э. ПРИНСТОН 23.III.46 Любимейшая Маргарита! Я получил твое первое письмо довольно оригинальным способом. Оно пришло точно в мой день рождения. Меня особенно порадовало, что оно содержало подробное описание событий твоей жизни. И мне особенно понравилось, что эта двуликая личность раскрыла себя. Я нахожу удивительным, что ты поддерживаешь со своей старой подругой, несмотря на такую длительную разлуку, полностью гармоничные отношения. Я отослал все письма и думаю, что все пропавшие еще дойдут. А вот с отправкой этого письма возникли трудности. По-видимому, мне не удалось правильно оформить его как письмо "до востребования" и пришлось писать на временный адрес в отеле. Я рад, что там вам был оказан такой теплый прием, особенно мистеру К., для которого неподходящее окружение несет неприятную душевную нагрузку. Я считаю, что поступал совершенно правильно, проявляя сдержанность в своих советах. Здоровье мое оставляет желать лучшего. Я очень ослаблен многочисленными приступами и связанными с этим делами. Думаю, что это продлится недолго. Так уже было со мной в прошлом году, но проявлялось не так отчетливо. Сестра моя чувствует себя неважно, поэтому ее нельзя отпускать в поездки одну. Если все будет в порядке, летом она с моим сыном и семьей поедет в Швейцарию. Сын должен получить кафедру в Калифорнии. Яблоко от яблони недалеко падает. С тех пор, как ты перестала бывать у меня, жизнь моя течет равномерно и замкнуто. Эксидент и Хорс ни разу не были здесь. Дружба Маргот с первым, кажется, дала трещину. На скрипке я почти не играю, а потому почти разучился играть. Однажды сыграл с Бергманом, да и то потому, что не сумел отказаться. Зато я много играю на рояле то, что приходит в голову. Курительные трубки я чищу только тогда, когда они полностью забиваются, и вообще поддерживаю относительную чистоту. Работа очень напряженная, но я чувствую, что нахожусь на верном пути, и мой страусенок (ассистент) — превосходный помощник. Прилагая массу усилий, мы преодолеваем препятствия одно за другим. Ты мне так и не написала, нашла ли ты там что-нибудь подходящее в смысле работы. Мне это было бы очень интересно, и я считаю, что ты не можешь быть долго бесполезной. Это письмо я пишу в своей хижине в воскресенье после обеда, поглядывая на сад, где на березе появились первые листочки, а на других деревьях — только набухают почки. С сердечными пожеланиями. Целую. Твой А. Э. ПРИНСТОН 8.05.46 Любимейшая Маргарита! Твое письмо от 31 марта находилось в пути ровно месяц. В этом направлении они никогда быстро не идут. Но по сравнению с прошлым временем это уже значительный прогресс. А вот телеграммы я получил все. Они идут несколько дней. Письмо, в котором ты мне рассказывала о возвращении Михайлова, я не получил. Я хорошо понимаю, что у него нет времени совершать поездки за границу, например, ко мне. Если бы у него было время, он бы обязательно навестил тебя. Его визит в Кнолвуд стал приятным и примечательным событием. Он дал мне советы по поводу обмена письмами с академией и был любезен, как мог. Я звонил Мюриэл. Она много раз давала телеграммы и писала письма, получила телеграмму от тебя. Но не получила письмо. Завтра она приедет сюда, чтобы забрать твой адрес в отеле. Она писала "до востребования", поэтому, возможно, письма для тебя лежат там еще. Я рад тому, что тебя сердечно приняли и даже нашли квартиру. Кажется, ты полностью соответствуешь своему месту — личный секретарь мистера К. Я могу себе это хорошо представить. Со временем все становится спокойнее. К моему дню рождения я получил от тебя телеграмму, подробное письмо и поздравительную открытку и был очень рад этому. Совсем забыл, что семейство Баки было, как обычно, после обеда у меня. Ты организовала праздник с большим и маленьким (Almar?). Это был своего рода праздник души. На скрипке я больше не играю, потому что мои пальцы "заржавели". Передай привет от меня преданной Мэри. Это преданная душа, и я понимаю все ее чувства. Этой зимой после твоего отъезда я не был ни на одном концерте. Но однажды с семейством Баки посетил театр. Это было в ноябре, когда я там лечился. Маргот и Макса часто посещают подруги. Первая леди не бывает здесь, и вся семья намеревается нанести перед отъездом во Францию прощальный визит. Со времени моего последнего письма я вновь выздоровел и работаю с охотой, интенсивно и с успехом. Но путь тяжел и тернист. Это счастье, что мне помогает отличный молодой ассистент. Позавчера я посетил негритянский университет, чтобы внести свой вклад в преодоление теоретических предрассудков. А так жизнь протекает спокойно, и я изредка наношу частные визиты, чтобы тратить время с пользой. Сад стоит во всем своем весеннем наряде и говорит о твоем отсутствии. Точно так же об этом говорят гнездышко и все твои вещицы, которыми я себя окружил. Я надеюсь, что ты найдешь на старой родине, к которой ты так сильно привязана, новую радостную жизнь. С наилучшими пожеланиями. Целую. Твой А. Эйнштейн 1.06.46 Любимейшая Маргарита! Это ответ на два твоих письма. Ответ задержал, потому что люди и моя работа не дают покоя. Я ограничиваюсь только самым необходимым, но все равно никогда не успеваю. Ко дню моего рождения я получил телеграмму и прекрасную открытку, и у меня сложилось впечатление, что пришло все, отправленное тобой. После того, как в Нью-Йорке друзья-доктора проконсультировали меня, со здоровьем вновь все стало в порядке. Но моя сестра очень больна. Она пережила приступ, который врачи классифицировали, как легкий апоплексический удар. Сейчас она поправляется. Однако при таком недуге полное выздоровление невозможно. Это связано и с процессом старения. Удивительно, что вы можете рассчитывать на получение уже в июле по-новому оборудованной мастерской. Я очень рад, что он нашел своего сына живым и что у него даже есть внук. Я давно не видел Мюриэл и ничего ей не сказал о твоих замечаниях по поводу вашей беседы перед отъездом. Ты мне этого не поручала и в своих письмах. Гнездышко выглядит одиноким, но верным другом, который принимает уставших от повседневной работы. В предпоследнем письме ты еще пишешь о снеге, но вы определенно переживаете прекрасное теплое время. На лето я остаюсь здесь и написал об этом людям из Кнолвуда. Меня заботит то, что может наступить день, когда моя сестра осознает, что не может больше путешествовать. Твое сообщение о докладе профессора Соколова меня очень обрадовало. Конечно, я уже слышал о его научной работе. Твои замечания о моих лекциях, прочитанных для тебя в Принстоне, пробуждают во мне приятные воспоминания. Мужчина, который тогда ко мне подошел, был сыном профессора Лане (Лэйна?), женатого на американке. Он читает лекции в местном университете и не поддерживает отношений с моим окружением. Думаю, что майский праздник был великолепен. Однако ты знаешь, что я с беспокойством отношусь к чрезмерному проявлению патриотических чувств. Я делаю все, что могу, чтобы убедить людей в необходимости мыслить космополитично, благоразумно и справедливо. Только три дня тому назад я обратился (по телефону) в этом смысле к собранию студентов в Чикаго. Это очень тяжелая работа. Скептик с тонким вкусом сказал однажды о споре между чувством и разумом: более умный уступает. Это — конечно, разум. Я могу только надеяться на то, что в великом деле борьбы за мир не будут руководствоваться этим правилом. Я вообще забросил свои волосы и бренное тело. Все, что ты сказала о воде в обеих странах, может соответствовать истине. Многие считают, что физические явления непонятны. К этому относится стремительная и полная волнений жизнь. В любом случае очень интересно то, что ты написала об осветлении твоих волос. Я очень порадовался этому. Странно, что ты больше информирована о твоей Музыкальной Леди, чем я. Я все еще не знаю, здесь ли она. Во всяком случае, мы не прощались. Мне был нанесен очень приятный и интересный визит. В гости приходил отличный писатель Эренбург. Конечно, такому человеку противостояние со многими могучими официальными инстанциями не доставляет радости. Он будет счастлив, когда это все закончится. Желаю тебе всего хорошего. С приветом и поцелуем. Твой А. Э. 25.07.46 Любимейшая Маргарита! Очень жаль, что тебе так поздно пришла идея о большом событии, хотя сама по себе она великолепна. Невинному математику с хмельным мозгом и направленным в пустоту абстракции взглядом не постичь такую силу ума, которая требуется в данном случае. Да и дело было обстоятельно продумано, в противном случае тебе бы дали понять, по крайней мере намеками, о конфликтах, которые неизбежны в таких сложных личных обстоятельствах. Наконец я хотел бы увидеть дочь Евы, которая при таких интересных обстоятельствах так долго предпочитала отмалчиваться и часто заполняла свои письма относительно неважной информацией. Короче, я думаю, что ты будешь отвечать за эту маленькую драму вокруг Пулицеровской премии. Чего-либо подобного драматичного не наблюдается в моем здешнем маленьком мирке. Как собака, я честно мучаюсь со своим молодым ассистентом, чтобы решить загаданную самим загадку. Иногда я спрашиваю себя, не сошел ли я окончательно с ума, не находя решения. Это своеобразный контраст между тем, кто есть человек на самом деле, и тем, за кого его принимают. В этом году я остаюсь в Принстоне, так что не надо опасаться за мое физическое и душевное здоровье (яхта). Моя сестра при ее обстоятельствах чувствует себя нормально. А стоящая на улице жара вполне переносима. От моего имени все собирают деньги на общественные нужды: евреи, физики-атомщики и штат Нью-Джерси. Последний — на помощь голодающим в Европе. Здесь тоже кое-чего не хватает. Но не из-за отсутствия товаров, а потому что производители спекулируют на росте цен. С сердечными пожеланиями. Целую. Твой А. Э. Советская любовь ЭйнштейнаМихаил Павлов Опубликовано: UAtoday.net 13 Марта 2007 21:19 Гениальный ученый, очаровательная русская шпионка и страстный роман в годы Второй мировой войны — сюжет, достойный пера английского писателя Яна Флеминга и его непревзойденного героя — агента 007 Джеймса Бонда, но, казалось бы, не Альберта Эйнштейна… Однако, факты – упрямая вещь. Выставленные в 1998 году на торги аукциона «Сотби» в Нью-Йорке, девять ранее неизвестных писем «дедушки атомной бомбы», адресованные Маргарите Коненковой — жене известного советского скульптора Сергея Коненкова, красноречиво свидетельствуют о том, что в жизни гения XX века состоялась любовная история, позволившая экспертам связать имя Эйнштейна с внешней разведкой СССР. Старые письма – на вес золота Интимные послания, написанные элегантным готическим почерком и датированные 1945-1946 годами, вне всяких сомнений принадлежат перу великого физика. Эйнштейн доверчиво, трогательно и насмешливо повествует в них о событиях повседневной жизни и о своей негасимой любви к Маргарите. На ту пору Альберту было 66 лет, а его пассии — 45. Эпистолы устроителям аукциона «Сотби» передал один из родственников Коненковой, пожелавший остаться неизвестным. В том же лоте, который был оценен в четверть миллиона долларов, ушли с молотка пять моментальных фотографий (на четырёх из них Альберт и Маргарита запечатлены вместе, а одна собственноручно подписана «отцом теории относительности» — «В знак сердечной симпатии. А. Эйнштейн»), адресная книга в кожаном переплёте, где указано место жительства Эйнштейна в Принстоне и Саранак-Лейке (штат Нью-Йорк), а также золотые часы — прощальный подарок физика своей возлюбленной. «Мата Хари» из Сарапула Приехав в Москву в 1915 году из захолустного российского городка Сарапула, дочь присяжного поверенного Маргарита Ивановна Воронцова поступила на юридические курсы мадам Полторацкой и проживала на улице Поварской в семье доктора Ивана Бунина. Вскоре она познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Коненковым, который в то время был уже достаточно известен и имел собственную мастерскую на Пресне. В 1923 году Коненковы отправились в Нью-Йорк для участия в выставке русского и советского искусства. Официально — на несколько месяцев, но сложилось иначе: вернулись они на родину только через двадцать два года. Причем это возвращение выглядело весьма необычно.
Для перевозки многочисленных работ Сергея Коненкова Сталин лично распорядился зафрахтовать персональный пароход, а в Москве на улице Горького скульптору сразу выделили громадное помещение под мастерскую. Доселе никто из реэмигрантов не был обласкан подобным вниманием, и на Коненковых посыпались упреки, дескать, переждав самые тяжелые для страны военные годы за границей, они незаслуженно получили от власти слишком много. Противостояние зашло так далеко, что Маргарита Коненкова была вынуждена обратиться к Лаврентию Берия с просьбой оградить семью от необоснованных нападок, принимая во внимание «ее заслуги и заслуги С. Т. Коненкова перед Родиной». Кстати, 30-е годы — самый загадочный период жизни четы Коненковых в Америке. О 20-х известно практически все — дорогие заказы, выставки, ошеломляющий успех. И вдруг Коненков закрылся в мастерской и стал вести жизнь отшельника… История умалчивает о том, кому пришла в голову идея разложить снимки из архива Коненковых в хронологическом порядке. Но результат превзошел ожидания. На самом первом фото чета Коненковых изображена вместе с четой Эйнштейнов. Затем Сергей Коненков исчезает из видового ряда, на снимках — только близкие Эйнштейна, причем физик рядом с женой, а Маргарита Коненкова в сторонке. Но самый главный сюрприз преподнес музейный архив, где отыскалось фото, на котором Маргарита Коненкова изображена вместе с Альбертом Эйнштейном, его женой Эльзой, дочерью Маргот и улыбчивым неизвестным. Один из американцев, побывавших в музее Коненкова в Москве, сразу же опознал в неизвестном Роберта Оппенгеймера – руководителя ядерного проекта «Манхэттен». Значит, супруга советского скульптора была знакома с «отцом американской атомной бомбы». Так в чем же заключались «особые заслуги» Маргариты и Сергея Коненковых перед Родиной, о которых она не преминула напомнить самому Лаврентию Берия? Ответом на этот вопрос стали откровения бывшего начальника Четвертого (диверсионно-разведывательного) управления НКВД-НКГБ генерал-лейтенанта Павла Судоплатова, который незадолго до своей смерти успел издать мемуары. По его утверждению, Маргарита Коненкова была… советским агентом, работавшим под оперативным псевдонимом «Лукас». В своей книге «Разведка и Кремль» Судоплатов писал: «Жена известного скульптора Коненкова, наш проверенный агент, действовавшая под руководством Лизы Зарубиной (жена Василия Зарубина, резидента НКВД в США – прим. авт.), сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне. Она сумела очаровать ближайшее окружение Оппенгеймера. После того как Оппенгеймер прервал связи с американской компартией, Коненкова под руководством Лизы Зарубиной и сотрудника нашей резидентуры в Нью-Йорке Пастельняка (Лука) постоянно влияла на Оппенгеймера и еще ранее уговорила его взять на работу специалистов, известных своими левыми убеждениями, на разработку которых уже были нацелены наши нелегалы и агентура...» И еще одна цитата из книги Павла Судоплатова: «Существенной была роль Михоэлса и Фефера также и в разведывательной операции по выходу на близкие к Эйнштейну круги ученых-специалистов, занятых разработкой в то время никому не известного «сверхоружия». Эти люди встречались с близкими к семье Эйнштейна русскими эмигрантами супругами Коненковыми, и через них, правда, в устной форме, к нам поступала важная информация о перспективах нового «сверхоружия», обсуждавшихся в Принстоне при участии Ферми и Оппенгеймера. Координацией всей этой работы по линии нашей разведки в США занимались, кроме Зарубиных, Хейфец и Пастельняк». В обязанности «Лукаса» входило «оказывать влияние» на ученых, занятых разработкой ядерного оружия в рамках проекта «Манхэттен». Коненкова должна была свести Эйнштейна с заместителем советского консула в Нью-Йорке Павлом Михайловым, курировавшим научные связи. Судя по всему, поручение было успешно выполнено — Эйнштейн упоминает о консуле в своих письмах. Любовный треугольник Маргарита Коненкова – личность неоднозначная, по-своему, по-женски талантливая, была отмечена любовью многих великих мужчин. Семейное предание сохранило память об ее интимных связях с представителями русского аристократического мира в эмиграции, в частности, со скульптором Бромирским, отцом и сыном Шаляпиными, Сергеем Рахманиновым… И вот теперь появились серьезные документальные свидетельства того, что Коненкова овладела и сердцем гениального физика. … Альберт Эйнштейн впервые переступил порог мастерской Коненкова в 1935 году — его бронзовый бюст был заказан администрацией Принстонского университета. Впрочем, знакомство обоих семейств произошло еще раньше, благодаря посредничеству приемной дочери Эйнштейна Маргот, вышедшей замуж в Берлине в 1930 году за русского журналиста Дмитрия Марьянова, приписанного к советскому посольству. Маргарита и Маргот стали близкими подругами. И если Сергей Коненков побывал в Принстоне только один раз, когда работал над бюстом Эйнштейна, то Маргарита, что называется, зачастила. И поначалу это не казалось пикантным.
Чтобы иметь возможность проводить вместе летние отпуска и подолгу оставаться наедине, Альберт Эйнштейн написал Сергею Коненкову письмо, в котором поставил его в известность о якобы серьезном недуге Маргариты — к письму прилагалось заключение врача, приятеля Эйнштейна, с рекомендацией для Коненковой побольше проводить времени в «благодатном климате на Саранак-Лейк», где, как известно, Альберт Эйнштейн арендовал коттедж и держал свою знаменитую яхту. Возможно, советский скульптор и не догадывался, что мировая знаменитость с детской непосредственностью водит его за нос, поэтому с легкостью отпускал Маргариту. Неизвестно, сколько лет Эйнштейн и Коненкова были любовниками, но очевидно, что к моменту разлуки в августе 1945 года их отношения оставались самыми страстными. При этом Маргарите приходилось постоянно лавировать между Эйнштейном, Коненковым и контролирующим ее офицером НКВД Пастельняком, которого она познакомила с Эйнштейном в качестве вице-консула Павла Михайлова. Она играла три труднейшие роли одновременно — жены, любовницы и шпионки… Сонет за подписью «А.Э.» Содержание писем гениального физика свидетельствует о том, что Эйнштейн и Коненкова пользовались собственным «словарём влюблённых». Квартира, в которой они тайно встречались в Принстоне, именовалась «гнездышко». Соединив первые буквы своих имён, Альберт и Маргарита придумали для себя общее прозвище — Альмар.
«Я только что вымыл голову, но не очень преуспел в этом деле, — писал физик Коненковой 27 ноября 1945 года. — У меня нет твоей сноровки и аккуратности. Всё вокруг напоминает мне о тебе — шаль Альмар, словари, чудесная свирель, которую мы одно время считали утерянной, — словом разные безделушки, наполняющие мой приют отшельника, наше опустевшее гнездышко». «…Я совершенно запустил волосы, они выпадают с непостижимой скоростью. Скоро ничего не останется. Гнездышко тоже выглядит заброшенно и обреченно. Если бы оно могло говорить, ему нечего было б сказать. Я пишу тебе это, накрыв колени Альмаровым одеялом, а за окном темная-темная ночь...» (25 декабря 1945 года). …Среди личных вещей Коненковой, уже после ее смерти, обнаружились несколько забавных рисунков, выполненных «вечным пером», испещренные формулами листы и сонет на немецком языке, подписанный инициалами «А. Э.». Характерный почерк Альберта Эйнштейна был легко узнаваем. Но поскольку прочитать сонет никто не смог, находка была передана на хранение в архив Академии наук СССР. Спустя несколько лет проблемы с переводом сонета испытали и «настоящие» немцы – «язык Эйнштейна не совсем немецкий». И лишь в 1993 году удалось до конца «расшифровать» это удивительное признание в стихотворной форме. После некоторой поэтической обработки оно стало еще изящнее. Две недели томил тебяСонет не оставил сомнений: отношения Маргариты Коненковой и Альберта Эйнштейна были значительно теснее дружеских. Подарок на прощанье …В середине августа 1945 года Маргарита навестила Эйнштейна с особой миссией. Причем на свидание с возлюбленным она отправилась весьма спешно, забросив упаковку вещей, — Коненковы должны были немедленно возвращаться домой в СССР. А месяцем раньше, 16 июля 1945 года, в штате Нью-Мексико американцы провели успешные испытания первой в мире атомной бомбы. К слову, о всех параметрах взрывного устройства и предполагаемой дате испытания нью-йоркская резидентура НКВД сообщила в Москву за две недели до события. Начальник внешней разведки НКВД СССР Павел Фитин в тот же день поставил в известность Сталина, Молотова, Берия и Курчатова — руководителя советского атомного проекта. Поэтому в день открытия Потсдамской конференции 18 июля 1945 года, когда американский президент Гарри Трумэн сообщил Сталину о создании в Соединенных Штатах нового оружия «необыкновенной разрушительной силы», советский лидер остался невозмутим. Обратив внимание на равнодушие советского лидера, английский премьер-министр Уинстон Черчилль сделал вывод: Сталин ничего не понял из сказанного. Но он глубоко заблуждался. Уже 18 августа 1945 года появилось Постановление Государственного Комитета Обороны СССР за N 9887-сс/оп «О специальном комитете при ГКО», в соответствии с которым производство атомной бомбы в Советском Союзе ставилось на промышленную основу. Последним пунктом этого документа предписывалось «поручить тов. Берии принять все меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах».
Следует также заметить, что возвращение Коненковых в СССР и организация встречи советского вице-консула Павла Михайлова с Альбертом Эйнштейном проводились почти синхронно. Причем главную роль в этом сыграл не скульптор с мировой известностью, а его супруга. Кстати, в одном из писем к Маргарите Альберт Эйнштейн лично засвидетельствовал, что встречался с советским разведчиком и даже побывал в его семье. Выполнил некое «трудное задание», позволившее Маргарите Коненковой вернуться на родину. Вместе с тем заметно, что физик был не в восторге от того, чем занимался несомненно дорогой для него человек. А коль так, вывод очевиден: Альберт Эйнштейн знал, что Маргарита Коненкова связана с советской разведкой. «Принстон. 8 IX 45 Любимейшая Маргарита! Я получил твою неожиданную телеграмму еще в Нью-Йорке, откуда я смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несет с собой большие перемены для тебя, но я верю, что все закончится благополучно. Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою прочную связь со страной, где родилась, оглядываясь на пройденное перед следующим важным шагом. Но в отличие от меня у тебя есть еще, возможно, несколько десятилетий для активной жизни в творчестве. У меня же все идет к тому (не только перечисление лет), что дни мои довольно скоро истекут. Я много думаю о тебе и от всего сердца желаю, чтобы ты с радостью имужественно вступила в новую жизнь и чтобы вы оба успешно перенесли долгое путешествие. В соответствии с программой я нанес визит консулу ... Целую. Твой А. Эйнштейн». …Окончательное объяснение между ними произошло в конце августа 1945 года, во время последнего совместного отдыха на Саранак-Лейк. Совершенно очевидно, что Маргарита Коненкова пошла ва-банк и раскрыла карты. Не исключено, что сделано это было не спонтанно, а после соответствующей санкции из Москвы.
Расставаясь Альберт Эйнштейн надел на руку Маргариты Коненковой свои именные золотые часы. Они понимали, что прощаются навсегда… К слову, уезжали Коненковы из США стремительно. Об этом свидетельствует весьма любопытный документ на бланке Генконсульства СССР в Нью-Йорке за подписью все того же Михайлова, которым предписано всем советским учреждениям на территории США обеспечить беспрепятственный проезд Коненковых до Сиэтла, где их уже ждал корабль, а также из Владивостока до Москвы. Но поскольку в Советском Союзе не существовало и не могло быть никаких дипломатических учреждений, которыми можно было бы руководить из Нью-Йорка, нетрудно догадаться, каким службам давал указания «консул Михайлов». Советская бомба: «Made in USA»? Неужели Эйнштейн помог Советам создать атомную бомбу? От этого предположения американские исследователи отмахиваются как от наваждения. Профессор истории Йельского университета Гэддис Смит утверждает — великий ученый не был вовлечен в ядерный проект на техническом уровне, не работал в Лос-Аламосе, Ок-Ридже или чикагских лабораториях, где ковалась «атомная дубинка» США.
В свою очередь, спецслужбы Российской Федерации выступили с опровержительным заявлением о том, что Альберт Эйнштейн «не представлял никакого интереса для советской разведки». Но это утверждение кажется убедительным лишь на первый взгляд. Действительно, к атомному проекту Эйнштейн не привлекался, но имел полную информацию о ходе создания американской атомной бомбы. Достаточно напомнить, что именно он убедил президента Рузвельта заняться ядерными разработками. Немаловажной представляется и такая деталь: материалы об отъезде супругов Коненковых из Америки были на контроле у сотрудника нью-йоркской резидентуры Анатолия Аяцкова, который за вклад в решение советской атомной проблемы посмертно удостоен звания Героя России. По мнению некоторых экспертов, в задачу Коненковой входила лишь «моральная вербовка» Эйнштейна — Москва была крайне заинтересована в публичной поддержке социалистической системы со стороны человека, слова которого имели значительный вес во всем мире. Что же было на самом деле? Возможно, ответ на этот вопрос сокрыт в архивах службы внешней разведки Российской Федерации, ведь оперативные дела пребывания за границей Сергея и Маргариты Коненковых (под номерами 137993 и 137994 – прим. авт.) не рассекречены до сих пор(!). Ничто не вечно под Луной… …Маргарита Коненкова пережила и Альберта Эйнштейна и своего мужа. С годами от былой аристократической внешности ничего не осталось — она сильно располнела и практически не вставала с постели. Маргарита Ивановна умерла в 1980 году в самом центре Москвы, в музее-квартире Коненкова на улице Тверской. Два дебелых санитара, спуская мертвое тело вниз по крутым ступенькам, так пялились на бронзовую фигуру обнаженной при входе (скульптура Маргариты), что чуть было не уронили носилки. Они и не догадывались, что увозят в морг музу выдающегося скульптора Коненкова и женщину, которая стала последней любовью Альберта Эйнштейна.... В постели с Эйнштейномwww.utro.ru/articles/…/2000/03/31/200003310438231405.shtml Отец теории относительности состоял в интимной связи с советской разведчицей
Однако факты – упрямая вещь. Всплывшие в 1998 году в Нью-Йорке девять писем «дедушки атомной бомбы», адресатом которых являлась Маргарита Коненкова, жена выдающегося советского скульптора Сергея Коненкова, свидетельствуют о том, что в жизни гения XX века состоялась любовная история, которая позволила некоторым экспертам связать имя Эйнштейна с советской разведкой. Раз…два…три… – продано! Написанные от руки элегантным готическим почерком и датированные 1945-1946 годами, интимные послания вне всяких сомнений принадлежат перу великого физика. Эйнштейн трогательно, насмешливо и доверчиво повествует в них о событиях повседневной жизни и о своей негасимой любви к Маргарите. На ту пору Альберту было 66 лет, а его пассии – 45. Эпистолы передал устроителям аукциона «Сотби» для продажи один из родственников Коненковой, который пожелал остаться неизвестным. В том же лоте, общей стоимостью четверть миллиона долларов, ушли с молотка пять моментальных фотографий (на четырёх из них Маргарита и Альберт запечатлены вместе, а одна собственноручно подписана «отцом теории относительности» – «В знак сердечной симпатии. А. Эйнштейн»), золотые часы – прощальный подарок физика своей возлюбленной, а также адресная книга в кожаном переплёте, где указано место жительства Эйнштейна в Принстоне и Саранак-Лейке (штат Нью-Йорк). Искусство на службе НКВД …Коненковы выехали из СССР в 1923 году для участия в выставке русского и советского искусства в Нью-Йорке. Официально – на несколько месяцев, но сложилось иначе: возвратились они на родину только через двадцать два года. Причем это возвращение выглядело весьма необычно. Для перевозки многочисленных работ Сергея Коненкова Сталин распорядился зафрахтовать персональный пароход, а в Москве скульптору сразу выделили громадное помещение под мастерскую на улице Горького. Такой заботой не был окружен никто из реэмигрантов, и на Коненковых посыпались упреки, дескать, прожив самые тяжелые для страны военные годы за границей, они незаслуженно получили от власти слишком много. Противостояние дошло до того, что Маргарита Коненкова была вынуждена написать письмо Лаврентию Берия с просьбой оградить семью от необоснованных нападок с учетом «ее заслуг и заслуг С. Т. Коненкова перед Родиной"… Кстати, 30-е годы – самый неисследованный период жизни четы Коненковых в Америке. О 20-х известно практически все – выставки, дорогие заказы, грандиозный успех. И вдруг Коненков закрылся в мастерской и стал вести жизнь отшельника… История умалчивает о том, как возникла идея разложить снимки из архива Коненковых в хронологическом порядке. Но результат превзошел ожидания. На самом первом фото чета Коненковых изображена вместе с четой Эйнштейнов. Потом Сергей Коненков исчезает из видового ряда, на фотографиях – только близкие Эйнштейна, причем физик рядом с женой, а Маргарита в сторонке. Но самый главный сюрприз преподнес музейный фотоархив, где отыскался снимок, на котором Маргарита Коненкова изображена вместе с Альбертом Эйнштейном, его женой Эльзой, дочерью Маргот и улыбчивым неизвестным. Один из иностранцев, побывавших в музее Коненкова, без труда опознал в неизвестном Роберта Оппенгеймера. Выходит, что супруга советского скульптора была знакома с «отцом американской атомной бомбы». Так в чем же заключались «особые заслуги» Маргариты и Сергея Коненковых перед Родиной, о которых она не преминула напомнить самому Лаврентию Берия? Ответом на этот вопрос стали откровения известного советского разведчика Павла Судоплатова, который незадолго до своей смерти успел издать мемуары. По его утверждению, Маргарита Коненкова была… советским агентом, работавшим под оперативным псевдонимом «Лукас». В своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль, 1930-1950 годы» генерал-лейтенант НКВД Судоплатов пишет: «Жена известного скульптора Коненкова, наш проверенный агент, (...) сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне...» В обязанности «Лукаса» входило «оказывать влияние» на ученых, занятых разработкой ядерного оружия в рамках проекта «Манхэттен». Коненкова должна была свести Эйнштейна с заместителем советского консула в Нью-Йорке Павлом Михайловым, курировавшим научные связи. Поручение, судя по всему, было успешно выполнено –- Эйнштейн упоминает о консуле в своих письмах. Жена, любовница, шпионка…
И вот теперь появились серьезные документальные свидетельства того, что Коненкова овладела и сердцем гениального физика. …Порог мастерской Коненкова Альберт Эйнштейн впервые переступил в 1935 году – его бронзовый бюст был заказан администрацией Принстонского университета. Однако знакомство обоих семейств произошло еще раньше, благодаря посредничеству приемной дочери Эйнштейна Маргот, вышедшей замуж в Берлине в 1930 году за русского журналиста Дмитрия Марьянова, приписанного к советскому посольству. Маргот и Маргарита стали близкими подругами. И если Коненков только раз съездил в Принстон, когда работал над бюстом Эйнштейна, то Маргарита, что называется, зачастила. И поначалу это не казалось пикантным. Чтобы иметь возможность проводить вместе летние отпуска и подолгу оставаться наедине, Альберт Эйнштейн написал Сергею Коненкову письмо, в котором поставил его в известность о якобы серьезном недуге Маргариты – к письму прилагалось заключение врача, приятеля Эйнштейна, с рекомендацией побольше проводить времени в «благодатном климате на Саранак-Лейк», где, как известно, Альберт Эйнштейн арендовал коттедж и держал свою знаменитую яхту. Оригинально просто, как и все, что выходило из-под пера гениального физика! Возможно, Коненков и не догадывался, что мировая знаменитость с детской непосредственностью водит его за нос, поэтому с легкостью отпускал Маргариту. Неизвестно, сколько лет Эйнштейн и Коненкова были любовниками, но очевидно, что к моменту разлуки в августе1945 года их отношения оставались самыми страстными. При этом Маргарите приходилось постоянно лавировать между Эйнштейном, Коненковым и контролирующим ее офицером НКВД Пастельняком, которого она познакомила с Эйнштейном в качестве вице-консула Павла Михайлова. Она играла три труднейшие роли одновременно – жены, любовницы и шпионки… Физик, лирик, донжуан…
Письма свидетельствуют, что Эйнштейн и Коненкова пользовались собственным «словарём влюблённых». Комната, в которой они тайно встречались в Принстоне, называлась «гнездышко». Соединив первые буквы своих имён, Альберт и Маргарита придумали для себя общее прозвище – Алмар. «Я только что вымыл голову, но не очень преуспел в этом деле, – писал физик Коненковой 27 ноября 1945 года. – У меня нет твоей сноровки и аккуратности. Всё вокруг напоминает мне о тебе – шаль Алмар, словари, чудесная свирель, которую мы одно время считали утерянной, – словом разные безделушки, наполняющие мой приют отшельника, наше опустевшее гнездышко». «…Я совершенно запустил волосы, они выпадают с непостижимой скоростью. Скоро ничего не останется. Гнездышко тоже выглядит заброшенно и обреченно. Если бы оно могло говорить, ему нечего было б сказать. Я пишу тебе это, накрыв колени Альмаровым одеялом, а за окном темная-темная ночь...» (25 декабря 1945 года). …Уже после смерти Коненковой среди ее личных вещей обнаружились несколько забавных рисунков, выполненных «вечным пером», испещренные формулами листы и сонет на немецком языке, подписанный инициалами «А. Э».. Не узнать характерный почерк Альберта Эйнштейна было просто невозможно. Но поскольку прочитать сонет никто не смог, находки были переданы на хранение в архив Академии наук СССР. Годы спустя проблемы с переводом сонета испытали и «настоящие» немцы – «язык Эйнштейна не совсем немецкий». Только в 1993 году удалось до конца прочитать это удивительное признание в стихотворной форме. После некоторой поэтической обработки оно оказалось еще изящнее. Две недели томил тебя Перевод не оставил сомнений: отношения Маргариты Коненковой и Альберта Эйнштейна были значительно теснее дружеских. Любовь зла… …В середине августа 1945 года Маргарита навестила Эйнштейна с особой миссией. Причем на встречу с физиком она поехала весьма спешно, забросив упаковку вещей, – Коненковы готовились к отъезду в СССР. Примечательно и совпадение дат. Месяцем раньше, 16 июля 1945 года, в штате Нью-Мексико американцы успешно провели испытания первой в мире атомной бомбы. Следует также заметить, что возвращение Коненковых в СССР и организация встречи советского вице-консула Павла Михайлова с Альбертом Эйнштейном проводились почти синхронно. Причем главную роль в этих событиях играл не скульптор с мировой известностью, а его супруга. Кстати, в одном из писем Альберт Эйнштейн лично засвидетельствовал, что встречался с советским разведчиком и даже бывал в его семье. Выполнил некое «трудное задание», которое позволило Маргарите Коненковой вернуться на родину. Вместе с тем заметно, что он не в восторге от того, чем занимался несомненно дорогой для него человек. А коль так, вывод очевиден: Альберт Эйнштейн знал, что Маргарита Коненкова связана с советской разведкой. «Принстон. 8 ХI 45 Любимейшая Маргарита! Я получил твою неожиданную телеграмму еще в Нью-Йорке, откуда я смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несет с собой большие перемены для тебя, но я верю, что все закончится благополучно. Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою прочную связь со страной, где родилась, оглядываясь на пройденное перед следующим важным шагом. Но в отличие от меня у тебя есть еще, возможно, несколько десятилетий для активной жизни в творчестве. У меня же все идет к тому (не только перечисление лет), что дни мои довольно скоро истекут. Я много думаю о тебе и от всего сердца желаю, чтобы ты с радостью и мужественно вступила в новую жизнь и чтобы вы оба успешно перенесли долгое путешествие. В соответствии с программой я нанес визит консулу... Целую. Твой А. Эйнштейн». …Их окончательное объяснение произошло в конце августа 1945 года, во время последнего совместного отдыха на Саранак-Лейк. Совершенно очевидно, что Маргарита Коненкова пошла ва-банк и раскрыла карты. Не исключено, что сделано это было не спонтанно, а после санкции из Москвы. Эйнштейн был в курсе, что невыполнение приказа грозит Маргарите большими неприятностями. В противном случае ничто бы не заставило первого физика мира пойти на контакт с разведкой СССР. Он сделал это ради любимой женщины. Его последней любви. В минуту расставания Альберт Эйнштейн надел на руку Маргариты Коненковой свои именные часы. Они понимали, что прощаются навсегда… Призрачно все… …Маргарита Коненкова пережила и своего мужа, и Альберта Эйнштейна. С годами от аристократической внешности мало что осталось – она сильно располнела и практически не поднималась с постели. Она умерла от истощения. Случилось это в 1980 году в самом центре вполне благополучной Москвы, в музее-квартире Коненкова. Дебелые санитары, спуская мертвое тело вниз, так пялились на бронзовую фигуру обнаженной при входе (скульптура Маргариты), что чуть было не уронили носилки. Они, естественно, и не догадывались, что увозят в морг музу Коненкова, женщину, которой было суждено стать последней любовью Альберта Эйнштейна....
|
|
|
