История науки Атомной эры

Олег Акимов

Письмо Эйнштейна, написанное Сцилардом

Зададимся излюбленным вопросом журналистов: «Кого нужно считать отцом атомной бомбы?» У нас в стране отцом атомной бомбы называют И. В. Курчатова, так как именно он был научным руководителем советского атомного проекта. Кому из научных работников, во всяком случае, советского периода, не известно, что молодой аспирант не мог стать кандидатом, а потом доктором, если он не указывал в научных публикациях фамилии своих начальников: заведующего лабораторией, кафедрой и директора исследовательского института? Например, Г. Н. Флёров и К. А. Петржак в своей работе по явлению спонтанного распада урана, отметили: «Мы приносим искреннюю благодарность за руководство работой профессору И. В. Курчатову, наметившему все основные контрольные эксперименты и принимавшему самоё непосредственное участие в обсуждении результатов исследований» [2, с. 20]. Такое чинопочитание вносит искажения в историю науки не только в нашей стране.

Альберт Эйнштейн и Роберт Оппенгеймер (для увеличения рисунка нажмите на него)

Американцы чаще других отцом атомной бомбы называют Роберта Оппенгеймера, поскольку он курировал американский атомный проект и благополучно завершил его (если этим словом можно назвать взрывы бомб над Хиросимой и Нагасаки). Однако, говорят противники такого выбора, возглавив комплекс научных лабораторий Лос-Аламоса, он обеспечивал в основном организационную, чисто техническую или технологическую сторону проекта. По существу, он был обыкновенным топ-менеджером. Истинным же вдохновителем проекта нужно считать Альберта Эйнштейна, так как на основе его формулы, E = mc², происходит высвобождение атомной энергии. Кроме того, говорят они, поскольку отец теории относительности первый направил письмо президенту США, в котором обращалось внимание на возможность использования немцами атомной энергии в военных целях, то он и приходится отцом атомной бомбы.

Против этого имеются ряд возражений. Прежде всего, Эйнштейн не является автором формулы E = mc² (об этом в другом разделе). В отношении так называемого эйнштейновского письма Рузвельту тоже найдутся серьёзные контраргументы. О них рассказывается в книге Уильяма Лоуренса (или Лоренца, William Laurence), автора некогда очень популярной в нашей стране книги «Люди и атомы». В предисловии к русскому изданию В.С. Емельянов поясняет: «В период создания в США ядерного оружия Лоуренс был научным редактором газеты "Нью-Йорк таймс", но на него пал выбор — и он стал официальным историографом по американскому и ядерному оружию. Лоуренс пользовался большим доверием генерала Гровса — организатора производства американского ядерного оружия. Лоуренс был единственным корреспондентом, присутствовавшим при проведении первых ядерных испытаний в Нью-Мексико, Неваде, на Тихом океане, и единственным журналистом, наблюдающим уничтожение одного из японских городов — Нагасаки» [3, с. 3].

Лоуренс не только наблюдал за работами, испытаниями, говорил с руководителями и ведущими учеными Манхэттенского проекта, но и собственноручно писал важнейшие документы, подписанные затем военным министром и президентом США. «Мой предварительный набросок, — пишет Лоуренс, — лег в основу двух заранее подготовленных официальных сообщений, опубликованных в Вашингтоне в тот же день, 6 августа. Один был опубликован Белым домом от имени президента Трумэна, другой — Военным министерством от имени министра Стимсона» [3, с. 151]. Таким образом, Лоуренсу, кажется, можно доверять в вопросах истории, хотя в некоторых местах он был неточен (об этом ниже).

Сначала изложим события с точки зрения информации, находящейся на сайте Гина Даннена [4]. Согласно этой более полной, точной и непредвзятой информации, как только физикам открылась тайна деления ядра урана, секрет цепной реакции и возможность создания на основе этих физических явлений атомной бомбы, Сцилард забил тревогу. Поскольку все перечисленные открытия были сделаны в Берлине в 1939 году, а у власти в Германии находился Гитлер, он сразу же понял угрозу миру, исходящую из Европы. 2 Июля 1939 года вместе со своим другом, Юджином Вигнером, Сцилард навестил на острове Лонг-Айленд находящегося на отдыхе Эйнштейна, своего давнего наставника по университету и товарища по работе над бытовым холодильником.

Альберт Эйнштейн и Лео Сцилард согласовывают текст письма президенту Рузвельту, 2 августа 1939 год, Лонг-Айленд, США.

Их встреча не носила какой-то определенной цели. Тогда они просто обменивались мнениями о последних достижениях в области ядерной физики и политической ситуации в мире. В разговоре Сцилард попросил своего давнего компаньона и одновременно самого известного физика, отца теории относительности, при случае разузнать у королевы Бельгии, с которой тот был хорошо знаком, намереваются ли немцы разрабатывать урановые рудники, находящиеся на территории Бельгийского Конго. Тогда Эйнштейн отказался обращаться с этим вопросом к королеве, так как предположил, что подобную информацию можно узнать в посольстве. Они вместе набросали письмо бельгийскому послу, с которым Сцилард и Вигнер вернулись к себе домой, в Нью-Йорк.

Прошло какое-то время, просьба к послу Бельгии не была забыта, но она отодвинулась на второй план, так как прежде нужно было найти средства для финансирования всего ядерного проекта, а потом уже думать о запасах урана. С этой целью Сцилард вел переговоры со многими ответственными людьми из правительства США, в частности, с экономистом и крупным банкиром с Wall Street, Александром Саксом (Alexander Sachs), приближенным Франклина Рузвельта. Педаль, на которую решено было давить, — фашистская угроза. Сцилард хотел напугать президента США так, чтобы тот дал деньги на научную разработку ядерной тематики, в которой была заинтересована пока что небольшая группа озабоченных физиков-эмигрантов. Экономист пообещал, что если письмо о фашистской угрозе будет подписано не Сцилардом, а отцом теории относительности, пользующимся в то время бешеным успехом, то можно на что-то рассчитывать. Во всяком случае, Сакс обязался передать письмо за подписью Эйнштейна лично в руки президента.

Сцилард тут же вместе с Саксом набросал письмо Рузвельту на четырех страницах и, отредактировав его дома, 19 июля отослал на подпись Эйнштейну. После ознакомления с текстом отец теории относительности высказал пожелание сократить письмо вдвое. Они созвонились и по телефону согласовали текст. 2 Августа Сцилард приехал к Эйнштейну вместе с Эдвардом Теллером (Лоуренс считал, что Теллер ездил к Эйнштейну без Сциларда, это не верно). Они показали Эйнштейну два варианта тщательно отредактированных письма — длинное и короткое. Тот подписал оба варианта, но Саксу Сцилард передал для президента только короткое письмо на двух страницах.

Альберт Эйнштейн и Лео Сцилард (для увеличения рисунка нажмите на него)

Сциллард о важных событиях лета 1939 года, связанных с именем Эйнштейна, рассказал следующее: «"Насколько я помню, Эйнштейн диктовал письмо Теллеру по-немецки, а я использовал текст этого письма как основу еще для двух вариантов: одного — сравнительно короткого, другого — довольно длинного. Оба они были адресованы президенту. Я предоставил Эйнштейну возможность выбрать — он выбрал длинный вариант. Я подготовил также меморандум в качестве пояснения к письму Эйнштейна. (Теллер, однако, утверждал, что Эйнштейн только подписал привезенное письмо. Так же рассказывал об этом и сам Эйнштейн)".

Прежде чем подписать письмо, Эйнштейн спросил: "Имеем ли мы право убивать людей посредством энергии, которая скрыта природой за семью замками и недоступна людям? " "Энергия урана будет использована исключительно для самозащиты от фашизма", — сказал Сцилард. "Но если фашизм будет повержен до того, как мы создадим бомбу?" "Тогда она ни в коем случае не будет применена в военных целях", — ответил Сцилард» [2, с. 26–27].

Лоуренс об этих же событиях рассказывает несколько иначе. «…По предложению Сцилларда, — пишет он, — наиболее светского человека из пятерки, они приняли решение: для того чтобы заставить действовать, они должны добраться до самого президента. И лишь одного из них президент примет и выслушает с уважением — Альберта Эйнштейна. С этой целью к Эйнштейну отправилась делегация во главе со Сцилардом. Эйнштейн покачал головой: "Я не знаком с президентом, и президент не знает меня". "Он знает и уважает Вас. Вы — единственный человек, которого он выслушает. Для Америки и всего мира крайне необходимо что-то предпринять. Нельзя терять ни минуты".

Так как Эйнштейн все же отказался лично пойти к президенту, то пошли на компромисс и решили направить президенту письмо, подписанное Эйнштейном. Однако, когда письмо было готово для подписи, Эйнштейн уехал отдыхать в Лонг-Айленд.

Итак, 2 августа 1939 г. доктор Теллер, у которого была машина, приехал на Лонг-Айленд с документом, который потом стал историческим. Оригинал документа хранится в Библиотеке имени Франклина Д. Рузвельта в Гайд-парке» [3, с. 71].

Небольшое примечание к сказанному. Лоуренс назвал Сциларда «наиболее светским человеком из пятерки». Почему светским, это понятно, Сцилард не любил военных, армию и дисциплину, так как сам был довольно спонтанной личностью. Отсюда у него не выстроились отношения с генералом Гровсом, правой рукой которого был исполнительный Оппенгеймер. Гровс закрыл глаза на то, что он женился на коммунистке и сам когда-то состоял в прокоммунистических организациях. В Военный департамент Главного управления инженерных войск генерал отдал распоряжение: «В соответствии с моими устными указаниями от 15 июля [1943] желательно, чтобы допуск к работе Юлиусу Роберту Оппенгеймеру был выдан без задержки независимо от той информации, которой вы располагаете. Оппенгеймер абсолютно необходим для проекта» [2, с. 37]

Генерал Гровс

Но кто еще входил в «пятерку»? Это — Эдвард Теллер, Юджин Вигнер, Виктор Вайсскопф и Энрико Ферми. Эдвард Теллер, отец водородной бомбы, и Юджин Вигнер — венгерские евреи-эмигранты, бежавшие из Будапешта от антисемитского режима Хорти. Оба они учились у Макса Борна — польского еврея-эмигранта. Виктор Вайсскопф, австрийский еврей-эмигрант, бежал из антисемитской Вены (незабудем, что Австрия и Венгрия тогда были, по сути, одним государством). Итальянский эмигрант Ферми, женатый на еврейке, познакомился с Теллером и Вигнером во время учебы у Борна. Таким образом, упомянутая Лоуренсом «пятерка», отлично представляла опасность фашистского режима, поэтому действовала очень сплоченно и настойчиво.

Теперь приведем текст документа, подписанный еще одним евреем-эмигрантом, Альбертом Эйнштейном. В нем везде фамилия Сциларда стоит на втором месте после фамилии Ферми, который годом раньше получил Нобелевскую премию. Это должно было произвести впечатление, считал Сцилард. Кроме Жолио, который тоже получил в 1935 году Нобелевскую премию, других фамилий он решил не называть.

Альберт Эйнштейн,
Олд Гров Ред,
Нассау-Пойнт-Пеконик,
Лонг-Айленд,
2 августа 1939 г.

Ф. Д. Рузвельту,
Президенту США,
Белый дом,
Вашингтон.

Сэр!

Некоторые недавние работы Ферми и Сциларда, которые были сообщены мне в рукописи, заставляют меня ожидать, что уран может быть в ближайшем будущем превращен в новый и важный источник энергии. Некоторые аспекты возникшей ситуации, по-видимому, требуют бдительности и при необходимости быстрых действий со стороны правительства. Я считаю своим долгом обратить Ваше внимание на следующие факты и рекомендации.

В течение последних четырех месяцев благодаря работам Жолио во Франции, а также Ферми и Сциларда в Америке стада вероятной возможность ядерной реакции в крупной массе урана, вследствие чего может быть освобождена значительная энергия и получены большие количества радиоактивных элементов. Можно считать почти достоверным, что это будет достигнуто в ближайшем будущем.

Это новое явление способно привести также к созданию бомб, возможно, хотя и менее достоверно, исключительно мощных бомб нового типа. Одна бомба этого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией. Такие бомбы могут оказаться слишком тяжелыми для воздушной перевозки.

Соединенные Штаты обладают малым количеством урана. Ценные месторождения его находятся в Канаде и Чехословакии. Серьезные источники — в Бельгийском Конго.

Ввиду этого не сочтете ли Вы желательным установление постоянного контакта между правительством и группой физиков, исследующих в Америке проблемы цепной реакции. Для такого контакта Вы могли бы уполномочить лицо, пользующееся Вашим доверием, неофициально выполнять следующие обязанности:

а) поддерживать связь с правительственными учреждениями, информировать их об исследованиях и давать им необходимые рекомендации, в особенности в части обеспечения Соединенных Штатов ураном;

б) содействовать ускорению экспериментальных работ, ведущихся сейчас за счет внутренних средств университетских лабораторий, путем привлечения частных лиц и промышленных лабораторий, обладающих нужным оборудованием.

Мне известно, что Германия в настоящее время прекратила продажу урана из захваченных чехословацких рудников. Такие шаги, быть может, станут понятными, если учесть, что сын заместителя германского министра иностранных дел фон Вайцзеккер прикомандирован к Институту Кайзера Вильгельма в Берлине, где в настоящее время повторяются американские работы по урану.

Искренне Ваш, Альберт Эйнштейн». [2, с. 27–28] (в другом переводе [3, с. 72–73]).

В январе 1954 года Ферми вспоминал: «Правительство [США] начало принимать решительные меры по организации работы [над атомным оружием], и, конечно, Пёрл-Харбор дал окончательный и весьма убедительный толчок этой организации. В высших правительственных кругах было решено, что работа над цепной реакцией с неразделенными изотопами [урана-235 и урана-238] должна быть перенесена в Чикаго. Вот тогда-то я покинул Колумбийский университет, и после нескольких месяцев регулярных поездок из Нью-Йорка в Чикаго и обратно окончательно переехал в Чикаго для работы там, а работа в Колумбийском университете с той поры была сосредоточена, за немногими существенными исключениями, на задаче разделения изотопов для атомного проекта» [1, с. 672].

Лоуренс также считал, что «письмо Эйнштейна» оказало минимальное воздействие на правительство США: «Широко распространено мнение, что письмо Эйнштейна послужило толчком, который немедленно привел в движение двухмиллиардные работы по созданию атомной бомбы. К сожалению, это лишь хорошая сказка, не имеющая под собой никаких оснований. Трагичная истина заключается в том, что письмо Эйнштейна почти не послужило толчком к началу каких-либо действий, оно не сыграло никакой роли в последующих решениях о начале больших работ над атомной бомбой. Если бы заранее знать, какой эффект произведет это письмо, его можно было бы вообще не писать. Более чем два мучительных года, в течение которых Гитлер мог покорить или уничтожить весь мир, прошли без всяких действий. Письмо Эйнштейна покрывалось пылью где-то в шкафах Белого дома» [3, с. 74].

«Единственным следствием письма Эйнштейна было создание комиссии "для исследования вопроса", которая стала известна под названием Консультативного комитета по урану. Комитет в составе армейского подполковника и военно-морского офицера, возглавляемый доктором Лайменом Дж. Бриггсом, бывшим в то время директором Национального бюро стандартов, через десять дней провел свое первое заседание. На заседание были приглашены ученые, имена которых остались неизвестными. Можно только сказать, что большинство из них были лишены чувства перспективы. Как впоследствии сообщил сенату Сакс, многие ученые высказались против государственной поддержки таких работ» [3, с. 75].

Атомный гриб, повисший над Нагасаки

Сам Эйнштейн, отвечая на вопрос японского корреспондента о своем участии в атомном проекте, в 1951 году дал следующий ответ: «Мое участие в создании атомной бомбы состояло в одном-единственном поступке: я подписал письмо президенту Рузвельту, в котором подчеркивалась необходимость проведения в крупных масштабах экспериментов по изучению возможности создания атомной бомбы. Я полностью отдавал себе отчет в том, какую опасность для человечества означал бы успех этого мероприятия. Однако вероятность того, что над той же самой проблемой с надеждой на успех могли работать и немцы, заставила меня решиться на этот шаг. Я не имел другого выбора, хотя всегда был убежденным пацифистом» [2, с. 28 – 29]. Эти оправдания Эйнштейна перед пострадавшими от атомных взрывов японцами понять можно, но слава «отца атомной бомбы» осталась за ним, а не за Сцилардом.

Любопытно, что 1 ноября 1940 года Альберта Эйнштейна на его квартире (дом 112 Mercer Street) допросил неназванный агент Федерального Бюро Расследования по поводу Лео Сциларда. Эйнштейн сообщил о нем только все самое положительное, а именно, что знает его с 1920 года, что он — венгерский еврей-эмигрант и что ничего не знает о его родителях. Пока Сцилард жил в Берлине, Эйнштейн виделся с ним почти ежедневно в течение многих лет, чаще всего, либо в университете, либо в музыкальной академии.

Он также кратко рассказал, чем занимался Сцилард в прошлом и сейчас, в Колумбийском университете. Эйнштейн сказал, что последний раз виделся с ним и Юджином Вигнером из Принстонского университета неделю или десять дней назад. Он представил Сциларда как физика-теоретика, убежденного антифашиста, даже как человека-идеалиста, который не входит ни в какие политические организации и общества — ни здесь, в США, ни за рубежом. Вместе с тем, сказал Эйнштейн, Сцилард вполне адекватен. Если понадобится, правительство США может поручить ему важное дело в любой области без каких-либо опасений, что он выдаст конфиденциальную информацию представителям иностранного государства [4].

В японском языке есть слово "hibakusha" означающее "те, кто попал под бомбу". На этом снимке сфотографированы жертвы атомного взрыва над Хиросимой, которые делятся своими впечатлениями о кошмаре со школьниками (фото сделано 8 сентября 1984 года).

Некоторые историки почётную инициативу Лео Сциларда в деле убеждения американцев в необходимости начать разработку ядерного оружия перекладывают на плечи Энрико Ферми. Они говорят, что именно итальянский физик еще 17 марта 1939 года, т.е. за 4 месяца до встречи Сциларда с Эйнштейном, встретился с важным военным чиновником из правительства США. В частности, в солидном академическом издании научных трудов Ферми против этой даты черным по белому написано: «Встреча с адмиралом С. Хупером для обсуждения возможности использования атомной энергии для военных целей» [1, с. 688]. Однако этот исторический миф развеял всё тот же Лоуренс.

Он написал: «16 марта 1939 г., в день, когда Германия оккупировала то, что оставалось от Чехословацкой республики, Ферми прибыл в Вашингтон. …На следующий день рано утром Ферми появился в Морском министерстве. Насколько известно, он так и не увидел самого адмирала. Вскоре он был принят двумя молодыми офицерами в чине старших лейтенантов. Этим удивленным молодым людям профессор Ферми изложил на своем ломаном английском языке значение деления урана для военных целей… Военно-морские офицеры терпеливо и вежливо выслушали Ферми и попросили в дальнейшем держать их в курсе дела. Но, как гласит распространенная в научных кругах легенда, не успел Ферми уйти, как один сказал другому: "Этот итальяшка — сумасшедший!" На этом дело застыло на несколько месяцев, в течение которых возможная деятельность немцев вызывала все большее и большее беспокойство пятерки Ферми» [3, с. 70 – 71].

Не Ферми, а Сциларду впервые в голову пришла идея цепной реакции, которая была придумана им как раз для взрывного процесса. Когда он в 1932 году прочитал пессимистическую статью Резерфорда о невозможности извлечения атомной энергии из вещества, в том же самом году он общался с Гербертом Уэллсом, который написал фантастическую повесть («Освобожденный мир») о ядерной войне, катастрофических последствиях атомных бомбардировок, военных самолетах с атомными двигателями и т.д. Таким образом, еще до прихода Гитлера к власти Сцилард думал об атомном взрывном устройстве большой мощности. Мы знаем, сколько сил он затратил летом 1939 года, чтобы заставить правительство США приступить к созданию атомного оружия. Не его вина, что его не услышали. Когда же его мечта претворилась в жизнь, он ужаснулся и стал убеждать правительство США, чтобы бомбу не использовали против гражданского населения Японии.

---