Зарождение греческой культуры
О. Е. Акимов
Елена
Греки различали три уровня реальности: богов, героев и людей. На каждом из этих уровней существовал эталон любви: на людском уровне это была, конечно, Сапфо — лирическая поэтесса, жившая в одно время с Солоном, на божественном — Афродита (она же Киферея или Киприда; эти имена образованы от названия двух островов — Кифер и Кипр, — куда прибыла богиня красоты вскоре после своего рождения из морской пены). А кто же стоял на уровне героев, рожденных от сочетания богов и смертных? Здесь прочное место удерживалось за Еленой. Она считалась дочерью Леды и Тиндарея — царя Спарты. Но в действительности Леда не была беременна Еленой; прекрасное дитя появилось от божественного Зевса, который обратился в лебедя. Зевс-лебедь от нежных ласк Леды родил яйцо, из него-то и вылупилась Елена. Сообщалось, будто скорлупа от этого яйца хранилась в одном из храмов Спарты.
По другой легенде Леда нашла яйцо, снесенное богиней Немезидой от сочетания с Зевсом, и только воспитала прекрасное дитя. Павсаний, описывая скульптурную группу Фидия, пишет: «Говорят, что матерью Елены была Немезида, Леда же выкормила ее и воспитала, отцом же ее… называют Зевса, а не Тиндарея, Зная это предание, Фидий изобразил Елену, которую Леда приводит к Немезиде, изобразил также Тиндарея и его сыновей и человека, по имени Гиппей (Конник), стоящего рядом с конем; тут и Агамемнон, и Менелай, и Пирр, сын Ахилла, который первый получил в жены Гер-миону, дочь Елены» [I, 30, 7].
Все сходятся в том, что в юности Елену похитил Тесей, но ей удалось освободиться от его плена (по этому поводу уже существует масса вариантов) и вернуться домой. Между тем слух о ее красоте распространился по всей Элладе. За Елену, этот идеал красоты, начали свататься многие достойные молодцы, но она предпочла Менелая, который после смерти Тиндарея стал царем Спарты. Мужу удалось всех бывших женихов по мудрому совету Одиссея сделать своими преданными друзьями и союзниками. Елена родила Менелаю дочь, Гермиону; и казалось, что на свете нет более счастливой семьи.
В это время в Трое царствовал Приам. В «Большом Доме» Приама жили пятьдесят его сыновей и двенадцать дочерей вместе со своими огромными семьями. Когда его жена Гекуба ждала ребенка, она увидела сон, будто родила горящий факел, от которого случился страшный пожар. Ей снилось, как в огне сгорел дворец, а потом и весь город. Это сновидение прорицатели (если угодно, тамошние психоаналитики) истолковали так, что ребенок принесет в будущем гибель Трое. Тогда Приам распорядился отнести младенца в лес на съедение зверям. Но Париса — так назвали сына Приама и Гекубы — спасли пастухи и вырастили его смелым воином. Однажды на пастухов и их стада напали грабители. Парис доблестно победил разбойников, за что получил имя Александр, означающее победитель мужей. Под этим именем он фигурирует в поэме «Илиада» Гомера и в «Истории» Геродота.
Троянская война была развязана из-за спора между тремя богинями — Герой, Афиной и Афродитой — за обладание яблоком, которое должно было достаться «самой прекрасной». Спор разгорелся на свадьбе Пелея и Фетиды, родителей Ахилла — главного героя гомеровского эпоса. На их свадьбу были приглашены все боги Олимпа, кроме Эриды — богиня, олицетворяющая вражду. Она-то и подбросила трем богиням злосчастное «яблоко раздора». Рассудить спор трех богинь было поручено Парису, который неподалеку пас стада. Он, помимо храбрости отличался еще необыкновенной красотой. Афродита решила сыграть на этом его внешнем качестве; она обещала ему брак с самой красивой девушкой Эллады, т.е. Еленой. Гера сделала ставку на его тайном желании; она посулила ему богатство и власть. Афина, рассчитывая на его удаль и тщеславие, пообещала ему победу в боях и славу. Парис соблазнился предложением Афродиты и назвал ее самой прекрасной. Тогда Афина и Гера поклялись отомстить ему, его царскому роду и всем троянцам.
Как-то раз Парис погнал в город самого лучшего из стада быка, который предназначался в качестве приза на поединке атлетов (эти соревнования устроил его отец, Приам, как раз в память о нем). Париса одолели тщеславные чувства; он решил попытать счастье и принял участие в атлетических состязаниях. Неожиданно для зрителей никому неизвестный пастух одержал победу над всеми атлетами, включая царских сыновей, т.е. своих братьев. Тогда Кассандра, одна из дочерей Приама и Гекубы, признала в нем своего брата и решила убить его, чтобы предотвратить гибель Трои. Но мать и отец сжалились над славным сыном, воспрепятствовали намерениям своей дочери и ввели некогда брошенного ими сына в свой дом.
Парис беззаботно жил в доме своего отца, но спустя какое-то время сел на корабль и поплыл к Менелаю в Спарту, чтобы выкрасть прекрасную Елену, обещанную ему в жены богиней Афродитой. Воспользовавшись доверием гостеприимного Менелая, которому надо было ехать на похороны деда, Парис не без помощи Афродиты обольстил Елену и увез к себе в Трою. Беглецы ухитрились прихватить немало золота и драгоценных украшений. Поначалу Елена была без ума от прекрасного Париса, но вскоре она заметила его изнеженность и робость. Когда, наконец, она решает его бросить и вернуться к своему благородному мужу, в события снова вмешивается Афродита. Покровительствуя Парису, богиня пригрозила жене-изменнице страшными карами. Елена вынуждена была смириться и продолжать делить ложе с опостылевшим ей Парисом.
Тем временем, узнав о похищении супруги, Менелай собрал войско и пошел войной на Трою. Во главе войска встал его старший брат, Агамемнон — самый могущественный царь. Войсковые подразделения ахейцев возглавили бывшие женихи Елены (Одиссей, Филоктет, Диомед, Сфенел, Протесилай и т.д.), поклявшиеся защищать честь Менелая, как свою собственную. На стороне ахейцев выступил также сын Пелея и Фетиды, Ахилл, который, однако, не добивался руки Елены. В ходе Троянской войны Гера и Афина, как и обещали, помогали ахейцам, а Афродита — троянцам и, в частности, Парису. Флот ахейцев насчитывал свыше тысячи кораблей, которые вышли из беотийской гавани Авлида. В Трою войско ахейцев попало не сразу: из-за козней богов оно сначала сразились с царем Мисии, Телефоном, затем оно попало в сильную бурю, которая разметала флот ахейцев так, что кораблям пришлось поодиночке возвратиться назад в Авлиду.
*
* *Теперь более подробно остановимся на поэме Гомера «Илиада». Название поэмы происходит от названия города Илион, что является другим названием Трои. Но в его поэме рассказывается не об истории этого города и даже не об истории его падения, а лишь о нескольких эпизодах десятого года Троянской войны.
В первой песне говорится, как ахейцы грабят поселения троянцев. Они увели в плен дочь жреца храма Аполлона «черноокую деву» Хрисеиду в дар своему военачальнику, великому царю Микен и Аргоса, брату Менелая, Агамемнону. Несчастный отец принес выкуп за свою дочь, но жестокосердный Агамемнон прогнал его, из-за чего разгневался бог Аполлон и наслал на ахейцев мор. Благородный Ахилл попросил Агамемнона вернуть дочь отцу, но тот не захотел пойти на уступку ни своему славному войну, ни священнослужителю троянцев. Более того, он оскорбил Ахилла тем, что предложил обменять Хрисеиду на его возлюбленную Брисеиду, которая тоже досталась ему в качестве дара от его преданных воинов. Взбешенный Ахилл решил не подчиняться Агамемнону и стал уклоняться от участия в сражениях. Троянцы начали терпеть поражение за поражением, чему способствовало не только отсутствие сильного и ловкого Ахилла, но и месть его матери, богини Фетиды, которая поклялась наказать Агамемнону и все его войско за нанесенную сыну обиду.
Вторая песнь «Илиада» начинается с того, как Агамемнон готовится к очередному бою с троянцами. Чтобы испытать своих воинов на решительность и смелость, он притворно предложил им сесть на корабли и отправиться домой. На удивление военачальника его войско легко согласилось вернуться на родину. Некий воин Ферсит обвинил Агамемнона в своекорыстии, а всех его воинов — в трусости. В ответ на это Одиссей после грозной речи побил его жезлом и, таким образом, порядок был восстановлен. Последующее содержание второй песни, где кроме всего прочего дается перечень ахейских кораблей, нас интересовать не будет.
В начале третий песни описываются бои между ахейцами и троянцами, которые защищаются под предводительством Гектора, сына Приама и главного противника Ахилла. Парис, он же Александр, прекрасно осознавая, что причиной войны был он, предложил единоборство. На его призыв откликнулся Менелай. Вот как эта сцена описывается Гомером:
И, когда уже сблизились к битве идущие рати,
Вышел вперед от троян Александр, небожителю равный,
С кожею парда на раме, с луком кривым за плечами
И с мечом при бедре; а в руках два копья медножалых
Гордо колебля, он всех вызывал из данаев храбрейших,
Выйти противу него и сразиться жестокою битвой.
Но лишь увидел его Менелай, любимый Ареем,
Быстро вперед из толпы выступающим поступью гордой, —
Радостью вспыхнул, как лев, на добычу нежданно набредший,
Встретив оленя рогатого или пустынную серну…Едва заметив Менелая, Парис-Александр сдрейфил, «сердце его задрожало» и он, испугавшись неминуемой смерти, отступил:
Быстро он к сонму друзей отступил, избегающий смерти.
Словно как путник, увидев дракона в ущельях горных,
Прядает вспять и от ужаса членами всеми трепещет,
Быстро уходит, и бледность его покрывает ланиты, —
Так убежавши, в толпу погрузился троян горделивых
Образом красный Парис, устрашаясь Атреева сына.Гектор, свидетель этой трусости, начал стыдить Париса:
«Видом лишь храбрый, несчастный Парис, женолюбец, прельститель!
Лучше бы ты не родился или безбрачен погибнул!
Лучше б сего я желал, и тебе б то отраднее было,
Чем поношеньем служить и позорищем целому свету!
Слышишь, смеются ряды кудреглавых данаев, считавших
Храбрым тебя первоборцем, судя по красивому виду.
Вид твой красен, но ни силы в душе, ни отважности в сердце!»Парис-Александр этих слов устыдился и сказал Гектору:
«Гектор, ты вправе хулить, и твоя мне хула справедлива…
Всем повели успокоиться, Трои сынам и ахейцам;
И посреди их поставьте меня с Менелаем героем;
Мы за Елену Аргивскую с ним перед вами сразимся.
Кто из двоих победит и окажется явно сильнейшим,
В дом и Елену введет, и сокровища все он получит.
Вы ж, заключившие дружбу и клятвы святые, владейте
Троей холмистой; ахейцы же в Аргос, конями богатый,
Вспять отплывут и в Ахаию, славную жен красотою».Свое слово молвил и Менелай:
«Ныне внимайте и мне; жесточайшая горесть пронзает
Сердце мое; помышляю давно я: пора примириться
Трои сынам и ахейцам; довольно вы бед претерпели
Ради вражды между мной и Парисом, виновником оной.
Кто между нами двумя судьбой обречен на погибель,
Тот да погибнет! а вы, о друзья, примиритесь немедля...».Во время боя с разъяренным мужем Елены мужество окончательно покидает Париса некогда храброго воина (очевидно, сказывалось колдовство Афины и Геры). На стороне Менелая, возможно, выступал и Зевс, к которому он обратился во время поединка. Тогда Афродита, опасаясь за жизнь своего любимца, напустила густого тумана и перенесла его с поля-брани прямо в опочивальню Елены, которая с возмущением обрушилась на богиню:
«Ах, жестокая! снова меня обольстить ты пылаешь?
Или меня еще дальше, в какой-либо град многолюдный,
Фригии град иль Меонии радостной хочешь увлечь ты,
Если и там обитает любезный тебе земнородный?
Ныне, когда Менелай, на бою победив Александра,
Снова в семейство меня возвратить, ненавистную, хочет,
Что ты являешься мне, с злонамеренным в сердце коварством?
Шествуй к любимцу сама, от путей отрекися бессмертных
И, стопою твоей никогда не касаясь Олимпа,
Вечно при нем изнывай и ласкай властелина, доколе
Будешь им названа или супругою, или рабою!
Я же к нему не пойду, к беглецу; и позорно бы было
Ложе его украшать; надо мною троянские жены
Все посмеются; довольно и так мне для сердца страданий!»На возмущенные слова Елены Афродита стала ей угрожать:
«Смолкни, несчастная! Или, во гневе тебя я оставив,
Так же могу ненавидеть, как прежде безмерно любила.
Вместе обоих народов, троян и ахеян, свирепство
Я на тебя обращу, и погибнешь ты бедственной смертью!»Елене ничего не оставалось, как пойти к Парису:
Тихо на терем высокий жена благородная всходит.
Там для нее, улыбаясь пленительно, кресло Киприда,
Взяв сама, пред лицом Александровым ставит, богиня.
Села на оном Елена, рожденная Зевсом Кронидом,
Очи назад отвратила и так упрекала супруга:
«С битвы пришел ты? о лучше б, несчастный, навеки погибнул,
Мужем сраженный могучим, моим преждебывшим супругом!
Прежде не сам ли хвалился, что ты Менелая героя
Силой своей и рукой и копьем превзойдешь в ратоборстве!
Шествуй теперь и Атрида могучего вызови снова;
Лично с героем сразися. Но я не советую; лучше
Мирно покойся, и впредь с светлокудрым Атреевым сыном
Ратовать ратью, ни битвою биться не смей безрассудно;
Или, страшись, да его копнем укрощен ты не будешь!»Парис ей отвечает:
«Нет, не печаль мне, супруга, упреками горькими сердце;
Так, сегодня Атрид победил с ясноокой Афиной;
После и я побежду: покровители боги и с нами.
Ныне почием с тобой и взаимной любви насладимся.
Пламя такое в груди у меня никогда не горело;
Даже в тот счастливый день, как с тобою из Спарты веселой
Я с похищенной бежал на моих кораблях быстролетных
И на Кранае с тобой сочетался любовью и ложем.
Ныне пылаю тобою, желания сладкого полный».
Рек он — и шествует к ложу, за ним и Елена супруга.
Вместе они на блистательноубранном ложе почили.Надо сказать, что после своего побега из Спарты Елена оказалась в сложной ситуации. С одной стороны, она привязывается к дому Приама и стыдится своей измены Менелаю; с другой, она уже разлюбила Париса и хотела вернуться назад к законному мужу. Кроме того, она постоянно оказывается во власти богов Олимпа и вынуждена действовать вопреки своим желаниям. Более всего ей стал мил Гектор. Вот как она оплакивает его смерть:
«Гектор! деверь почтеннейший, сродник, любезнейший сердцу!
Ибо уже мне супруг Александр знаменитый, привезший
В Трою меня, недостойную! Что не погибла я прежде!
Ныне двадцатый год круговратных времен протекает
С оной поры, как пришла в Илион я, отечество бросив;
Но от тебя не слыхала я злого, обидного слова.
Даже, когда и другой кто меня укорял из домашних,
Деверь ли гордый, своячина, или золовка младая,
Или свекровь (а свекор всегда, как отец, мне приветен),
Ты вразумлял их советом и каждого делал добрее
Кроткой твоею душой и твоим убеждением кротким.
Вот почему о тебе и себе я, несчастнейшей, плачу!
Нет для меня, ни единого нет в Илионе обширном
Друга или утешителя: всем я равно ненавистна!»Гектор был сражен Ахиллом. Сцена смерти самого Ахилла, когда в его незащищенную волшебством пятку попала стрела Париса, в поэме Гомера уже нет. Но все культурные греки прекрасно знали, чем заканчивается история с похищением Елены. Мы тоже знаем развязку по другим источникам, а состоит она в следующем. Во время разграбления Трои Менелай стал разыскивать свою бывшую супругу, чтобы убить ее за предательскую измену, свой позор и гибель друзей. Но увидев Елену, он не в силах был устоять перед ее красотой, карающий меч выпал из его рук и нежные чувства переполнили его сердце. Менелай и Елена поклялись друг другу никогда не разлучаться. По дороге в Спарту их ожидали новые испытания: они попали в ужасную бурю и много лет скитались по чужбине. Но все закончилось для них благополучно: их радушно встретил царь Египта, наградил ценными подарками и отправил домой, в родную Спарту, где они стали жить так же счастливо, как и до злополучного похищения Елены.
*
* *«Илиада» содержит 24 песни, мы же подробно рассказали содержание только третьей песни и слегка коснулись первых двух. Изложенный сюжет является отнюдь не главным в поэме, да и тема любви Гомера мало волновала. Прав был Гегель, который в своей «Эстетике» написал: «У Гомера любви либо не придается большого значения, либо она выступает в своей завершенной форме — как брак, показывающий женщину в домашнем кругу. Такой мы видим ее, например, в образах Пенелопы и Андромахи, в образах супруги и матери, объятых тревогой или изображенных в других нравственных отношениях. Напротив, узы, связующие Париса с Еленой, признаются безнравственными, причиной ужасов и бедствий Троянской войны; любовь же Ахилла к Бризеиде заключает в себе мало чувства и внутреннего содержания, ибо Бризеида — рабыня, послушная во всем герою».
Вряд ли война случилась только из-за любовной истории. Троя располагалась в стратегическом месте Средиземноморской ойкумены. Этот малоазийский город контролировал проход торговых и военных судов в Черное море. Наивно связывать художественные фантазии поэта с реальными событиями истории. Эпические поэмы писались по законам жанра, связанными, в частности, с максимальной концентрацией событий, которые реально могут быть разнесены во времени на сотни и тысячи лет. По археологическим раскопкам установлено, что Троя подвергалась разрушению несколько раз, в том числе в третьем тысячелетии до Р.Х. Троянская война произошла в XIII в., а Гомер писал текст в VIII в. до Р.Х. Можно себе представить, как сегодняшний поэт, описывал бы события эпохи Ренессанса в условиях отсутствия книгопечатания и других средств передачи и хранения информации. Насколько достоверно будет его описание? Понятно, что легенда о большой и красивой любви явилось плодом фантазий огромного числа людей, так или иначе приобщенных к литературно-художественному творчеству.
Елена — образ собирательный. После Гомера о ней рассказывали по-разному. Еврипид, не любивший спартанцев, изобразил ее в трагедии «Орест» в крайне невыгодном для нее свете. В гомеровском «Одиссее» она благополучно вернулась в Спарту, Еврипид же отправляет ее по воле Аполлона на небо и превращает в созвездие. Он рассказал, как Агамемнон принес в жертву Артемиде свою дочь Ифигению, чтобы только попасть в ненавистную ему Трою. Менелай у Еврипида тоже лишен гомеровского обаяния и благородства. По версии других авторов Елену изгоняют из Спарты ее сыновья, когда Менелай умирает. Третьи авторы сочинили историю, случившуюся где-то в устье Дуная, о встрече Елены с Ахиллом. Таким образом, Елена — личность, скорее, поэтическая, чем историческая.
Впрочем, первый историк Греции с таким мнением не согласился бы. Вот, как он начал свой знаменитый труд: «Я, Геродот из Галикарнасса, собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом.
По словам сведущих среди персов людей, виновниками раздоров между эллинами и варварами были финикияне. Последние прибыли от так называемого Красного моря к Нашему [Средиземному] морю и поселились в стране, где и теперь еще живут. Финикияне тотчас же пустились в дальние морские путешествия. Перевозя египетские и ассирийские товары во многие страны, они, между прочим, прибыли и в Аргос. Аргос же в те времена был самым значительным городом в стране, которая теперь называется Элладой. Когда финикияне прибыли как раз в упомянутый Аргос, то выставили свой товар на продажу. На пятый или шестой день по их прибытии, когда почти все товары уже были распроданы, на берег моря среди многих других женщин пришла и царская дочь. Ее имя было Ио, дочь Инаха; так же называют ее и эллины. Женщины стояли на корме корабля и покупали наиболее приглянувшиеся им товары. Тогда финикияне по данному знаку набросились на женщин. Большая часть женщин, впрочем, спаслась бегством, Ио же с несколькими другими они успели захватить. Финикияне втащили женщин на корабль и затем поспешно отплыли в Египет.
Так-то, говорят персы, Ио попала в Египет. Эллины же передают это иначе. Событие это послужило первой причиной вражды. Затем, рассказывают они далее, какие-то эллины (имя они не могут назвать) прибыли в Тир Финикийский и похитили царскую дочь Европу. Должно быть, это были критяне. Этим они только отплатили финикиянам за их проступок. Петом эллины все-таки снова нанесли обиду варварам. На военном корабле они прибыли в Эю в Колхиде и к устью реки Фасиса. Завершив там все дела, ради которых прибыли, эллины затем похитили царскую дочь Медею. Царь колхов отправил тогда в Элладу посланца с требованием пени за похищенную и возвращения дочери. Эллины, однако, дали такой ответ: так как они сами не получили пени за похищение аргивянки Ио, то и царю ничего не дадут.
Затем в следующем поколении, говорят они, Александр, сын Приама, который слышал об этом похищении, пожелал умыканием добыть для себя женщину из Эллады. Он был твердо уверен, что не понесет наказания, так как и эллины тогда ничем не поплатились. После того как Александр таким образом похитил Елену, эллины сначала решили отправить посланцев, чтобы возвратить Елену и потребовать пени за похищение. Троянцы же в ответ бросили им упрек в похищении Медеи. Тогда ведь, говорили они, сами эллины не дали никакой пени и не возвратили Медеи, а теперь вот требуют пени от других.
До сих пор происходили только временные похищения женщин. Что же до последующего времени, то несомненно тяжкая вина лежит на эллинах, так как они раньше пошли походом в Азию, чем варвары в Европу. Похищение женщин, правда, дело несправедливое, но стараться мстить за похищение, по мнению персов, безрассудно. Во всяком случае мудрым является тот, кто не заботится о похищенных женщинах. Ясно ведь, что женщин не похитили бы, если бы те сами того не хотели. По словам персов, жители Азии вовсе не обращают внимания на похищение женщин, эллины же, напротив, ради женщины из Лакедемона собрали огромное войско, а затем переправились в Азию и сокрушили державу Приама. С этого времени персы всегда признавали эллинов своими врагами. Ведь персы считают Азию и живущие там варварские племена своими, Европа же и Эллада для них — чужая страна.
Таков, говорят персы, был ход событий, и взятие Илиона, думают они, послужило причиной вражды к эллинам. О похищении же Ио финикияне рассказывают иначе, чем персы, вот что. Именно, по их словам, они вовсе не увозили Ио насильно в Египет, так как она уже в Аргосе вступила в любовную связь с хозяином корабля. Когда же почувствовала себя беременной, то от стыда перед родителями добровольно уехала с финикиянами, чтобы скрыть свой позор. Так рассказывают персы и финикияне. Что до меня, то я не берусь утверждать, случилось ли это именно так или как-нибудь иначе».
О Елене Геродот подробно рассказывает во второй книге:
«В ответ на мои расспросы о Елене жрецы рассказали вот что. После того как Александр похитил Елену из Спарты, он поплыл с нею на свою родину. И вот, когда он был уже в Эгейском море, противные ветры отнесли его в Египетское море. Отсюда же, так как ветры не унимались, он прибыл к египетским берегам, а именно в устье Нила, которое ныне называется Канобским, в Тарихеи. На берегу стоял (да и поныне еще стоит) храм Геракла — убежище для всех рабов, которые бежали от своих господ. Если раб, чей бы то ни было, убежит сюда и посвятит себя богу наложением священных знаков, то становится неприкосновенным. Обычай этот существует издревле до нашего времени. Так вот, несколько слуг Александра, услышав об обычае в этом храме, бежали туда. Сидя там как молящие бога о защите, они стали обвинять Александра. Чтобы его погубить, они рассказали всю историю о похищении Елены и об обиде, нанесенной Менелаю. Обвиняли же они его в этом перед жрецами и перед стражем этого нильского устья по имени Фонис.
Услышав это, Фонис поспешно отправил в Мемфис к Протею вот какую весть: "Прибыл чужеземец, родом тевкр, совершивший нечестивое деяние в Элладе. Он соблазнил жену своего гостеприимца и вместе с нею и богатыми сокровищами находится здесь, потому что буря занесла его к нашей земле. Отпустить ли его безнаказанно или же отнять все добро, привезенное им?" На это Протей послал вот какой ответ: "Этого человека, совершившего нечестивое деяние против своего гостеприимца, схватите и приведите ко мне: я послушаю, что-то он скажет".
Услышав это, Фонис велел схватить Александра и задержать его корабли. А его самого вместе с Еленой и сокровищами, а также и умоляющих о защите [слуг Александра] отправил вверх [по реке] в Мемфис. Когда все они предстали перед царем, Протей спросил Александра, кто он и откуда плывет. А тот перечислил ему своих предков и назвал имя родной страны, а также рассказал, откуда теперь плывет. Тогда Протей спросил, откуда он взял Елену. Так как Александр старался уклониться от ответа и, очевидно, говорил неправду, то [слуги], умоляющие о защите, стали его уличать и рассказали подробно о его постыдном деянии. Наконец, Протей вынес приговор в таких словах: "Если бы я раз и навсегда не установил не казнить никого из чужеземцев, занесенных бурей в мою страну, то я отомстил бы тебе за эллина, негодный человек! Ты был его гостем и оскорбил его самым нечестивым поступком: ты прокрался к жене твоего гостеприимца — и этого тебе было еще мало! Ты соблазнил ее бежать с тобой и похитил. И даже этим ты не удовольствовался: ты еще и ограбил дом своего гостеприимца. Но, так как я ни в коем случае не желаю казнить чужеземца, ты можешь уехать. Женщину же и сокровища я все же не позволю тебе увезти, но сохраню их для твоего эллинского гостеприимца, если он сам пожелает приехать ко мне и увезти их. Тебе же и твоим спутникам я повелеваю в течение трех дней покинуть мою страну и уехать куда угодно. В противном случае я поступлю с вами как с врагами".
Так-то Елена, говорили мне жрецы, прибыла к Протею. По-видимому, и Гомеру эта история была хорошо известна. Но так как она не так хорошо подходила к его эпосу, как то другое, принятое им сказание о Елене, то Гомер нарочно отбросил эту историю. Но все же Гомер ясно дал понять, что это сказание ему известно. Это очевидно из того, как поэт рассказывает в "Илиаде" о скитаниях Александра (и нигде не противоречит этому сказанию), а именно, как Александр вместе с Еленой, отнесенный ветрами, сбился с пути и как он, блуждая по разным местам, прибыл также в Финикийский Сидон. Об этом Гомер упоминает в песни о подвигах Диомеда [Геродот цитирует Гомера]. Из этих слов явствует, что Гомер знал о скитаниях Александра в Египте. Ведь Сирия граничила с Египтом, а финикияне, которым принадлежит Сидон, живут в Сирии. Из этих стихов совершенно ясно, что эпос "Киприи" [не дошедшее до нас сочинение] не принадлежит Гомеру, а какому-то другому поэту. Ведь в "Киприях" рассказывается о том, как Александр на третий день прибыл с Еленой из Спарты в Илион… Впрочем, довольно о Гомере и "Киприях".
Когда я спросил жрецов, верно ли сказание эллинов об осаде Илиона, они ответили, что знают об этом из расспросов самого Менелая вот что. После похищения Елены в землю тевкров на помощь Менелаю прибыло большое эллинское войско. Эллины высадились на берег и разбили стан, а затем отправили в Илион послов, среди которых был и сам Менелай. Когда послы прибыли в город, то потребовали возвращения Елены и сокровищ, тайно похищенных Александром, и, сверх того, удовлетворения за нанесенные обиды. Однако тевкры и тогда, и впоследствии клятвенно и без клятв утверждали, что нет у них ни Елены, ни требуемых сокровищ, но что все это — в Египте. Поэтому было бы несправедливо им понести наказание за то, чем владеет Протей, египетский царь. Эллины же, думая, что над ними издеваются, принялись осаждать город и наконец взяли его. А когда взяли город и Елены там действительно не оказалось, и им повторили опять то же самое [о ее местопребывании], что и раньше, то эллины в конце концов убедились, что тевкры с самого начала говорили правду. Тогда они отправили Менелая в Египет к Протею.
По прибытии в Египет Менелай поднялся вверх по реке в Мемфис. Он рассказал правду о своих делах и был весьма радушно принят [царем]. Затем он получил назад не только Елену здравой и невредимой, но и все свои сокровища. При этом Менелай, несмотря на то что египтяне сделали ему много добра, отплатил им за это бесчестным поступком. Противные ветры задерживали его отплытие, и так как это промедление тянулось долго, то Менелай задумал нечестивое дело. Он схватил двух египетских мальчиков и принес в жертву, чтобы умилостивить [ветры]. Когда это злодеяние обнаружилось, то возмущенные египтяне погнались за ним, и он бежал с кораблями в Ливию. Куда он затем направился дальше, египтяне не могли мне сказать. Однако они утверждали, что знают об этом частично, правда, по слухам, а частью могут ручаться за достоверность, так как события происходили в их стране.
Это мне рассказывали египетские жрецы, и я сам считаю их сказание о Елене правдивым, так как я представляю себе дело так. Если бы Елена была в Илионе, то ее выдали бы эллинам с согласия ли или даже против воли Александра. Конечно, ведь ни Приам, ни остальные его родственники не были столь безумны, чтобы подвергать опасности свою жизнь, своих детей и родной город для того лишь, чтобы Александр мог сожительствовать с Еленой. Если бы они даже и решились на это в первое время войны, то после гибели множества троянцев в битвах с эллинами, когда, если верить эпическим поэтам, в каждой битве погибало по одному или по нескольку сыновей самого Приама — после подобных происшествий, я уверен, что живи даже сам Приам с Еленой, то и он выдал бы ее ахейцам, чтобы только избежать столь тяжких бедствий. Притом царская власть переходила не к Александру (так что он не мог править за старого Приама). Но после кончины Приама на престол должен был вступить Гектор, который был и старшим, и более мужественным. Без сомнения, он не стал бы потворствовать своему преступному брату, тем более что тот навлек такие страшные бедствия и на него самого, и на всех остальных троянцев. Но ведь троянцы не могли выдать Елену, потому что ее не было там, и эллины не верили им, хотя троянцы и говорили правду. Все это, по-моему, было заранее уготовано божеством, чтобы их полная гибель показала людям, что за великими преступлениями следуют и великие кары богов. Вот что я сам думаю об этом» [II, 112—120].
По-видимому, легенда о похищении Елены имела какую-то историческую основу. Геродот постарался восстановить истинный или близкий к истине ход событий. Насколько это ему удалось, мы никогда уже не узнаем. Во всяком случае, у него всё выглядит более правдиво, чем у Гомера.
|
|
