Sceptic-Ratio. Георг Гроддек

Зигмунд Фрейд и его апостолы

Олег Акимов

5. Георг Гроддек

Георг Гроддек является видным психоаналитиком и довольно известным литератором, на творчество которого ориентировался известный писатель Генри Миллер, любовник Анаис Нин, на которой женился Отто Ранк. В распоряжении Гроддека находился небольшой санаторий в курортном городе Баден-Баден. Свободного времени у него было много, поэтому он занялся литературным трудом, а заодно и психоанализом, который, однако, поначалу резко критиковал. Переписка с Фрейдом как раз и началась в 1917 г. с раскаяния и извинений за непонимание и критические выпады. Учитель простил заведующего санаторием, после чего они стали друзьями до самой кончины Гроддека в 1934 г. на 69-м году жизни.
Со стороны казалось, что Фрейд весьма почтительно относится к Гроддеку, но в действительности он молча презирал его за непредсказуемость и льющуюся через край вульгарность. Опасаясь экстравагантных выходок своего нового друга, Фрейд писал ему письма в заискивающем тоне. Как по отношению к своим бывшим друзьям, основатель психоанализа хвалил начальника санатория за его литературный талант, расточал любезности по поводу прозорливого ума новообращенного психоаналитика, но принимать подобную лесть за истинные чувства было бы ошибкой. Это показывает и настороженное поведение Фрейда. Во многих письмах Гроддек просил его посетить санаторий одному или с детьми и супругой, но основатель психоанализа сторонился встречи с экспансивным человеком и всякий раз отшучивался или под надуманными предлогами вежливо отказывался.
Еще до знакомства с Фрейдом, в 1913 г., Гроддек выдвинул странную теорию, согласно которой повышение температуры при инфекционных заболеваниях обусловлено не только усилением притока крови к органам, пораженным болезнью, но и сексуальным возбуждением. Он объявил, что только одни наши «намерения» могут вызвать органические заболевания вроде воспалений, опухолей и кровотечений. Намерения, говорил он, возникают под действием сексуального возбуждения, которое, таким образом, является причиной болезни. Теоретик не желал упрощать свою теорию, предположив, что семя или особый половой гормон непосредственно воздействует на те или иные органы. Ему нужно было, чтобы процесс протекал через психическую субстанцию. Открыв эту окольную дорогу для либидо, Гроддек в анализе стремился усилием своей воли воздействовать на телесные заболевания пациента.
Таким образом, мы вновь сталкиваемся с виртуальными сферами, порожденными шизотимическим сознанием. Ясно, что невозможно обнаружить причинную связь между чирьем и сексуальным вожделением, но Фрейд был убежден в ее существовании и всячески поощрял спекулятивные исследования Гроддека. Если болезни возникают под действием неправильных мыслей пациента, говорил он, то они могут лечиться под действием правильных слов психоаналитика. Контакт между пациентом и врачом возникает традиционным для психоаналитиков способом — посредством переноса. Уже в первый год знакомства Учитель написал своему ученику: «Я отстаиваю свои права на Вас и вынужден утверждать, что Вы аналитик высшей категории, если сумели раз и навсегда ухватить суть вещей. Тот, кто признал, что перенос и сопротивление — основа лечения, безоговорочно принадлежит нашему "дикому племени"».
Гроддек тоже относился к Фрейду с большим пиететом. Например, письмо от 8 ноября 1923 г. начинается словами: «Досточтимый господин профессор, прошло немало времени с тех пор, как я подал весточку о себе. Тем чаще я думаю о Вас. По сути, мысль о Фрейде никогда не покидает меня». Далее Гроддек пишет, что он наблюдал, как две роженицы разрешились от беременности. Наблюдая за ними, он заметил, что «в области родовспоможения психоанализ может достичь самых благоприятных результатов». «В особенности, — уточняет Гроддек, — меня заинтересовало протекание послеродового периода. Удается проследить до истоков и искоренить противоестественный отказ женщины самой кормить ребенка. У одной из них на 24 часа исчезло молоко, и вновь началась лактация после того, как удалось выявить застарелую и тщательно скрывавшуюся враждебность к ее матери. И, прежде всего, мне стало ясно, что целый ряд осложнений у грудничков вызывается матерью (сознательно или бессознательно), а после анализа матери они исчезают. Все это было столь поучительно, что во мне растет желание приобрести больше технического опыта в родовспоможении» [7, т. 1, c. 66].
В письме от 17 апреля 1921 г. Фрейд писал о художественном стиле своего нового друга: «Ваш стиль замечателен, речь звучит как музыка». У Гроддека среди психоаналитиков была почетное прозвище — «поэт». После приведенных слов Фрейд повел разговор об Оно. Отец-основатель всячески подчеркивал, что понятие Оно им позаимствовано у Гроддека. В книге «Я и Оно» он пишет: «Я говорю о Г. Гроддеке, неустанно повторяющем: то, что мы называем Я, в жизни проявляется преимущественно пассивно, что в нас, по его выражению, "живут" неизвестные и подвластные нам силы. Все мы испытывали такие впечатления, хотя бы они и не овладевали нами настолько, чтобы исключить все остальное, и я открыто заявляю, что взглядам Гроддека следует отвести надлежащее место в науке. Я предлагаю считаться с этими взглядами и назвать сущность, исходящую из системы восприятия и пребывающую вначале предсознательной — именем Я, а те другие области психического, в которые эта сущность проникает, и которые являются бессознательными, обозначить, по примеру Гроддека, словом Оно» [7, с. 430—431].
Многие летописцы психоаналитического учения в связи с немецким словом Es (Оно) часто называют имя Ницше, который использовал его в своем известном сочинении «Так говорил Заратустра». Философ употребил данное местоимение в смысле сверхчеловека, поселившегося в человеке. Он сравнивал Оно с молнией, сверкнувшей в «человеческой туче». Во многом данный термин был выбран психоаналитиками по тактическим соображениям: для продвижения спекулятивных идей в массы. Подобно тому, как Фрейд кивал в сторону Брейера, он указывал пальцем на Ницше, мол, этот великий мыслитель думал примерно так же, как и я. Но тот, кто серьезно разбирался в механике взаимодействия психических слоев Оно, Я и Сверх-Я , превосходно понимает, что Ницше, а тем более Гроддек имеют весьма отдаленное отношение к разработке теории слоистой психики. Фрейд начал думать над трехуровневой структурой задолго до прихода Гроддека, причем многое из того, о чем он писал, было взято им, по-видимому, у Платона.
Сочетание психоаналитических способностей и писательского дара — скорее правило, чем исключение. Гроддек, как и Фрейд, обладал хорошими литературными способностями. В 1921 г. он написал роман скандального содержания под названием «Поиск души». Это произведение особенно оскорбило пастыря Оскара Пфистера, который наряду с другими членами Психоаналитического общества настойчиво уговаривал Фрейда не публиковать его в психоаналитическом издательстве «Verlag». Джонс о романе Гроддека писал: «Это была пикантная книга, с рядом непристойных мест. Несколько аналитиков, в особенности Пфистер, считали, что это не тот тип книги, который годится для открытой публикации научным издательством, а швейцарское общество провело митинг протеста. Но Фрейд нашел эту книгу занятной, единственно, что он сказал в ответ на негодующие письма, которые продолжали в большом количестве приходить из Швейцарии, было: "Я энергично защищаю Гроддека от вашей порядочности. Что бы вы сказали, если бы являлись современниками Рабле?"» [10, c. 354].
Находясь подле него три десятка лет и зная о Фрейд, кажется, всё, Джонс тем не менее не был в состоянии понять многие его поступков. Вот и сейчас он не смог назвать истинные мотивы, побудившие Фрейда опубликовать книгу Гроддека, а они таковы. Как мы хорошо знаем, в 1905 г. Фрейд издал «Три очерка по теории сексуальности», которые врачи и культурная общественность Европы отнесла к самой низкопробной литературе. Поначалу автора очерков причислили к писателям порнографического жанра, бессовестно претендующего на звание врача-психиатра. И вот, через полтора десятка лет теперь уже Гроддек оказался в таком же положении, в котором находился Фрейд. Отчасти из сочувствия, но главным образом всё же из соображения личной безопасности он стал на защиту Гроддека, так как этот «паяц и шут гороховый» брал на себя функцию громоотвода, гасящего молнии общественного гнева, вызванного сексуальными непристойностями психоаналитического учения. «Искатель души» или, как его называла Лу, «человек-клоп» (по аналогии, «человек-крыса», «человек-волк»), прекрасно экранировал литературные изыски самого Фрейда. Для него автор пошлого романа играл роль пограничного столба, дальше которого психоаналитикам не рекомендовалось заходить. Его коробило, когда Гроддек, лицемерно строя из себя добропорядочного семьянина, являлся на очередное заседания Психоаналитического общества с новой «подружкой», которую он «снимал» в своем санатории. Но Фрейд решительно гасил возмущенные голоса и был сполна вознагражден за эту адвокатскую деятельность со стороны своего подзащитного.
Ни кто иной, как Гроддек, в 1927 г. выдвинул своего покровителя в претенденты на получение Нобелевской премии. Эта инициатива, хотя и безуспешная, была живо подхвачена известными художниками литературного пера – Томасом Манном и Стефаном Цвейгом. В общем, Гроддека можно считать образцовым продуктом действия постоянно используемого Фрейдом принципа «разделяй и властвуй». Фрейд не просто умело лавировал в компании непрерывно грызущихся между собой психоаналитиков, ему было намного проще управлять группой враждующих между собой шизотимиков, в которой Гроддек являлся эпицентром возмущения. Когда «аналитики-профессионалы» особенно из американского и швейцарского Психоаналитических обществ призывали изгнать из их рядов этого «аналитика-дилетанта», Фрейд категорически возразил: «Ну, зачем же мы будем предавать анафеме Гроддека, ведь он предложил такое ценное теоретическое приобретение, как понятие Оно».
Выразителям идеологии фрейдизма был Шандор Ференци — правая рука Фрейда. Он имел самый огромный авторитет в Комитете и обладал наибольшим влиянием на общий климат в психоаналитическом движении. Время от времени он пописывал статейки, задающие направление мысли для активных участников нового «культурного течения». Написал он и небольшое эссе на злобу дня по поводу скандальной книги Гроддека. Начал он так: «Вероятно, многим читателям немецкой литературы известен темпераментный врач Гроддек, ненавидевший сумрак научных суждений профессоров, своими глазами наблюдавший людей, их болезни и процессы лечения; описывал все собственными словами, не позволяя запихнуть себя в прокрустово ложе ученой терминологии» [17, с.145]. Ференци отметил, что автор не искал «литературной славы, вероятно, он видит в романе подходящую форму для выражения своих убеждений, своих достижений в понимании людей, их жизни, их болезней».
Далее идеолог-рецензент кратко остановился на характеристике «искателя души». В нем живут два человека — шут и гений. «Воюя с клопами, которые завелись в его доме, наш герой "сходит с ума", а точнее освобождается от всех социальных оков» [17, с.148—149]. Под маской шута он говорит представителям высшего света гениальную правду. Герой книги Гроддека побывал также в тюрьме, кегель-клубе, больничной палате, зоологическом саду, картинной галереи, вагоне 4-го класса, среди проституток, карточных шулеров, шантажистов; и всюду он гениально шутит. «Лейтмотивом же его шутовства-дурачества является крохи воспоминаний о драматической войне с клопами, символику он неоднократно подчеркивает на протяжении романа. И вообще радуется как ребенок каждому символическому сравнению, что мастерски показано автором. … Сексуальность есть центр, вокруг которого вращается весь символический мир, вобравший в себя человеческие желания и мечты. В мире господствует это грандиозное единство, а раздвоение души и тела — лишь суеверие» [17, с.149—150].
Как у всех шизотимиков, у Гроддека мы находим виртуальное пространство для своего безудержного фантазирования. Автор проводит более чем странную идею, будто человек думает не только мозгом, но и всем своим телом. Поскольку душа разлита по всему организму, говорит Гроддек, получается так, что и мозоль в состоянии мыслить, и «даже испражнения могут выражать мысль». Излишне говорить, что произведение Гроддека изобилует сексуальными реминисценциями. По его мнению, «эрогенные зоны могут быть представлены формами лица, например, двойным подбородком». Основное предназначение человека — роды; женщина делает это известным всем способом, мужчина — сублимирует. «Мечта о рождении детей настолько пронизывает человеческие стремления, что отражается телесно в виде тучности: "стать жирным можно лишь из-за неудовлетворенного желания родить ребенка"». «Искатель души» «наиболее грубо выступает против ученых, особенно против врачей, чья ограниченность является излюбленной мишенью его острот. С легкой иронией он критикует догматику психоаналитиков, но это выглядит нежностью по сравнению с жесткой сатирой, с которой он громит "школьных психиатров"» [17, с.150—151].
Выпады Гроддека против профессионалов были вызваны не только с его личным призрением к ним, но и с ожесточенной дискуссией, развернувшейся в этот период вокруг вопроса: «Имеет ли право дилетант проводить ψ-анализ больного?» Себя Гроддек демонстративно называл «аналитиком-дилетантом». Впрочем, среди психоаналитиков, включая самого Фрейда, никогда и не было настоящих специалистов. В психоаналитики шли те, кто не мог проявить себя профессионалом в какой-либо конкретной области деятельности. Из всех дилетантов, окружавших родоначальника психоанализа, уважение заслуживала разве что его дочь, которая, не учась в университете и закончив лишь низшие педагогические курсы воспитателей, тем не менее, обладала некоторой природной рассудительностью.
Первые женщины-психоаналитики — Гуг-Гельмут, Мелани Кляйн, Мария Бонапарт, Лу Андреас-Селоме — тоже не кончали никаких университетов, однако же, на фоне Анны Фрейд выглядели взбалмошными и неразумными «классными» дамами, которые свою половую распущенность выдавали за особую этику. Среди мужчин-психоаналитиков, окружавших Учителя, Гроддек был в своем дилетантстве не одинок. Отто Ранк получил университетский диплом искусствоведа, Ганс Закс — диплом юриста, а ведь они входили в шестерку комитетчиков, влияющих на политику, проводимую Международным психоаналитическим обществом. Близким к Фрейду был священнослужитель Оскар Пфистер. В принципе, психоаналитиком мог стать любой, кто признавал фрейдистское учение и готов был принять участие в его распространении. Психоаналитическое общество никогда не представляло собой содружество ученых. «Папочка» окружил себя бездарными льстецами, которые, как драчливые дети, боящиеся отцовского гнева, смотрели ему в рот в ожидании приказа. Все самостоятельно думающие исследователи от него ушли. Если не считать Брейера и Флисса, первыми, кто оставил Фрейда, были Адлер и Юнг.
В довольно объемистой работе «Проблема дилетантского анализа», написанной в 1926 г., Фрейд высказался в пользу дилетанта и против врача-медика или специалиста в области традиционной психиатрии. Другого и не следовало ожидать: не мог же он прогнать от себя апостолов — близких и преданных ему учеников, занимающихся пропагандой его вероучения. Упомянутая работа лишний раз доказывает, что ее автор создал не науку, а религию. Фрейд — проповедник, готовый выступить со своей проповедью только перед толпой невежд. Он рассказывал о чудесном выздоровлении Анны О., в которое поначалу верила лишь самая легковерная публика. О чуде исцеления этой душевнобольной рассказывалось сотни раз во всех частях света, так что по прошествии нескольких десятилетий произошла естественная канонизация и институционализация учения ловкого проповедника. Со временем мифы приобрели статус «общеизвестных фактов науки», которые обыватель не ставил под сомнение. Когда же Фрейд выступал перед профессионалами, его псевдонаучные фантазии неизменно подвергались громогласному осмеянию.
И вот, сделавшись одним из самых известных медиумов мира, Фрейд открыто высказался против профессиональной психиатрии. Уже в речи 1909 г. перед американской аудиторией он сказал: «Я узнал не без чувства удовлетворения, что большинство моих слушателей не принадлежит к врачебному сословию. Не думайте, что для понимания моих лекций необходимо специальное врачебное образование» [18, с. 60]. Позднее он проникся большим презрением к специалистам, от которых в молодые годы неоднократно испытывал унижения. В работе «Проблема дилетантского анализа» он писал: «можно было бы напомнить, насколько недружелюбно, даже враждебно относится врачебное сословие к анализу с момента его возникновения. Из этого следует, что врачи и сегодня не имеют на него никакого права» [19, с. 147—148].
Фрейд считал психоанализ «основанием» и «фундаментом» психологии вообще, крохотной частью которой являлась врачебная психиатрия. Психоаналитическое образование, по мнению отца-основателя, должно включать «историю культуры, мифологию, психологию религии и литературоведение. Без хорошей ориентации в этих областях аналитик не сможет понять большую часть своего практического материала. Поэтому он может, ничуть не вредя своим целям, пренебречь главной массой того, чему обучает медицинский институт. Как знанием строения костей предплюсны, так и структурой углеводорода, расположением волокон черепно-мозговых нервов, всем, что на сегодня медицина знает о бациллах — возбудителях болезней и борьбе с ними, о сывороточной реакции и новообразованиях в тканях. Конечно, все это само по себе необычайно ценно, но для будущего аналитика совершенно бесполезно. Это не поможет ему прямо ни в том, чтобы понять и вылечить невроз, ни в том, чтобы это знание принесло что-то такое, что обострило бы его интеллектуальные способности, к которым его деятельность предъявляет наибольшие требования» [19, с. 138].
Пренебрежение медицинскими знаниями привело к тому, что Фрейд и его сторонники исключили из сферы своего внимания материальные причины психических заболеваний. Современные психоаналитики также не задумываются о возможном повреждении мозговой ткани, никогда не берут в расчет физическое нарушение связей внутри нейронных сетей и редко прибегают к медикаментозному лечению. Во всех случаях они используют одну и ту же рецептуру заговора, состоящую из психоаналитической похлебки в виде свободных ассоциаций, переноса и вытесненных травм.
В послесловии, написанном в 1927 г., Фрейд разоткровенничался и признался: «я вообще не являюсь хорошим врачом. Я стал врачом из-за объективной невозможности осуществить мое первоначальное намерение. Мой жизненный триумф заключается в том, что на большом окольном пути я вновь нашел первоначальное направление. В детские годы я не ощутил у себя потребности помогать страдающим людям. Мои садистские наклонности были не слишком велики, так что я не нуждался в особом внимании к ним и в их исправлении. Я никогда не играл в "доктора", мое инфантильное любопытство, очевидно, удовлетворялось другим путем. В юношеские годы могущественной была потребность понять кое-что из загадок этого мира, а возможно, и самому внести что-либо в их решение. Запись в число студентов медицинского факультета подходила для этого лучше всего. А затем начались мои безуспешные попытки с зоологией и химией, пока я, наконец, под влиянием фон Брюкке — наибольшего авторитета, который когда-либо воздействовал на меня, — не остановился на физиологии. Конечно, в те времена физиология почти всецело ограничивалась гистологией. В то время я уже сдал все медицинские экзамены, без всякой заинтересованности в практической деятельности врача, пока предостерегающие слова уважаемого учителя не обратили мое внимание на то, что в моей бедной материальной ситуации, мне лучше бы отказаться от научной карьеры. Так я пришел от гистологии нервной системы к невропатологии, а на основе этих интересов к лечению неврозов. Но я думаю, что недостаток в подлинной медицинской установке врача не очень сильно повредил моим пациентам» [19, с. 148—149].
Берта Паппенхейм, она же – Анна О., на которой Фрейд, собственно, и выковал свой психоаналитический метод, вряд ли согласилась бы с последним утверждением. Тем не менее, из этого пассажа ясно, что вначале по финансовым соображениям родоначальник психоанализа ушел из сферы рациональной науки (гистологии и физиологии), а потом из-за отсутствия сострадания к больным и не желания стать профессионалом в медицинской практике он оставил и поприще традиционного врача. Однако, как бы искренне не звучали его приведенные выше слова, мы должны помнить о шизотимической психике написавшего их. Те утверждения, которые Фрейд выпячивал вперед, нужно воспринимать в зеркально-симметричном отражении. Если написано: «В то время я уже сдал все медицинские экзамены», то надо читать: «в то время я еще не сдал все медицинские экзамены»; если он благодарит Брюкке, то в действительности он его ненавидит; если отказ от научной карьеры он объясняет стесненными материальными обстоятельствами, то не верьте этому: Брюкке сумел бы решить эту проблему, прояви студент большее прилежание.
Фрейда никогда не переполняли альтруистические чувства. К страданиям больных он оставался равнодушным и, вообще, людей он не любил, хотя и заявлял, что психоанализ возник из желания помочь людям. В двух предыдущих книгах – [1] и [2] – немало говорилось о его огромном желании прославиться, только он не знал, в какой конкретно области. После окончания университета Фрейд перепробовал множество медицинских специальностей — от хирурга до дерматолога, — но ни в одной из них он не смог доказать свою профессиональную пригодность. И лишь подвизавшись в качестве психотерапевта, будущий отец-основатель выдумал теорию и практику врачевания, где отвел себе роль медиума-толкователя бессознательных проявлений — сновидений, оговорок и описок. В эту мошенническую психиатрию поверили миллионы обывателей, обеспокоенные своим душевным здоровьем. Однако настоящими знаниями Фрейд не владел, так что специалисты, работавшие рядом с ним на ниве традиционной медицины, постарались отмежеваться от дилетанта, объявившего себя знатоком тайных сил «глубинной психики».
Дискуссию по вопросу противостояния врача и дилетанта автор работы «Проблема дилетантского анализа» закрыл следующими доводами. Да, сказал он, аналитик должен располагать знаниями, которые превосходят знания фельдшера и массажистки, но квалифицированное образование врача ему не к чему. Тут же возникает вопрос: как можно лечить с помощью общих знаний истории культуры и религии, не относящихся непосредственно к здоровью человека? Оказывается можно, если прибегнуть к особо сочиненной проповеди. «Хорошо обученному дилетанту-аналитику, — заверил Фрейд, — будет совсем нетрудно создать себе репутацию, которая подобает светскому священнику. Формулой "светский священник" вообще можно было бы описать функцию, которую аналитик, будь он врач или дилетант, осуществляет по отношению к лечащейся публике. Наши друзья среди протестантских, а недавно и католических духовников часто освобождают свою паству от жизненных проблем тем, что восстанавливают их доверие, предоставляя им часть аналитического объяснения их конфликтов… Мы, аналитики, ставим нашей целью дать, по возможности, полный и далеко идущий анализ пациента; мы не желаем облегчить свою работу путем принятия пациента в католическую, протестантскую или социалистическую общину, но обогащаем его из его же собственных глубин тем, что мы предоставляем его Я недоступную ранее энергию, которая из-за подавления лежит связанной в бессознательном пациента, а также ту другую энергию, которую Я должно непродуктивно растрачивать на поддержание вытеснений» [19, с. 151—152].
Фрейд — дилетант и все его дилетантские аргументы мы слышим сегодня от «потомственных целительниц», «лечащих» онкологические заболевания заговором, т.е. все тем же психоаналитическим методом «целительного» словоблудия. Кто из профессиональных врачей будет защищать дилетантов и заверять народ в том, что «целительными словами» может овладеть любой желающий, стоит ему заплатить членские взносы в кассу Психоаналитического общества? Не идите к протестантам, католикам и социалистам, призывает нас Фрейд, идите к нам, в психоаналитическую общину, мы научим вас, как дурачить простаков. Деятельность настоящих ученых принимает совершенно иные формы, не имеющих ничего общего с мистическими заклинаниями. Разве не ясно, что Фрейд действовал как обыкновенный мошенник, убедивший доверчивую публику, будто он, произнося слово «бессознательное», переносится в потусторонний мир сексуальной энергетики, откуда черпает недоступную простым смертным «целительную силу».
Жизнь Фрейда и деятельность основанного им Психоаналитического общества — это, по существу, типичная жизнь афериста-лжепророка, который окружил себя небольшой группой заговорщиков и огромной толпой фанатиков, наивно поверивших в медицинские чудеса. Из последнего процитированного отрывка видно, что Фрейд рассматривал психоанализ в качестве нового вероучения, а себя — в роли Мессии. Чем его учение отличается от учения Моисея? Что в нем истинно научного? Произнесением нескольких «ученых» словечек он собирался одарить человека скрытой в нем психической энергией. Но не так ли во все времена поступали народные чудодеи? Древние волхвы хотя бы для отвода глаз приготовляли «живую воду» и «эликсир бодрости», а здесь и этого нет. Неужели за многие сотни лет не все слова были говорены или пропущена какая-то их колдовская комбинация, приводящая людей к исцелению от всех душевных недугов? Нет ничего удивительного и в том, что один бессовестный авантюрист смог одурачить тысячи своих коллег (такие случаи история знает), только это еще не значит, что перед нами выдающийся доктор. Чтобы заставить о себе заговорить миллионы, не нужно обладать интеллектуальными или моральными достоинствами; истина заключена как раз в обратном.

Цитируемая литература