Правда о Фрейде и психоанализе

Акимов О.Е.

6. Загадки рождения Фрейда

Читатель сочинений Зигмунда Фрейда ничего не поймет в них, если не будет знать главного факта его биографии, оказавшего колоссальное воздействие на все его творчество, в частности, на теорию так называемого эдипова комплекса. Этот факт состоит в том, что мать Зигмунда, Амалия Натансон, родила дочь или сестру Зигмунда, Анну, не от отца, Якоба Фрейда, а от сына отца по первому браку, т.е. сводного брата Зигмунда, Филиппа Фрейда. Анна появилась на свет 31 декабря 1858 г.; в это время Зигмунду было 2,5 года, его отцу, Якобу, — 44, матери, Амалии, — 23, а сводному брату, Филиппу, — 24. Мягкий и слабохарактерный Якоб Фрейд не мог в полной мере вылить свой гнев на жену и сына, так как сам спал с няней, Моникой, жившей в доме Фрейдов, как потом написал Зигмунд, «моей наставницей в вопросах секса» (няня фигурирует также под именами фрау Зажик и Рези; возможно, существовало несколько бонн?) Все это, может быть, так и оставалось семейной тайной, если бы Моника не шантажировала чету Фрейдов и не вела себя вызывающе. Она украла деньга у своих хозяев; Филипп добился суда над ней и заключения в тюрьму.

Джонс пишет: «Вскоре после рождение сестры [Анны] неожиданно исчезла няня Зигмунда. Он узнал позднее, что она была уличена в воровстве, но не знал, что его сводный брат Филипп настоял на том, чтобы ее арестовали и посадили в тюрьму, где она провела десять месяцев». Можно предположить, что из мщения Фрейдам няня, знавшая о связи Филиппа с Амалией, разнесла компрометирующую информацию о кровосмешении по всему городу. Фрайберг, где жила в то время семья, представлял собой небольшой населенный пункт, где проживало около пяти тысяч жителей, преимущественно чехов; евреи составляли примерно 2% от общего числа. Переезд семьи биографы объясняли экономическими соображениями (в крохотном городке отец не мог эффективно торговать) или желанием приобщиться к общественно-культурной жизни большого города (этот фактор тоже мог играть какую-то роль), но все же основным толчком к отъезду Фрейдов послужил, конечно, скандал с инцестом, о котором быстро узнали жители городка.

От позора Фрейды бежали сначала в Лейпциг, потом в Вену. В столице Австрии когда-то жила Амалия, но в нем Фрейдов никто особенно не ждал. Они поселились на квартире человека, ранее им неизвестного, но почему-то носившего фамилию Freud. Странное совпадение, особенно если учесть, что эта фамилия встречается довольно редко, но Феррис пишет, что хозяином дома был просто однофамилец.

Еще одна семейная загадка связана с вопросом: сколько раз был женат Якоб? Одни говорят, что Амалия была его второй женой, другие — третьей. На часто публикуемой семейной фотографии 1878 г., где запечатлены 13 человек различного возраста, четыре персоны — неустановленные историками личности. Молодого человека бравого вида, стоящего в военной униформе с правого края фотографии, иногда почему-то «отрезают» от общей группы.

Отец Зигмунда, Якоб Фрейд, одновременно был дедом для детей его сына от первого брака, Эммануила, у которого было двое детей — Джон и Полина. Таким образом, первой логической задачей на сообразительность у Зигмунда была задача о родственных отношениях, которую он не мог решить в течение длительного времени. Все сводилось к вопросу: кем Зигмунду приходилась Анна — сестрой или племянницей? На этот неудобный для всех вопрос пытливый мальчик не находил ответа до тех пор, пока ему, наконец, не объяснили, что на него лучше не отвечать.

О семейном скандале и рождении сестры Анны от любовной связи Амалии с Филиппом, маленький Зиги ничего помнить не мог. Его многочисленные рассуждения на этот счет, очевидно, основываются на рассказах близких родственников, в том числе, быть может, и самих виновников скандала; затем он что-то домысливал и искажал по методике свободных ассоциаций Людвига Бёрне. Из-за недостатка информации приверженцы фрейдовского учения эпизод, связанный с рождением Анны, относят на счет богатого воображения Фрейда. К такому типу психоаналитиков относился и Джонс, который в отношении Фрейда писал: «Он видел себя стоящим со слезами на глазах перед сундуком, дверцу которого Филипп держал открытой. Затем его мать, красивая и стройная, т.е. не беременная, входит в комнату, по всей вероятности, возвращаясь с улицы… Дальнейший анализ показал, что сундук является символом материнской утробы и что его тревожная просьба к брату касалась не только данного конкретного отсутствия матери, но и более важного вопроса: не был ли посажан внутрь этой суперважной области еще один нежеланный брат. Филипп являлся тем, кто имел отношение к сажанию людей в "сундуки", и мальчик составил свою собственную фантазию о том, что мать и сводный брат, бывшие одного возраста, вместе сотрудничали в произведении на свет нежеланной Анны. Данное переживание имело, по всей видимости, продолжительный эффект, так как Фрейд никогда не любил эту сестру [это как посмотреть]. Но он явно смирился с подобными событиями, и следующие две сестры вызвали у него нежные чувства: Роза вместе с Адольфиной (Дольфи) стали его любимыми сестрами».

Под «нежеланным братом» здесь имеется в виду Юлиус, родившийся в октябре 1857 г. и умерший летом 1858 г., т.е. незадолго до рождения Анны. Причастен ли Филипп к рождению второго сына, неизвестно, как неизвестна и причина его смерти, хотя хорошо известно, что Юлиуса Зигмунд не любил, поскольку ревновал его к матери. В связи с изложением идеи эдипова комплекса и без нее Фрейд рассказывал о своей нелюбви к умершему брату, своем желании видеть его мертвым в гробу, о комплексе вины, который якобы его преследовал, т.д. Однако не надо забывать, что Фрейду тогда исполнилось всего лишь год и семь месяцев, поэтому, если даже Зигмунд инстинктивно испытывал неприязнь к Юлиусу, взрослый Фрейд не мог помнить о переживаниях, о которых так красочно рассказывал в «Толковании сновидений» и других работах.

Что же касается смутного образа Филиппа, биограф поверил фрейдовскому маневру, именуемому механизмом вытеснения или покрывающего воспоминания, которое явилось ему в качестве невинной «фантазии». Любознательный мальчик, а тем более взрослый Фрейд, конечно, не мог не знать, что произошло в их доме. Но в 1899 г. для своей дальнейшей научной карьеры нужна была некая теория, и он решил использовать семейный скандал в качестве конкретного источника для своей концепции.

В «Токовании сновидений» в пятой главе, при раскрытии темы «Инфантильное как источник сновидений», Фрейд в «закодированном» виде рассказывает об этом эпизоде, который якобы приснился одному из его коллег. Однако достоверно известно, что в то время в окружении Фрейда не было «коллег», которые могли бы рассказывать ему сновидения на подобные темы. Почерк кодирования информации легко узнаваем; он однозначно принадлежит автору. Вот его рассказ: «Один из моих коллег [в действительности сам Зигмунд Фрейд], который хвастался тем, что его сновидения редко подвергаются искажениям, сообщил мне, что ему недавно приснилось, будто управляющий его отца [не "управляющий", а сам отец, Якоб Фрейд] находится в постели его бонны [няни Фрейда], жившей у них в доме, пока ему исполнилось 11 лет [возраст изменен]. Место, где произошла эта сцена, пришла ему в голову еще в сновидении. Живо заинтересовавшись этим сновидением, он сообщил его своему старшему брату [Филиппу], который, смеясь [характерная черта Филиппа], подтвердил ему реальность этого события сновидения. Он вспоминает, что ему в то время было шесть лет [возраст изменен]. Любовники [няня и отец Якоб Фрейд] обычно напаивали его, старшего мальчика [Филиппа], пивом [шестилетнего ребенка?], когда обстоятельства складывались благоприятно для того, чтобы они могли провести вместе ночь. С младшим же мальчиком [Зигмундом], в то время трехлетним ребенком [возраст соответствует] — нашим сновидцем, — спавшим в комнате бонны, любовники не считались».

Скорее всего сам Филипп рассказал обо всех постельных сценах подростку Зиги, который живо представил, как все это могло происходить. Много позже Фрейд описал эти свои фантазии в «Толковании сновидений», констатировав, «что сновидения содержат в себе элементы детства, — именно в том случае, когда сновидение носит повторяющийся характер, когда то, что снилось человеку в детстве, снится ему время от времени и впоследствии». Эта многократная повторяемость сна убедила Фрейда, спавшего в комнате бонны, что он лично видел, как приходил отец к его няне, Филипп же лишь подтвердил якобы увиденное им во сне. Аналитик считал, что «элементы детства» сновидец может не помнить, но при правильном анализе сновидений их можно обнаружить. Он пишет: «Если же от ясного содержания сновидения обратиться к мыслям сновидения, предстающим перед нами лишь после анализа, то мы с удивлением констатируем наличность детских переживаний и в таких сновидениях, содержание которых отнюдь не указывает на это». Он установил: «Чем глубже мы проникаем в анализ сновидений детства, тем чаще мы нападаем на следы переживаний детства, которые в скрытом содержании сновидений играют роль источников последних». Таким образом, из неопределенной массы детских впечатлений о скандальной истории, произошедшей в семье, Фрейд создал некую теорию сновидений, которая впоследствии легла краеугольным камнем в фундамент психоанализа.

Психоаналитики со времени Фрейда придерживаются ошибочного тезиса, будто человек способен удерживать в памяти события далекого детства. В связи с этим необходимо напомнить некоторые точно установленные научные факты. Поскольку речь идет о событиях жизни ребенка до пяти лет, то большинство их он, разумеется, помнить не мог в силу несформировавшегося мозга. До пяти лет идет интенсивный рост объема мозга, увеличивается длина аксонов, возрастает степень связанности нейронов, образуется кластерная структура интеллектуальных центров, которые отсутствуют у новорожденного. Поэтому, в частности, теория Ранка, изложенная в книге «Травма рождения», и теория Грофа, изложенная в книге «За пределами мозга», противоречат биологии и физиологии мозга. То же самое касается и Фрейда: не мог он помнить в вагоне поезда обнаженную мать, когда ему было 2—2,5 года, как он написал об этом Флиссу. Правда, Фрейд в свойственной ему манере, исказил факты: из Лейпцига в Вену он ехал в вагоне поезда, когда ему исполнилось 4 года, но и этот возраст маловат, чтобы запомнить событие, ничего незначащее для детей такого возраста. Вероятнее всего, психоаналитик этот «факт» биографии просто придумал; нагую мать он видеть мог, но это произошло не раньше 5 лет.

Вообще, источником воспоминаний его далекого детства являлась, по-видимому, мать. Каждое воскресенье он являлся к ней на обед или вечерний чай с букетом цветов. Они садились за карточную игру, которую оба любили, и мать рассказывала о детстве «маленького мавра» или «золотого Зиги», как она его называла. Эти материнские воспоминания о его детстве он впоследствии вставлял во множество своих произведений, не указывая истинного источника информации. Возможно, мать делилась с ним впечатлением и о том, как он рассматривал ее, когда она переодевалась. Затем ее рассказ, за счет воображения самого Фрейда, превратился в живой образ, который он принял за свой личный опыт. Как бы там ни было нужно весьма осторожно подходить ко всем сообщениям психоаналитиков о детских впечатлениях и переживаниях. Прежде чем обсуждать с ними теоретические моменты, необходимо удостовериться в непогрешимости источника эмпирических данных.