Правда о Фрейде и психоанализе

Акимов О.Е.

7. Правдоподобная версия

С психологической точки зрения ситуация, сложившаяся в семье Фрейдов, кажется, на первый взгляд предельно понятной. До появления в доме Амалии Якоб Фрейд долгое время после расставания с первой женой, о которой ничего не известно, сожительствовал с няней. До рождения Зигмунда «няня» была обыкновенной домработницей, которая готовила, стирала и убирала за отцом и его двумя взрослыми сыновьями. Очевидно, Филипп, не один раз видевший отца в постели домработницы, сообразил, чем они занимаются. Чтобы сын не мешал амурным делам, отец давал ему пива в надежде, что тот уснет и ничего не услышит. Однако скрыть интимные отношения между отцом и домработницей не удалось не только от Филиппа, но и от соседей, поэтому отец был вынужден выдавать домработницу за свою вторую жену. Когда Якоб действительно вторично женился, то годами сложившиеся в доме отношения прекратились не сразу. Отец мог время от времени продолжать спать с домработницей, особенно, когда Амалия по тем или иным причинам отсутствовала. Филипп ненавидел домработницу, но ему понравилась Амалия; далее последовали события, о которых мы знаем.

Эта версия, однако, не объясняет три важных факта. Во-первых, если Якоб, жил и удовлетворял свою сексуальную потребность с «няней», значащейся второй женой, то откуда взялась Амалия? Непонятно, как мог застенчивый, малоразговорчивый и безынициативный Якоб, озабоченный плохим ходом своего бизнеса, на шее которого висели два сына и домашнее хозяйство, умудриться познакомиться с хорошенькой двадцатилетней девушкой и уговорить ее выйти замуж за него. Во-вторых, почему у Якоба не родились дети от его молодой жены сразу же после женитьбы? Зачем любящим друг друга здоровым супругам нужно было ждать целых пять лет? И, наконец, в-третьих, откуда взялся устойчивый слух, будто Якоб был женат не два, а три раза?

На эти вопросы ни один биограф не отвечает, но Фрейд дает некоторый намек своим сновидением IV из подраздела 6Е «Абсурдные сновидения. Интеллектуальная деятельность в сновидении». Сон связан с пятью годами, с которыми соединены важнейшие события его жизни. «Я получаю извещение, — пересказывает Фрейд свое сновидение, — от [еврейского] общинного совета моего родного города [Фрайберга] с требованием внести плату за содержание в госпитале в 1851 г. Я смеюсь над этим, так как, во-первых, в 1851 г. меня не было еще в живых, а во-вторых, мой отец, к которому это могло относиться, уже умер. Однако я иду в соседнюю комнату, где он лежит в постели, и рассказываю ему это. К моему изумлению, он припоминает, что в 1851 г. он был сильно пьян и его куда-то отвезли. Это было, когда он работал для Т. "Так ты, значит, и пил? — спрашиваю я. — И вскоре после этого женился" — Я высчитываю, что я родился в 1856 г.; это представляется мне непосредственно следующими друг за другом событиями [т.е. между женитьбой Якоба на Амалии и рождением Зигмунда не прошло пяти лет]».

Далее Фрейд анализирует это сновидение, которое является «покрывающим воспоминание», т.е. заслоняет другое событие его биографии; оно, в свою очередь, покрывается новым воспоминанием и т.д., в частности, за образом отца всплывает Мейнерт, который любил выпить. Но здесь следует важная оговорка Фрейда: «То, однако, что я в этой части сновидения замещаю Мейнерта своим отцом, объясняется не аналогией, проводимой мною между ними, а тем лаконическим, но вполне достаточным описанием условного предложения в мыслях, скрывающихся за сновидением, которое в более пространной форме гласит: "Да, если бы я был сыном профессора или гофрата, я бы, наверное, скорее пошел вперед". В своем сновидении я и делаю отца профессором и гофратом. Наиболее яркая и странная абсурдность сновидения заключается здесь опять-таки в том, что мне 1856 г. представляется равнозначащим с 1851 г., как будто разница в пять лет не имеет никакого значения. Но именно эта-то часть мыслей, скрывающихся за сновидением, и должна найти себе выражение».

Здесь нас выручает любовь Фрейда к нумерологии: он верил в магию чисел и, в частности, опасался числа 5. Психоаналитик стыдился пяти лет, прошедших с 1851 по 1856 г.; он многое бы отдал, чтобы этого разрыва в годах не существовало. Муж Амалии — только Якоб, он гнал от себя мысль, что его мать целых пять лет была невестой Филиппа. «Сводный брат не планировался стать моим отцом», — снова и снова повторяет про себя Фрейд. Его голова была устроена таким образом, что сказанное им слово тут же превращалось в реальное событие, а придуманный образ — в факт биографии. Он, как малое дитя, успокаивал себя занижением реального временного отрезка. «Подумаешь, пять лет!» — говорил себе психоаналитик. Свое презрение к этому ничтожному периоду он выражает пренебрежением к пятилетнему сроку обучения в университете. Над ним смеялись, что вместо пяти лет он проучился более восьми. «Ну, и что с того?» — задает он вопрос своим обидчикам.

Фрейд говорит о всесилии сна над сновидцем: «мы констатируем тот факт, что в этом сновидении полемика ведется открыто и что отец является тем лицом, которое служит мишенью иронии». «Абсурдный характер этого сновидения отчасти вызывается тем, что в нем сопоставлены без посредствующих переходов отрывки из различных мыслей, лежащих в его основе. Так, фраза "Я иду к нему, в соседнюю комнату и т.д." оставляет тему, связанную с предыдущей частью сновидения, и в точности воспроизводит ситуацию, при которой я сообщил отцу о своей помолвке. Цель этой фразы — убедить меня в благородстве, которое проявил отец в той ситуации, в противоположность отношению ко мне других лиц. Я замечаю, что сновидение потому вправе иронизировать над отцом, что в мыслях, лежащих в его основе, он ставится в пример другим. Всякой цензуре присуще то, что о запретных вещах можно скорее говорить неправду, нежели правду».

Главная мысль этого абзаца: над отцом Зигмунда, Якобом Фрейдом, «иронизировали», но он проявил «благородство». Два этих термина подсказывают выход из запутанной ситуации, которая сложилась накануне рождения Зигмунда. Реальное положение дел, видимо, было таким. Амалия Натансон появилась в доме Якоба все-таки благодаря Филиппу, который был с ней обвенчан в течение пяти лет — с 1851 по 1856 г. Фрейд в связи с этим пятилетним сроком вспоминает себя: «в течение этого же времени я был женихом своей невесты», т.е. Марты. В 1856 г. Якоб переспал с Амалией, которая зачала Зигмунда. Как это произошло, мы не знаем; возможно, их связь произошла под воздействием алкоголя, возможно, нет, да это сейчас и неважно. Филипп, естественно, отказался жениться на ней, но отец по настоянию еврейского общинного совета Фрайберга, проявив «благородство», женился на невесте своего сына, чтобы не позорить ее, хотя и оказался в довольно щекотливом (точнее, «ироническом») положении. В течение некоторого времени в доме Фрейдов, очевидно, происходили беспорядочные половые контакты: отец продолжал спать с «няней», а Филипп — со своей прежней невестой, Амалией.

Можно предположить, что Юлиус тоже стал плодом сексуальных связей между Амалией и Филиппом, а возможно, и жертвой: легко недоглядеть за ребенком, когда он нежеланный. Как бы там ни было, следующий факт является достоверным: в конце 1858 г. родился еще один ребенок, Анна, отцом которой был все тот же Филипп. Ситуация стала нетерпимой, еврейская община города возмутилась. Филипп обвинил «няню», «безобразную чешку» и «вторую жену» Якоба, в краже денег, чтобы избавить от нее отца и сделать Амалию его третьей женой.

Поскольку «няня» жила в доме Фрейдов много лет, маловероятно, чтобы именно на момент скандала она решилась совершить свою первую кражу. Если она готовила на всю семью и вела хозяйство, т.е. выполняла функции экономки, то, наверняка, она постоянно имела дело с деньгами Якоба, близкого ей человека. Скорее всего, кража послужила Филиппу — человеку низких моральных качеств — лишь поводом или даже оговором, чтобы избавиться от ненавистной ему домработницы и его фактической мачехи.

Такой ход событий позволяет ответить на все три вопроса, поставленных ранее, а также объяснить гиперсексуальность Зигмунда Фрейда, передавшуюся ему по наследству от гиперсекусуальных родителей. Фактическая же сторона дела выглядит следующим образом: первая жена Якоба, мать Филиппа, умерла (о ней ничего неизвестно); «вторая жена» выполняла функции домработницы и няни (Якоб находился с ней, как сейчас говорят, в гражданском браке); а третья жена — Амалия, мать Зигмунда; она же — бывшая невеста Филиппа, который и привел ее в дом. Семья Фрейдов предпочитала называть Амалию второй женой Якоба, чтобы «воровку» няню вычеркнуть из своей памяти, а вместе с ней и неприятные воспоминания о скандале во Фрайберге.

После скандала Якоб обоих своих сыновей, Филиппа и Эммануила, отправил в центр текстильной промышленности город Манчестер, где у него, по линии торгового бизнеса текстилем были какие-то связи. Но еще до отъезда в Англию Филипп дал «первичное сексуальное образование» Зигмунду, о чем тот рассказал в «Покрывающих воспоминаниях», вышедших незадолго до выхода «Толкования сновидений». Первую работу о себе автор хотел скрыть от общественности, так как в ней он туманно намекает, как в юные годы он влюбился и мастурбировал. Вторую работу Фрейд по методу свободных ассоциаций Людвига Бёрне зашифровал более надежно — это необходимо было сделать, так как в ней рассказывалось о самых интимных и темных сторонах его неправедной жизни. Удивительно, что «Толкование сновидений» во всем мире пользуется огромной популярностью и расходится миллионными тиражами, ведь первое и самое главное сновидение Фрейда о пациентке Ирме, никто из читателей совершенно не понимает. Автор бесконечно дорожил и гордился этой книгой, поскольку в ней находится ключ от секретной шкатулки, в которой хранится рецепт, как стать великим психиатром, не обладая соответствующими способностями.

Филипп был исключительно испорченным молодым человеком. Через десять лет после первого скандала, связанного с рождением Анны, разразился второй семейный скандал, связанный на сей раз с выпуском фальшивых русских рублей. В Лондоне ему удалось наладить выпуск 150-рублевых купюр и переправлять их за границу, в Австрию. Филипп сплавлял напечатанные им деньги через брата Якоба, Иосифа Фрейда, переехавшего в Вену вскоре по прибытию туда отца Зигмунда Фрейда. Иосифа арестовали в июне 1865 г. при попытке сбыть 18 тысяч фальшивых рублей; суд состоялся в Вене в феврале 1866 г.; Иосиф получил 10 лет тюрьмы. И хотя следы его преступления явно вели в Англию, всю вину он взял на себя, чтобы не ставить под удар Филиппа и других родственников. Исследователям биографии Фрейда удалось выяснить, что на деньги, которые получал Якоб от своего бизнеса текстилем, невозможно было обеспечить безбедное существование большой семьи в малознакомом столичном городе. Вероятнее всего, что его семья какое-то время жила на криминальные деньги, а торговля текстилем осуществлялась для отвода глаз, выступала в качестве прикрытия.

Первый вопрос, который здесь возникает: почему печатались именно русские деньги? Их изготовление предполагает наличие определенной связи с Россией, так как технология, бумага и краски для печати фальшивых купюр в кустарных условиях должны иметь все же российское происхождение. Ведь не могли же Филипп и Иосиф взяться за дело без соответствующей предварительной работы; им явно кто-то из россиян передал технологию и материалы. Тогда, кто из Фрейдов был связан с Россией теснее всего? Ответ однозначен — Амалия Натансон, бывшая невеста Филиппа. Ее детство прошло в Одессе, два ее брата остались в этом городе. Известно также, что много лет спустя после всех скандалов, в 1883 г. Якоб Фрейд ездил в Одессу к родственникам Амалии в поисках денежной поддержки для своей семьи. Таким образом, весьма вероятно, что мать Зигмунда Фрейда причастна и ко второму скандалу.

Филипп — страшный человек. Якоб Фрейд об Иосифе говорил: он не дурной, но дурак; о Филиппе можно сказать противоположное: он дурной, но не дурак. В работе «Покрывающие воспоминания» Фрейд присвоил имя Филиппа мальчику, который рассказывал трехлетнему Зигмунду (возраст явно занижен), как и откуда берутся дети. Себя автор изобразил в виде «человека с университетским образованием». Однако, говорит Феррис, Зигфриду Бернфельду, последователю Фрейда, удалось доказать, что под «образованным человеком» скрывается сам основоположник психоанализа. Тут и доказывать нечего, а вот текст книги «Толкование сновидений» автор закодировал на совесть. Фрейд не захотел, чтобы его аморальные желания и поступки стали известны широкой общественности. Вообще, я бы сравнил печатание всех «научных» сочинений Фрейда с печатанием фальшивых денег, осуществленное Иосифом и Филиппом. Для обывателя они выглядят привлекательно, но реально никакой научной ценности не представляют. Это же надо суметь, свою индивидуальную напасть (я о сексе) выдать за философскую основу всего человечества.