Мифы и философия
О. Е. Акимов
8. Проецирование мира в миф
Задача, стоящая перед нами в этом разделе, заключается в том, чтобы на мифах продемонстрировать неистребимое стремление человеческого ума к конструированию, т.е. к проецированию одних природных явлений (прототипов) на другие явления-символы, образующие имитационную модель. Роль моделирования в современном естествознании хорошо известна, сейчас важно понять, что данная познавательная методика была не чужда мыслителям Древнего Китая, Египта, Греции и других стран, живших много-много веков назад. Проецирование, как первая форма моделирования говорит нам о существовании фундаментального эпистемологического закона приобретения и организации знаний.
На заре цивилизации никаких искусственных вещей не существовало — человека окружала одна только природа и в нем самом говорила только природа. Поэтому одни естественно существующие явления человек представлял через другие естественные явления. Отсюда антропоморфизм космологического мифа и всего остального, что так или иначе связано с познанием природы. Именно человек, его собственный организм и ощущения, эмоции и желания, семейное и общественное положение, а также окружающие его бытовые предметы и оружие, как наиболее близкие и понятные объекты, стали служить моделями и символами знаний о мире.
Исследуя символьные и предметные средства отображения древнего человека, мы сможем понять законы функционирования современного естествознания. Ставя перед собой цель выяснения ошибок современного естествознания, мы начинаем анализ с его истоков. Постепенно поднимаясь все выше и выше по хронологической лестнице, мы увидим, как с формированием скелета науки развивается ее нынешнее заболевание. Красивая одежда, белая кожа и мягкие ткани статного тела сегодняшнего естествознания надежно укрывают от постороннего взора ее недееспособные и даже совершенно гнилые внутренние органы. Исторический анализ, как рентгеновский аппарат высветит нам несущую конструкцию, скелет самой главной науки для человечества, без нормального функционирования которой это человечество обречено на топтание на месте или даже на неподвижное состояние паралитика. Прежде чем приступить к нашему историческому анализу, сделаем еще одно небольшое замечание.
Нас можно научить кататься на велосипеде или лыжах только потому, что наши конечности и вестибулярный аппарат неплохо приспособлен под этот род занятий: он поддается тренировке в небольших границах. Однако летать по воздуху и жить сколь угодно долго под водой мы можем не благодаря возможностям нашего организма, а в силу изобретенных нами технических средств — самолета и подлодки.
Интеллектуальные возможности человека тоже очень ограниченны: их можно развить до степени, которая бы, фигурально выражаясь, позволила ему воспользоваться велосипедом и лыжами, т.е. ум человека в каких-то пределах можно натренировать быстро считать и грамотно писать, но его нельзя натренировать так, чтобы жить, как рыба, и летать, как птица. Часто «подлодку» и «самолет», т.е. искусственно созданные интеллектуальные средства, каковыми являются, например теория групп или программирование, принимают за функции человеческого мозга, что, конечно, является ошибкой. Сидя в «самолете» или в «подлодке», т.е. овладев теорией групп и программированием, человек вместе с тем может иметь очень примитивные мозги.
Сегодня в естествознании наблюдается именно такая ситуация: человека, овладевшего какими-то мощными интеллектуальными средствами, связанными, например, с ловким манипулированием символами, принимают за талантливого ученого, который между тем в интеллектуальном плане абсолютно беспомощен, если сказать в переносном смысле, он не в состоянии даже сесть на «велосипед» или встать. на «лыжи», настолько его мозги не приспособлены для занятий умственным трудом.
Сколько раз мы видели, как какой-нибудь титулованный и многократно премированный академик рассуждает на естественно-научные темы хуже, чем неандерталец или первобытный абориген Австралии. Далекие от науки люди принимают его за большого ученого, так как он употребляет «умные словечки» вроде «сингулярная точка» или «неопределенность Гейзенберга», но в действительности его мозги, возможно, от природы совершенно не приспособлены для полноценной научной работы.
Это зачастую легко можно увидеть, когда он начинает рассуждать о вещах повседневной жизни. Его «умные словечки» играют роль защитной жидкости, которую выпускают некоторые животные и насекомые, чтобы обезопасить себя от съедения другими животными и насекомыми. Современные академии и университеты просто кишат этими ядовитыми особями, которые только тем и заняты, что время от времени впрыскивают в окружающую среду свою зловонную интеллектуальную жидкость.
С тех пор, как сформировался Ното sapiens, умственные возможности человека, как и его физические возможности, не изменились, а я подозреваю, что произошла их существенная деградация, как это обыкновенно бывает с теми биологическими функциями, которые потеряли свою актуальность для выживания индивида и сохранения рода. Сегодня в век телевидения и компьютеров человек потихоньку отучается считать, читать и писать, он научается обходиться без этих, некогда очень важных для жизнедеятельности человека, интеллектуальных навыков.
Правда, в обществе есть специализированные «спортсмены», так что все «мировые рекорды» будут неуклонно расти, но комплексно, в подавляющей своей массе нынешнее поколение людей физически и интеллектуально подготовлено гораздо хуже, чем предшествующее. Как бы там ни было, нам лучше все же провести анализ умственных возможностей людей, которые не обременены громоздкими интеллектуальными средствами (подлодками и самолетами), а для этого нам нужно обратиться к древности.
В древние времена успешно действовал и еще один примечательный социальный механизм, который сегодня почти не действует, — это изоляция научных сообществ, связанная с разобщенностью народов. Мифы Китая, Индии, Греции возникли независимо, так что всякая общая для них черта будет свидетельствовать о природе интеллектуальных процессов, о чем мы уже сказали в связи с единообразием первобытного мышления по Тайлору.
Любая интеллектуальная форма, однажды возникнув, никогда не исчезает бесследно, поскольку она является отражением общих законов мышления. Это относится, конечно, и к мифотворчеству, которое существует сегодня. Пранаука прошлого существовала в двух ипостасях — в виде мифологического сюжета и в виде художественного слова, то есть в религиозной и эстетической формах.
Религию можно рассматривать как особый тип теоретизирования с помощью божественных сущностей. Бог — это проекция человека на природу; перенос его эмоциональных, волевых, рациональных и чувственных характеристик на природные процессы. Если это допустить, то наблюдаемые в природе явления можно квалифицировать как разумные, добрые действия божественной личности или злонамеренные, страстные поступки какого-нибудь мифического персонажа.
В основе любой религиозной веры лежит древний канонизированный миф. Мифотворчество на определенном своем этапе развития приводит к магии и мистике. Мистические учения внешне обладают всеми атрибутами науки, то есть у них есть вполне оформившиеся теория, метод, опыт, но за всем этим стоят неестественные сущности.
Осмысление мира людьми, где бы они ни жили — будь то в Древней Элладе или в современной Полинезии — всегда начинается с осмысления его возникновения. Важнейший пример мифологического проецирования — это проецирование космоса на семейно-родственную схему типа мать — отец и дети — родители.
Структурная модель, которая всегда несет в себе нечто стабильное и дискретное, нужна там, где бушует динамичный и непрерывный поток фантастических образов. Поэтому определенно направленные и мечтательно-фантастические формы идут совместно рука об руку. Можно уверенно говорить: если появилась некая структурность, значит, поблизости находится деструктивный фактор, и наоборот.
В греческом языке есть два слова: стойхейон (stoiceion — стихия), которое означало пространственную основу, т.е. структурное начало, и архэ (arch — первоначало) — временную или функциональную основу. Стихия (нечто осязаемое) была пассивным, страдательным началом. Время (нечто невидимое) символизировало активность и действенность, то есть некий небесный перводвигатель.
В соответствии с этими двумя первоначалами отдельно выделялись разумная и неразумная, добрая и злая, идеальная и материальная компоненты мира. Подобная двойственная схема очень устойчива и лежит в основе космологических мифов Китая и Индии. Нас сейчас будут интересовать эпистемологические методы пространственного и временного проецирования, при котором образуются параллельные и последовательные ряды предметов и событий, состоящих из 2-х, 3-х, 4-х,..., 64-х элементов.
В космологических мифах народов мира присутствует немного тем, навеянных религиозными или мистическими переживаниями. В древнеиндийских текстах, например, на протяжении нескольких веков неизменно воспроизводилась примерно одна и та же матрица проецирования, состоящая из 3 – 12 параллельных и последовательных ассоциативных рядов качественных понятий, подтверждающих действие единого для всех культур механизма реверберации и реминисценции (см. Реминисценция образа и реверберация звука).
Древнеиндийские памятники культуры более подробно мы рассмотрим в последующих разделах, а здесь кратко коснемся самого древнего мифо-философского учения, зороастризм, которое оказало косвенное влияние на формирование брахманизма, буддизма, иудаизма, христианства и ислама. Зороастризм получил свое название от имени пророка Заратуштра.
Диоген Лаэртский свою книгу «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», начал с него; это он называл его по имени Зороастр и писал о нем так:
«Занятия философией, как некоторые полагают, начались впервые у варваров, а именно: у персов были их маги,.. первым из которых был перс Зороастр, и до падения Трои, по счету платоника Гермодора (в книге "О науках"), прошло 5000 лет; по счету Ксанфа Лидийского, от Зороастра до переправы Ксеркса прошло 6000 лет, причем после Зороастра следовал длинный ряд магов-преемников – и Остан, и Астрампсих, и Гобрий, и Пазат, вплоть до сокрушения Персии Александром Македонским» [9, c. 63; I, 1].Шесть тысяч лет – это, пожалуй, слишком; другие сообщают, что время жизни Заратуштры лежит между 660 – 583 (или 630 – 553) гг. до Р.Х., поскольку, говорят они, надо ориентироваться на авторитетный источник [10, c. 9, c. 437], где сказано
«258 лет до Александра», правда, там не сказано, как именно считать: от года рождения Александра или от года его смерти. В третьей книге называется совершенно иной год: «Установить точной даты его жизни невозможно, но основываясь на его собственных изречениях, можно предполагать, что он жил около 1200 г. до Р.Х.» [11, c. 12].Извини, читатель, но сказать тебе, когда он жил даже приблизительно, я тебе не смогу.Сейчас лежит передо мной священная книга «Авеста», которая во многом написана со слов Заратуштра. Что меня в ней прежде всего удивило, так это количество имен у Ахура-Мазда – главного Бога, которому он и его последователи покланялись. Перечислим некоторые из них:
Изобильный, Желанный, Мощный, Истинный, Всеблагой, Разумный, Ученый, Святой, Сильнейший, Беззлобный, Победный, Всесчитающий, Всевидящий, Всезрящий, Властолюбивый, Благодатный, Целитель, Создатель, Покровитель, Хранитель, Служитель, Наблюдатель, Преследователь, Пастырь и т.д. – всего 72 имени, среди которых из-за несовершенства перевода есть повторяющиеся [10, c. 164 – 166].По-видимому, для всякого религиозного человека, в том числе и для Заратуштра, Бог – это первая мощная мода сознания, на которую проецируется бесконечное число чувств: Ахура-Мазда имеет 72 эпитета, Аллах – 99 и т.д.
Чем занимался автор Авесты? Очевидно, он пытался дать определение Бога. Но разве можно определить китайское Дао? Невозможно, однако некоторые его качества можно вообразить; это делается путем моделирования, т.е. сравнения, например, с тихой водой Желтой реки в лунную ночь или молодым и сильным побегом бамбука и т.д. Определения вроде «Бог внутри нас» или «Бог – это любовь» очень хороши, но они все же кладут границу тому, что в сущности не имеет границ. Если этот аргумент кого-то убедит, что от всякого определения проистекают одни огорчения, я буду рад.
Ахура-Мазда – бог Неба, у него была жена по имени Ангра-Майньи – богиня Земли, Атар (бог Воды) и Апас (бог Огня) были их детьми. Заратуштра учил, что есть две изначальные причины вещей: свет (добро, мужское начало) и тьма (зло, женское начало); части света – горячее, сухое, легкое, быстрое; части тьмы – холодное, влажное, тяжелое, медленное; из них, из светлого и темного начал, состоит весь мир материальный и духовный.
«Я хочу сказать, – читаем мы в тематической подборке В.И. Абаева основную идею религии зороастрийцев, заключающуюся в ее двойственности, – о двух Духах в начале бытия, из которых Светлый [Ахура-Мазда] сказал Злому [Ангра-Майньи]: "Не согласуются у нас ни мысли, ни ученье, ни воля, ни убежденья, ни слова, ни дела, ни наша вера, ни наши души". "Оба изначальных Духа явились, как пара близнецов, Добрый и Дурной – в мысли, в слове, в деле..."» [10, с. 143].
Это про нас сказано, про конструктивистов и формалистов-феноменалистов, т.е. здесь говорится об изначальной вражде между присутствующими во всех жизненных процессах, в том числе и эпистемологических, двух борющихся сторон; как их назвать – Ахура-Мазда и Ангра-Майньи или Ян и Инь или как-то иначе – не столь важно. Главное, что люди всегда знали о наличии второй, бинарной моды, присутствующей во всех жизненных процессах. Далее по одной из легенд Ахура-Мазда из своего тела создает мир: небо он сотворил из своей головы, землю – из ног, воду – из слез, растения – из волос, огонь – из духа [10, с. 16 – 17].
Возьмите древневавилонский космологический миф, который так же начинается словами: «Еще ничего не было, даже богов. Из этого ничего возникли космические силы: Апсу – свежая вода, и Тиамат – соленая вода». Затем возникает семья богов, члены которой ведут изнурительную междоусобицу, а по существу перед нами обычная семейная склока. В одной из битв Тиамат был рассечен «как рыба» на две половины, из которых получились небо и земля. А египетские жрецы учили, что началом всего является вещество, из него выделились четыре стихии: огонь, воздух, вода и земля, что также является проекцией абстрактных качеств на близкие и понятные вещи. Между прочим зороастрийцы и египтяне одинаково думали, что земля шарообразна, и таких совпадений не счесть. Понятно, что проецирование есть наиважнейший закон мышления.
Мифологическое проецирование осуществляется ассоциативным способом объединения одного ряда вещей и событий с другим рядом. Полноценного конструктивного подхода пока нет из-за отсутствия адекватных эпистемологических средств к моделированию из искусственных конструктов (пока имеются только естественные), однако, повторим, мифы предоставляют нам бесценный материал для исследования законов мышления, воображения и передачи человеческой информации в обществе. Их следует изучать не столько ради содержания, сколько для понимания формы, и ценить более всего потому, что в них заключен тысячелетний опыт мышления человека.
Предпосылками мифотворчества служат неспособность человека выделить себя из окружающей природной среды и своей собственной внутренней эмоционально-художественной сферы. Поэтому мифологическому сознанию свойствен тотальный синкретизм: отсутствие четкого деления на объект и субъект, предмет и символ, сущность и явление, идеальное и материальное.
Основной чертой мифологического мышления является очеловечивание окружающей природной среды и одушевление космоса. Поступки людей являют собой примеры причинно-зависимых действий между природными явлениями. Поэтому сами люди и их отношения в обществе стали первыми моделями природных явлений. Небо, земля, солнце, луна, звезды, ночь, буря, море, смерть, горы, вулканы, деревья — все это люди-боги, которые трудятся, воюют, веселятся, сердятся, завидуют, борются и женятся друг с другом.
«Смотри, вот они боги
Гаваики, родины стран,
Гаваики, родины богов,
Гаваики, родины народа!
Боги – внутри, боги – вовне,
Боги – вверху, боги – внизу,
Боги – покровители океана,
Боги – покровители земли,
Боги воплощенные, боги невоплощенные,
Боги, карающие грехи, боги, прощающие грехи,
Боги, пожирающие людей, боги, спасающие людей,
Боги тьмы, боги света, боги десяти небес.
Можно ли перечислить всех богов?
Боги неисчислимы!» [1, c. 88]Так до сих пор поют на островах Полинезии местные жители. Возможно, так же пели и их предки десять тысяч лет назад.
Если бог не оказывал своего спасительного действия перед лицом какой-либо беды, например, болезни, то человек мог и отречься от него:
«Вот отреченье!
Я отрекаюсь от тебя!
Ты больше не вернешься, чтобы властвовать над моим духом.
Я не буду больше твоей опорой.
Я не хочу знать тебя, и ты не будешь знать меня.
Уходи и поищи себе кого-нибудь другого.
Ищи себе посредника в другом доме.
Я тебе не посредник, о нет!
Ты мне надоел!
Ты меня ужасаешь!
Я изгоняю тебя!
Отправляйся хотя бы к Реке, что течет во Тьме,
К Таароа, отцу своему Таароа, отцу всех богов.
Не возвращайся ко мне.
Вот моя семья, изнуренная болезнью.
А всему виной ты,
Ты, ужасный, людей пожирающий бог!» [1, c. 91]Бог, отвергнутый человеком, лишался всякой святости и переставал быть, собственно, богом в прямом понимании этого слова. Лоумала приводит оскорбительную песню, обращенную к Тане, который не оправдал доверия отца, потерявшего своего первенца. Бывший почитатель бога называет его лжецом и невеждой, который похож на бога-обманщика Туранга:
«О, мой бог, ты обманул мои ожидания!
Ты обещал жизнь,
А твои почитатели, как деревья в лесу,
Падали в битве один за другим от ударов топора.
Не был ли это бог Туранга?
Этот, лжец! Я не буду доверять ему.
Подобно ему, ты — людоед!
Должно быть, твоя глотка набита нечистотами,
Запихни их туда побольше!
Этот бог — всего лишь человек, в конце концов!» [1, c. 92]Между тем Тане (Кане) относится к наиболее почитаемым богам Полинезии. Он отделил Небо от Земли, сотворил женщину, дал живительную влагу всем земным тварям, поэтому он — бог лесов, птиц и вообще природы. Тане особенно почитается деревенскими ремесленниками. Вот как прославляют его современные туамотуанцы в одном из своих гимнов:
«Слава тебе, мой вождь Тане! Слава тебе, Тане!
Никто из богов не путешествует в царстве неба,
Только один – Тане!..
Он один любимый, учитель вождей,
Ураган на земле,
Малиновое небо,
Пламенно-красное небо,
Алое небо,
Чистое небо.
Это священное небо Тане.
Тане – превосходный правитель Неба.
Слава тебе, Тане!
Это высочайшее прославление!
Он – труба, барабан, листья кавы.
Он – тот, кто создает вождей.
Появись,
Появись,
Объятый радугой,
Со сверкающей молнией в небе,
С многочисленным окружением.
Слава вождю!
Слава прародителю вождей!» [1, c. 101]А гавайцы с острова Кауаи воспевают его несколько под другим именем, под которым он выступает уже в роли спасительной влаги:
«Один вопрос задам я вам:
Где вода Кане?
У Восточных Ворот,
Где солнце восходит в Эхае,
Там – вода Кане.
Один вопрос задам я вам:
Где вода Кане?
За тем местом, откуда выплывает солнце.
Где клубящиеся облака покоятся на груди океана,
Где вздымаются их переменчивые груды,
Плывущие к подножию Лехуа;
Там – вода Кане.
Один вопрос задам я вам:
Где, умоляю, вода Кане?
Вон там, у моря, в океане,
В проливном дожде,
В небесной радуге,
В густом тумане-призраке,
В кроваво-красном ливне,
В призрачно-бледных клубящихся облаках;
Там вода Кане.
Один вопрос задам я вам:
Где же, где вода Кане?
В вышине вода Кане,
В небесно-голубой,
В черно-насыщенной туче,
В черной-черной туче,
В черно-пятнистой священной туче богов;
Там вода Кане.
Один вопрос задам я вам:
Где струится вода Кане?
Глубоко в земле, в весенних потоках,
В протоках Кане и Леа,
В источниках воды, утоляющих жажду,
Вода магической силы –
Вода жизни!
Жизнь! О, дай нам эту жизнь!» [1, c. 101 – 102]В дальнейшем нас больше будут интересовать те мифы, которые не прославляют, а что-либо объясняют, в том числе и прежде всего через отношения между людьми, как процесс рождения или оплодотворения. В качестве примера приведем разъясняющий космологический миф, рассказанный одним из рапануйцев (рапануйцы — коренные жители острова Пасхи — самого восточного острова полинезийского архипелага). Мы приведем текст мифа на бесписьменном языке рапануйцев и последовательный его перевод на русский язык, чтобы можно было видеть, сколь сложна процедура толкования содержания мифа, который включает множество специфических для данной местности слов. Эта проблема при исследовании мифотворчества первобытных народов присутствует практически постоянно. Но в приведенном мифе нас заинтересовало еще одно обстоятельство, а именно, правомерность использования слова «бог» при переводе на русский язык. Вот этот миф:
«(1.а) Atua Mata Riri ki ai kiroto ki a te Poro ka pu te poporo.
(1.б) Атуа Мата Рири, [после того как] соединился с Поро, произвел попоро.
(1.в) Бог с гневными глазами оплодотворил глыбу, чтобы создать [растение] попоро.
(2.a) A Himahima Marao ki ai kiroto te Kihi Tupu Henua ka pu te kihikihi.
(2.б) Химахима Марао, [после того как] соединился с Кихи Тупу Хенуа произвел кихикихи.
(2.в) Бог рыб оплодотворил мох, стелящийся по земле, и родился лишайник.
(3.а) A Oe Vai ki ai kiroto Kava Kohekohe ka pu te kohe.
(3.б) Ое Ваи, [после того как] соединился с Кава Кохекохе, произвел кохе.
(3.в) Бог воды [букв. "Сандал, растущий у воды"] оплодотворил одну из разновидностей папоротника, и родилась несколько другая разновидность папоротника.
...
(25.а) Hina ki ai kiroto kia Rui Hakamarui ka pu te raa.
(25.б) Хина, [после того как] соединилась с Руи Хакамаруи, произвела ра.
(25.в) Богиня света и луны оплодотворила темную ночь, и родилось солнце.
(26.а) He Uru Au ki ai kiroto Hina Oioi ka pu te moa.
(26.б) Уру Ау, [после того как] соединился с Хина Оиои, произвел моа.
(26.в) Божественные перья для венка оплодотворили богиню света и луны [с непонятным эпитетом "Оиои"], и родилась курица.
(27.а) A Hikua ki ai kiroto Hina Oioi ka pu te uruuru.
(27.б) Хикуа, [после того как] соединился с Хина Оиои, произвел урууру.
(27.в) Бог с хвостом оплодотворил богиню света и луны, и родился рак (?) [рак – "ura"].
...
(44.а) Hini Tererere ki ai kiroto ka Noho Tata ta Poro ka pu te poporo.
(44.в) Мешающий бежать, соединившись с оставшимся до завтра, произвел [растение] попоро.
(45.а) Numia a Taga iri Turu Herohero te toto o te kovare.
(45.в) У Нумия, сына Тагаири, на лбу кровь [перевод приблизительный; kovare – плацента]» [2, c. 43 – 48].Очевидно, что безвестный автор мифа всякий раз указывал на две причины — активную и пассивную, — а также следствие. Никакого грамматического различия, как это хорошо видно из текста, между тремя указанными элементами не существует. Тогда возникает закономерный вопрос: не привнес ли переводчик в данный текст некое свое содержание которого нет на самом деле в оригинале? Ведь структура мифа предельно проста: даются разъяснения происхождения естественных вещей от естественных же вещей, при этом используется модель человеческого отношения: мужчина — женщина — ребенок. Почему к первому элементу этого триплета добавляется термин "бог", а ко второму и третьему — нет, причем третий член записывается с маленькой буквы? Такая запись и интерпретация мифа будет ошибочной, если учесть, что исходное содержание этого текста было передано устно.
Тайлор приводит мнение Ланга, который утверждает, что австралийские аборигены не имеют никакого понятия о высшем божестве, у них нет даже храмов, идолов и обрядов жертвоприношения – обязательных атрибутов религии [3, c. 206]. Это заявление действительно представляется слишком смелым: очевидно, не существует первобытных племен, не имеющих вообще никакой формы религиозности. Но неправильным будет и противоположное мнение, состоящее в том, что нецивилизованное сознание полностью религиозно.
Исследователи австралийских аборигенов, Кэтрин и Рональд Берндт по этому поводу пишут: «В языках аборигенов, с которыми мы познакомились, нам не удалось обнаружить специального слова для выражения понятия верить... Проводя свои священные обряды, выполняя различные действия со священными предметами, рассказывая мифы, исполняя песни, аборигены вряд ли задумывались над тем, почему все эти действия и предметы имеют священный характер, и вряд ли подвергали сомнениям. Они просто считали все это само собой разумеющимся, а совершения соответствующих обрядов было вполне достаточно для полноценного участия в религиозной жизни. Глядя со стороны, мы могли бы сказать, что аборигены не пытались вникнуть в природу веры человека и их не интересовало, насколько религиозные представления каждого отдельного человека соответствуют представлениям других. Считалось вполне достаточным, если он в определенных случаях ведет себя определенным образом. Мы не располагаем информацией о том, имелись ли среди аборигенов скептики» [4, c. 158].
Если аборигены не выделяли из сферы текущих дел так называемую религиозную деятельность, то это говорит лишь о недифференцируемости всей первобытной культуры.
Культура вообще включает в себя науку, искусство, религию, а также совокупность социальных, политических, экономических институтов; чем выше культура, тем более развитыми будут все ее компоненты. Ошибочно думать, что в первобытной культуре все сплошь пронизано религиозным осознанием, а научные и эстетические представления полностью отсутствуют. Тем самым как бы признается, что религиозность свойственна скорее примитивному сознанию, чем более развитому; это, конечно, неправильно. Если наука и искусство находятся на низком уровне, то и религия будет находиться примерно на таком же низком уровне.
Мифологическое мышление в гораздо большей степени антропоморфно, чем теоморфно, то есть природа именно одушевлялась человеческой, естественной душой, чем одухотворялась божественным, сверхъестественным духом. Использование в текстах мифов слова «бог» может ввести многих в заблуждение: из вышеприведенного текста его необходимо изъять, чтобы у читателя возникло адекватное представление о мире, которые имеют современные рапануйцы. Это замечание следует распространить и на большинство космологических мифов Древней Греции, Индии и др. стран.
Супруги Берндт пишут:
«Как правило, ни локальные наследственные группы, ни кланы, ни лингвистические объединения не владеют всем мифом в целом. Обычно отдельная группа обладает лишь одним мифологическим фрагментом, в котором повествуется о каких-то действиях определенного существа. Аборигены, живущие по соседству, могут владеть следующим фрагментом того же мифа и совершать связанные с ним обряды. Так что один миф по частям распределяется между группами, занимающими обширную территорию» [4, с. 176].Большая часть содержания мифа не проговаривалась, а показывалась в том или ином ритуальном танце. И это притом, что все содержание мифа, как правило, выражалось в иносказательной форме. Поэтому сегодня расшифровка содержания многих мифов – вещь многосложная, а часто вообще невыполнимая. Рональд и Кэтрин Берндт имели возможность не только слышать мифы, но и видеть соответствующие им обрядовые действия. Вот один из таких мифов, который сначала приводится в оригинальной записи, затем делается буквальный перевод и, наконец, даются разъяснения:
«1. мараламарала дьигалбукга биндинибинбири марабинди / развевающиеся волосы / семена травы "треугольный клин" / звезды / белый кристалл носовой кости /
Объяснение. Вади Гудьяра бегут с развевающимися волосами по равнине, покрытой травой, у которой семена имеют форму треугольного клина. Их белые кости в носу сверкают на солнце, как звезды.
2. баба балана барил барильдья гильдьюнарана ялвандура... лунда / собака / указывает на / ложится на землю / упала / порвалась / шкура / ... нога /
Объяснение. Вади Гудьяра убивают копьями собаку.
3. мунгарунду биндири барабара / темнеет / звезда / яркая /
Объяснение. Вади Гудьяра подходят к габи Дарама, когда появляются звезды.
4. дьяра манггула ливинда дари гагараралу / щит / поднял / встал (с ним) / холм / с востока /
Объяснение. Они берут свои щиты.
5. байндьера байбай гара / разрисовывают
Объяснение. Женщины с северо-запада, из габи Дадиванба, разрисовывают себя.
6. гудуна нгаранга дайнмара / одна (женщина) / стоит / танцует /
Объяснение. Женщины, связанные с Вади Гудьяра, танцуют.
7. гиван бунгу йиливири / пепел / сдирает (кору с деревьев) / сломанная часть дерева, с которой срублены ветви /
Объяснение. Вади Гудьяра разводят костер в габи Вадулба, к юго-западу от Уорбертона, а позднее, перед тем как уйти, разбрасывают пепел» [4, с. 296].
Коренные жители Западной пустыни Австралии говорят, что по их земле гуляют дьюгурба – полулюди, полузвери, полурептилии, полуптицы, но в мифах они фигурируют в основном как люди. К числу этих дьюгурбов как раз и относятся Вади Гудьяра, Два Человека, которые упоминаются в разъяснениях Берндт. Однако в приведенном оригинальном тексте нет и намека на Вади Гудьяра. Возможно, в первобытных обществах и существовали поверья о дьюгурбах и прочих фантастических существах подобно тому, как в наше время огромная масса людей верит в космических пришельцев. Но это еще не значит, что всякое культурное проявление в первобытном обществе нужно интерпретировать с точки зрения существования какого-то предрассудка.
Данный пример иллюстрирует не столько трудности толкования мифов, сколько одно обстоятельство, характерное для современного естествознания. Миф, циркулирующий в замкнутом сообществе, испытывает реминисценцию представлений и реверберацию понятий; он как бы многократно отражается от зеркальных стен замкнутого пространства коллективного сознания, так что границ его пребывания никто не видит, кажется, что он существует на всей бесконечной территории; ни один человек этого сообщества не знает всю правду мифа.
Аналогичный эффект мы наблюдаем с господствующим сегодня релятивистским мифом, когда противоречия в расстановке штриха в формулах для замедления времени и сокращения длины или смешение числителя и знаменателя в выражениях для доплер-эффекта никто из представителей замкнутого сообщества заинтересованных ученых разглядеть не в состоянии, однако исследователю, который абсолютно не верит в этот миф, открывается тайна мифотворчества, он понимает, как и почему сложился миф, что было для него образующими элементами. Сами релятивисты, живущие теорией относительности Эйнштейна, никогда самостоятельно не выйдут из своей веры; двигаясь по наезженной колее, они будут все глубже и глубже погружаться в мягкий грунт своих фантазий. Чтобы двинуть науку вперед, нужен толчок со стороны, который могли бы произвести люди, ничего не знающие о релятивистском учении.
Сколько было дано толкований греческим мифам, но если мы сравним их с мифами, которые распространены, например, в Полинезии, то обнаружим огромное сходство как по форме, так и по содержанию. У полинезийцев имелось четыре особо почитаемых бога (здесь и далее слово бог используется с учетом вышеизложенных оговорок) – Тане (Кане), Тангароа (Каналоа, Тангалоа, Тагалоа, Таароа), Ронго (Роо, Лоно) и Ту (Ку). Перечисленные боги находились в отношении двойственности, представляя противоположные природные стихии: свет – тьма, суша – вода, море – лес и т.д.
На Тангароа чаще всего проецируется море, шторм, буря с сильным дождем; он покровительствует рыболовству; иногда выступает в роли морского животного, например, тюленя (на о. Пасхи). К Тангароа в оппозиции находится Тане – бог леса, лесных зверей и птиц. С помощью этих двух богов моделируются и две другие противоположности – тьма (Тангароа) и свет (Тане). Тане выступал также в роли солнца. Ронго – это бог мира и мирных занятий (земледелия и пр.). Ему противостоит бог войны – Ту.
Война, вражда, схватка, с одной стороны, мир, дружба, любовь, с другой стороны, тоже представляют собой две противоположные природные силы. Поэтому все четыре бога распадаются на две группы – пассивную и активную. Тангароа и Тане моделируют нечто пассивное, материальное, а Ронго и Ту сообщают миру активность и движение. У жителей Новой Зеландии были также и абстрактные силы: космическая тьма, или По, космический свет, или Ао, и космическая пустота, или Коре. Вместо Ту противоположностью к Ронго (культурные растения) часто выступал Хаумаи (дикие растения).
Катарина Луомала, автор книги «Голос ветра. Полинезийские мифы и песни», так рассказывает о маорийских (маори – коренные жители Новой Зеландии) богах:
«Один бог у маори олицетворяет и Человека и Войну. Это – Ту. Гавайцы лучше знают его в том качестве, в каком он служил королю Камеамеа, который называл его Кукаилимоку – Ку-Схватывающий-Землю. Маори чаще зовут его Туматауенга – Ту-Сердитое-Лицо. Он представляет Мужчину, Воина. Пять его самых знаменитых братьев: Танге – бог леса и всего живущего в нем; Тангароа – бог океана и живущих в нем; Ронго – бог культурных растений; Хаумиа – бог диких растений и Тафири – бог бурь. Ту-Сердитое-Лицо призвал четырех своих братьев восстать вместе с ним против замкнутого мира, в котором принуждают их жить родители. Только Тафири (бог бурь) пожелал остаться связанным с Отцом-Небом (Ранги) и Матерью-Землей (Папа)» [1, с. 95 – 96].Отец-Небо (Ранги) и Мать-Земля (Папа) – это основные персонажи полинезийского космологического мифа, вокруг которых разворачивается «семейная драма». Весь природный мир – их «дети», которые имеют очень конкретные имена: Тангароа – «рыба», Ронго-ма-тане – «свежий картофель», Хаумиа-тикетике – «корень папоротника», Тане-махута – «лес и птицы», Тафири-матеа – «ветер», Туматау-енга – «человек» и т.д. Эти имена обращены вовне, на природу.
Но имена могут быть присвоены, исходя из внутренней оценки эмоционального состояния человека. Так, после смерти братьев Ту присваивает себе такие эпитеты: Ту-Яростный, Ту-Сердитый, Ту-Любящий-Войну, Ту-Поглощающий-Людей, Ту-Суровое-Лицо. Эти имена соответствуют именам его убитых братьев. Но, по существу, мы имеем дело с материализованной эмоционально-психологической оценкой субъективного мира человека.
Таким образом, в мифе происходит смешение субъекта и объекта. Дети Океана – Великий Дождь, Долго Длящийся Дождь, Гроза с Градом, и их дети – Туман, Тяжелая Роса, Легкая Роса, начинают яростно бороться с Ту-Сердитое-Лицо и т.д. Ту-Человек знает много магических заклинаний, чтобы держать их (природные стихии) в узде: «заклинания для овладения ими», «заклинания для умиротворения их», «заклинания для употребления их в пищу».
Языковые средства того или иного народа оттачиваются в мифотворчестве. Слова, взятые из мифов, в устах простых смертных из-за частого употребления становятся пословицами, а в устах мифологических персонажей (богов) – магическими заклинаниями. Человек-народ (Ту со всеми своими эпитетами) – второй главнейший уровень мироздания – произошел от первого, самого верхнего этажа космической иерархии – Ранги-нуи (Великое Небо, которое нависает в пространстве над нами) и Папа-ту-а-нуку (Земля, расположенная в пространстве под нами). Народ говорит: "От Ранги и Папы все пошло".
Кстати, Луомала постоянно обращает наше внимание на речевые феномены, связанные с мифотворчеством. Космологический миф маори начинается так:
«Небо и Земля пока лежат в полной темноте. Ранги и Папа еще тесно сомкнуты и нераздельны. Их дети безуспешно пытаются понять природу света и тьмы, дня и ночи. Они думают о людях, бесконечно долго находящихся без света. Кажется, что тьма длится вечность. Отсюда произошло такое выражение: "И была ночь: и в первую ночь, и в десятую ночь, и даже сотую, вплоть до тысячной". Света не было и люди постоянно находились во тьме. И вот сыновья Ранги и Папы размышляют: "Давайте решим насчет Ранги и Папы: убить ли нам их или разделить?" Ту-Сердитое-Лицо (Человек) говорит: "Да, давайте убьем их обоих!" Тане-махута (Лес) возражает: "Нет, не надо! Лучше их разделить, пусть один будет вверху, другая – внизу, и пусть первый (Отец-Небо) станет нам чужим, а другая (Земля-Мать) – родной". Все с этим согласились, только самый любящий их, Тафири-матеа (Буря), стал возражать против разделения родителей. Он не согласен, так как любит их. Отсюда выражение: "Ночь, ночь, день, день, ищущие, ищущие в пустоте, в пустоте". Здесь речь идет о попытках решить, предпочесть ли покорность родителям или же дать возможность роду человеческому умножаться. Долго обсуждался этот вопрос, как поступить с родителями, чтобы человек мог жить и плодиться. Отсюда выражение: "Долгое собрание".
И вот Ронго-ма-тане (Культурные Растения) поднимается, пытаясь разделить Небо и Землю, но ему не удается это сделать. Встает Тангароа (Океан), чтобы разделить их, – безрезультатно. Встает Хаумиа-тикетике (Дикие Растения) – повторяется то же самое. Встает Ту (Сердитое Лицо, Человек) – то же самое. И наконец, за дело берется Тане-махута (Лес), он напрягается, но руки его не достают до верха, тогда он опускает голову вниз, а ноги подымает вверх. И тогда Ранги и Папа, разделенные, испускают вопль: "Зачем вы так дурно поступили с нами? Что заставило вас совершить грех, разделить нас?" Тане-махута слышит беспрестанные вопли сверху, беспрестанные вопли снизу и горделиво заявляет: "Благодаря Тане Ранги и Папа раздвинуты, разделены, разорваны на части; и вот отделилась ночь, и вот отделился день". Они разделены полностью, оторваны друг от друга. Народ увидел скрытое до сих пор пустое пространство между грудью Ранги и грудью Папы.
Тогда и Тафири-матеа (Буря) решает, что нужно сделать добро. Он направляется вверх, к своему отцу, приникает к чреслам Великого Ранги. Оба с любовью приветствуют друг друга. Весть, принесенная Тафири-матеа, дает толчок мыслям Великого Ранги. Они приходят к согласию. Затем у Тафири-матеа появляется обильное потомство. Один из них направляется на запад, другой – на юг, еще кто-то – на восток, кто-то – на север. Эти дети получают соответствующие имена: Пронзительный Ветер, Пронзительный Вихрь, Большая Туча, Длинная Туча, Очень Темная Туча, Пламенная Туча, Черная Туча, Весьма Темная Туча, Исключительно Темная Туча, Пламенеющая Туча, РазрывающаясяТуча, Грозовая Туча и Тафири-матеа. "Смотрите, какой согласованный удар!" Внезапно грянул гром. Он (Тафири) смыкает свои челюсти на Тане-махуте (Лесе) – и вот Лес перекушен посередине. "Смотрите, он перекушен! Он с грохотом рушится вниз, и ветви его распростерты на земле. Смотрите, теперь он добыча червя, добыча личинки, добыча гниения!"
"Смотрите, как мстит он (Тафири) Тангароа (Океану)! Тунари-маеваева, Урутира, смотрите: Тангароа спасается бегством к океану!" Но потомки Тангароа (конкретные племена Ту-те-ванавана и Пунги) устраивают совещание, в какую сторону бежать: "Мы – на сушу", "Мы – к океану". Одни решили так, другие иначе. Одни отправились со своей половиной племени, другие – со своей. Половина Ту-те-ванавана осталась на суше, половина Пунги отправилась к океану. С тех пор говорят: "Потомки Тафири-матеа разошлись кто куда". И насмехаются: "Беги на сушу, беги к океану". Возникает спор. Икатере говорит Ту-те-ванавана: "Бежим к океану". Ту отвечает: "Э, нет! Бежим на сушу". Ика в ответ: "Если ты останешься на суше, тебя обожжет огонь папоротника". Ту отвечает: "Если ты отправишься к океану, тобою украсят крышку корзины для еды. Я Ту-те-вехивехи, Ту-те-ванавана, я живу на суше".
С тех пор пошло разделение. Одни стремятся на сушу, другие – к океану. Поэтому продолжается и раскол между Тангароа (Океаном) и Тане (Лесом). Тане спорит с Тангароа из-за того, что некоторые дети Тангароа покинули сушу (землю). Многие дети Тангароа были убиты Тане с помощью сетей, багров, острых гарпунов. Тангароа также истребил детей Тане: волны опрокинули в море лодки; суша, леса, дома были затоплены наводнением. Океан по-прежнему поглощает сушу вблизи Папа-ту-а-нуку. Он и в самом деле периодически выворачивает огромные деревья и уносит их в открытый океан, чтобы разрушить земли Тане...
Увы! Теперь Тафири-матеа решил выступить против Ронго-ма-тане (Культурные Растения) и Хаумиа-тикетике (Дикие Растения). Но Папа, узнав об этом, прячет их в укромном месте. Тщетно их ищет Тафири. Папа спасла своих детей. Тогда Тафири нападает на Ту (Сердитое Лицо, Человек), он дает волю своему гневу, с жестокой яростью трясет все вокруг. А что же Ту? Он лишь дитя в компании других, что устроили заговор против своих родителей. И он единственный одерживает верх в битве. Его братья побеждены Тафири и его сыновьями. Разбиты Тане и его племя. Тангароа обращен в бегство, часть его племени на суше, другие – в море. Ронго и Хаумиа-тикетике прячутся в земле. А Ту все еще держится на бедрах своей матери Папа-ту-а-нуку. Наконец, Ранги и Тафири успокаиваются.
Смерть пришла к Ту от детей Таранги и Макеа-ту-тара: Мауи-таха, Мауи-рото, Мауи-пае, Мауи-вахо, Мауи-тикитики-а-Таранга, Мауи-тикитики, обманув великую Хину из Подземного мира, принес смерть человеку. Если бы не этот обман, человек был бы бессмертен. Из-за того, что Мауи-младший обманул великую Хину из Подземного мира, смерть теперь поражает людей Ао. Ту решил отомстить за убийство своих братьев, струсивших, когда Тафири мстил им за отца. Ту один был победителем в этой битве и он один оказался смелым. Первым делом он разыскивает Тане-махута, чтобы отомстить ему за то, что тот не пришел ему на помощь. Он вспоминает, что потомки Тане – птицы – сильно размножились и могут причинить ему беспокойство. Ту свивает нити, чтобы сделать из них силок.
Разыскивая потомков Тангароа, Ту находит их рассеянными повсюду, большей частью плавающими в море. Сделав из кудели сеть, он вытягивает детей Тангароа на берег. Затем он разыскивает Ронго и Хаумиа. находит их по их волосам (листьям), готовит заступ, сплетает корзину, роет землю и вытягивает Ронго и Хаумиа на поверхность, чтобы высушить их на солнце. Так Ту покарал своих братьев. Он проглотил их как пищу в отмщение за то, что они покинули его в битве против Тафири и Ранги. Все умерли, и Человек (Ту) – единственный победитель в битве...
С тех пор при ясном свете все сильно разрослось. Люди, скрытые раньше Ранги и Папой, размножились. Появились новые поколения людей – потомки Ту и его братьев, а также потомки Тьмы, Света, Пустоты, Ищущего и Рунуку (бог землетрясений, спрятавшийся в Папе). Все это продолжалось вплоть до времени Нгаинуи, Вхиро-те-тупуа и, наконец, Тики – Древнего Вождя. Потомки Ту также сильно размножились из поколения в поколение вплоть до Маут-таха и его юных братьев, Мауи-рото, Мауи-пае, Мауи-вахо и Мауи-тикитики-а-Таранга.
А Ранга и по сей день отделен от своей жены Папа-ту-а-нуку. Протяжные вздохи жены, любящей своего мужа, это туман, поднимающийся к вершине горы. А когда слезы Ранги, переполняющие его глаза, льются сверху на Папа-ту-а-нуку – это роса» [1, с. 96 – 101].
Полинезийский миф о борьбе Ту-Сердитое-Лицо (Человека) с Тангароа (Океаном) и предательстве Тафири-матеа (Бури), который перекусывает своими челюстями Тане-махута (Лес), рассказан в наше время местными жителями Новой Зеландии. Древнегреческие мифы, созданные 3 – 4 тысячи лет тому назад и дошедшие до нас в древних письменных памятниках, повествуют примерно ту же самую историю семейной ссоры небожителей.
В Древней Греции создание космоса тоже представлялось как борьба внутри единой семьи богов, когда одно поколение братьев и сестер путем жестоких убийств, интриг и уловок отбирало власть у другого поколения. Возникала определенная иерархия божественных (а точнее сказать, антропоморфных) сущностей, которые олицетворяли собой моря, леса, смерть, тьму, свет и т.д. Эта схема с небольшими вариациями повторяется в мифах Америки, Сибири, Месопотамии, Скандинавии, Египта, Японии. При этом везде и всегда присутствовали конкретные образы Матери-Земли и Отца-Неба. Ссорящиеся семьи, видимо, всегда были перед глазами людей; они-то и послужили первыми моделями мироустройства.
В Древней Греции наиболее известные мифологические модели возникновения космоса были предложены легендарными поэтами Гесиодом, Гомером и Орфеем. Некоторые из их произведений сохранились. Приведем фрагмент из «Теогонии» Гесиода:
«Перво-наперво возник Хаос, а затем
Широкогрудая Гея, прочное седалище навек
Всех бессмертных, живущих на вершине снежного Олимпа
И Тартар туманный в недрах широкодорожной Земли,
И Эрос – прекраснейший среди бессмертных богов,
Расслабляющий члены всех богов и всех людей
Покоряет он разум и соображение в груди.
Из Хаоса родились Эреб (Мрак) и черная Ночь,
А от Ночи произошли Эфир и Денница, которых
Она родила, зачав от Эреба в любовном совокуплении.
Земля сначала родила равное себе
Звездное Небо (Урана), чтобы оно покрыло ее повсюду,
И да будет блаженным богам прочным седалищем навек,
Родила и высокие Горы – прелестные обиталища
Богинь-Нимф, которые живут в ущелистых горах,
Еще родила бурно волнующуюся неистощимую пучину –
Море, все это – без вожделенной любви. А потом,
Разделив ложе с Небом, родила глубоководного Океана,
Кея с Крием и Гипериона с Иапетом,
Тею с Реей и Фемиду с Мнемосиной,
Златовенчанную Фебу и обворожительную Тефиду» [5, c. 35].А вот строки из поэмы Гомера «Илиада». Гера говорит Афродите:
«Дай же мне любовь и вожделение, которым
Ты укрощаешь всех бессмертных богов и смертных людей,
Ибо я отправлюсь к крайним пределам кормообильной Земли, навестить
Океана, прародителя богов, и матерь Тефию.
Это они добросердечно воспитывали и холили меня в своем доме,
Приняв из рук Реи, когда громозвучный Зевс
Низверг Крона под Землю и под неистощимое Море» [5, XIV, 198 – 204].Сон, брат Смерти, говорит Гере:
«И (Зевс) сбросил бы меня с эфирной выси в море, и я бы пропал без вести,
Если бы не спасла меня Ночь, укротительница богов и людей.
У нее я нашел прибежище, а (Зевс) отстал, хотя и гневался:
Он боялся, как бы не причинить неудовольствие Ночи» [5, XIV, 258 – 261].Не останавливаясь пока на роли отдельных богов в этой поэме, укажем, что космография по Гесиоду в общих чертах совпадает с космографией, существующей у маори. Имеются: Небо (Олимп) – верхний уровень для обитания славных богов, Земля – средний уровень для обитания животных, рядовых людей и героев, Тартар – нижний уровень для обитания поверженных богов, а также жилище Ночи, Сна и Смерти.
На Олимпе находятся золотые дворцы, выкованные Гефестом, где живут славные боги. Врата Олимпа стерегут Горы – они распахивают их, когда боги на своих колесницах отправляются на войну или возвращаются с охоты. Выбор вершины Олимпа как местопребывания богов объясняется тем, что греки считали эту гору самой высокой, а так как они не могли себе представить богов, вечно парящих в небесной высоте, то и поместили их на эту гору.
По небесному своду был проложен путь (Млечный Путь), по которому боги отправлялись на Олимп для торжественных собраний. Описание Тартара можно найти и у Гомера в его «Илиаде». Зевс грозит богам-ослушникам: «А не то возьму и брошу его в Тартар туманный. Далеко-предалеко, где под землей глубочайшая пропасть, где железные ворота и медный порог, настолько далеко под Аидом, насколько Небо – от Земли» [5, VIII, 13].
Более подробное описание Тартара мы находим все же у Гесиода. Он пишет, что брошенная с Неба медная наковальня будет лететь до Земли девять дней и девять ночей – и столько же времени будет лететь наковальня, брошенная с Земли в Тартар, а точнее, до его «медной стены», так как сам Тартар – это «бездна великая, даже и за год, падая, не достигнет дна, кто вошел в его ворота». Там, «в месте гнилостно-затхлом», «за медными воротами томятся боги титаны, поверженные Зевсом», а «сторукие чудовища» их стерегут. Там же покоятся отцы молодых богов-олимпийцев, то есть Тартар – это одновременно и место захоронения, нечто вроде могильника богов.
Хаос – это то, что, по Гесиоду, зародилось прежде всего. Из него уже возникли Гея-Земля, Эрос-Любовь, Тартар-ад и Эреб-мрак. Хаос – одновременно животворящая и уничтожающая сила. Он представляется грубой и бесформенной материей, где смешались свет и тьма, суша и воздух, тепло и холод, твердое и мягкое; он бесконечен во времени и пространстве.
Гея – дочь Хаоса и жена Урана-Неба, мать титанов и циклопов – древнейшая богиня, родоначальница почти всех богов-олимпийцев. Она сначала родила Урана-Неба, а затем вступила с ним же в брак. Дети Геи отличались чудовищным видом, дикостью и мощью; всего было шесть братьев, которых Гесиод называет титанами, – Океан, Гиперион, Кей, Крий, Иапет, Крон – и шесть сестер – титанид – Тея, Рея, Фемида, Феба, Тефида, Мнемосина.
От их браков между собой родилось новое поколение богов – Гелиос, Лето, музы, Прометей, Атлас, Эос и другие. Причем браки совершались следующим образом. Тот из богов, кто был рожден от Неба первым, брал в жены первую дочь Земли, кто вторым – вторую и т.д. по порядку. Первый титан, взявший в жены первую титаниду, через нее был низведен вниз; вторая титанида через того, за кого она вышла замуж, поднялась наверх; поступая аналогичным образом, остальные титаны и титаниды занимали те места, которые доставались им по брачному жребию.
Титаны и титаниды получили свое такое название от слова «простираю», так как они простирали руки к «нечестивому делу и совершали злодейство». Очевидно, они олицетворяли грубые, необузданные и неразумные силы природы. Последующая победа богов-олимпийцев во главе с Зевсом – это победа сил разума, порядка и гармонии.
По Гесиоду, Уран ненавидел своих детей, держал их в недрах земли и «злодейством своим наслаждался». Гея, страдая от этого, научила своих детей восстать против отца, «ибо он первый ужасные вещи замыслил». Младший из детей-титанов, коварный Крон, убил отца и заточил его в Тартар.
Из крови Урана родились гиганты (косматые змееногие великаны), эринии (богини мести, преследующие обидчика) и другие чудовища. Детьми Крона были Аид, Посейдон, Зевс, Гестия, Деметра и Гера. Дети Крона с младшим сыном Зевсом во главе, свергнув отца, захватили власть во всей Вселенной. Очень возможно, что эти сказания о смене божеств отражают смену культов верховных богов в Древней Греции. После победы над Кроном место верховного божества занял Зевс.
Зевс – властитель неба, громовержец, насылатель ветров и ливней; он грозен, неудержим и губителен в своем олимпийском величии. «Видишь ли ты, – говорит Эврипид, – эту необъятную величественную бесконечность, окружающую землю со всех сторон: это – Зевс, верховный бог». Все храмы, посвященные Зевсу, были без крыш, и только храмы в честь богов земли были закрытые. Так как Зевс олицетворял собой небесный свод, греки считали, что в закрытом месте бог не может их видеть.
Зевс как повелитель богов и смертных представлял в физическом отношении ту жизненную силу, которой проникнуто все во Вселенной. Одновременно Зевс олицетворял идею духовной и умственной силы человека. В морально-правовом же отношении он был охранителем договоров и клятв. Сохранились культовые статуи Зевса, где он изображен сидящим на троне со всеми атрибутами власти.
Римляне идентифицировали Зевса со своим верховным божеством – Юпитером. Вот как изображено "вторичное рождение" Вселенной в одной из орфических теогоний, в которой воспевается верховенство Зевса:
«Итак, когда Зевс собирался принять в руки от отца
Богореченную власть и преславный скипетр,
Обдумал он хорошенько все, что ему из заповедного святилища
Рекла всевещая богиня Ночь, амбросиальная кормилица богов,
Как воцариться на прекрасном седалище снежного Олимпа.
Услышав от богини неизреченные пророчества, Зевс
Проникся отвагой и бога славного,
Почтенного проглотил, который первым произошел на свет.
Тот родил Гею и широкопространного Урана,
А Урану огромная Гея родила Крона, который великое содеял
Урану, Сыну Ночи, тому, что царствовал самым первым;
От него произошел Крон, а затем – мудрый Зевс,
Обладающий Мудростью (Метис) и царскою честью среди богов.
Вот тогда-то и проглотил он, как было положено, мощь бога
Перворожденного (Протогона), почтенного царя, и с ним
Срослись воедино все бессмертные блаженные боги и богини,
Прелестные реки и источники, и все прочее,
Что тогда существовало – всем этим, стало быть, стал он один.
Ныне – он царь всех и будет засим.
Зевс стал первым, Зевс – последним, яркоперунный,
Зевс – глава, Зевс – середина, Зевс – могучая Мойра,
Зевс – царь, Зевс – владыка всех яркоперунный.
Ибо сокрывши всех, снова на многорадостный свет
Из священного чрева он произвел, творя чудеса» [5, с. 44 – 47].Захватившие власть над миром олимпийские боги во главе с Зевсом разделили Вселенную между собой следующим образом. Зевс, как уже было сказано, стал владыкой неба, а точнее, всего вместилища Вселенной. Посейдон был властителем морей, но одновременно ветров и землетрясений. Аид, или Плутон, стал владыкой Тартара – преисподней, где влачили жалкое существование тени умерших.
Супруга Зевса – Гера считалась покровительницей брака, Гестия являлась богиней очага, Деметра была богиней хлебопашества. Ее дочь Кора, некогда похищенная Аидом, стала его супругой под именем Персефона. Зимние месяцы Персефона должна была проводить у Аида в преисподней, а весной возвращаться на землю к своей матери Деметре. Это сказание является отражением в мифологических образах зимнего замирания природы и ожидания ее весной. Хромоногий Гефест олицетворял вулканический огонь, скрытый в недрах земли, вместе с тем он считался богом-оружейником и кузнецом.
Среди потомков Зевса выделялся Аполлон, бог светлого начала в природе, нередко именовавшийся Фебом (сияющим). Согласно одному из мифов, Аполлон поразил насмерть обитавшего в Дельфийском ущелье чудовищного дракона Пифона. Аполлона считали богом, приносящим смерть и, в частности, эпидемии. Но вместе с тем он был богом-целителем и врачевателем. Однако во всех мифах он прежде всего был славен своей красотой, за что его полюбили музы – богини поэзии, музыки, драмы, а также истории и астрономии.
Помимо главных богов, олицетворявших наиболее значительные явления природы и общества, весь окружающий грека мир представлялся ему заселенным многочисленными божественными существами. Божества обитали в горах, долинах, лесах, ручьях, озерах, реках, морях. Это были нимфы – прекрасные вечно юные девушки, проводившие беспечную жизнь, долговечные, но не бессмертные. Если, например, высыхал ручей или вырубались деревья, то погибали и жившие в них нимфы.
Из других мифологических существ особенно известны полулюди-полукони – кентавры, сфинкс – крылатый лев с головой и грудью женщины и полуженщины-полуптицы сирены. Отголоском почитания тотемных животных было не только то, что божества в чем-то походили на них, но и то, что каждому богу посвящалось какое-либо животное. Так, Зевсу был посвящен орел – символ неба, Посейдону – конь, Гере – павлин, Деметре – свинья, Артемиде – лань, Афродите – голубь, Афине – змея или сова.
О происхождении людей у греков существовал миф, согласно которому один из титанов – Прометей слепил из глины первого человека, а Афина наделила его жизнью. Прометей был покровителем человеческого рода в первые времена его существования. Благодетельствуя людям, Прометей похитил с неба и принес им огонь. За это он был жестоко наказан Зевсом, приказавшим пригвоздить Прометея к скале, где орел ежедневно терзал его печень, пока его не освободил Геракл.
Сын Зевса Геракл был наиболее почитаемым полубогом, т.е. героем, который родился от союза бога и смертной женщины. Целыми днями и на протяжении всей своей жизни он проводил в неустанных трудах, освобождая землю от различных чудовищ и насильников. Геракл – это образ первобытного человека, одетого в львиную шкуру, вооруженного дубиной и луком с отравленными стрелами; он не знал изделий из металла.
Из других героев следует отметить сына Зевса, аргосского героя Персея, обезглавившего чудовищную Медузу Горгону, которая обладала способностью своим взглядом обращать все живое в камень, и Тесея, аттического героя, миф о котором возник значительно позднее, чем миф о Геракле. Весьма примечательно, что Тесей получил в наследство от отца медные сандалии и железный меч, то есть предметы вооружения эпохи металла. Некоторые сведения о древних теогониях греков мы можем почерпнуть у раннехристианских авторов. Например, у Николая Дамаского:
«Теогония по Иерониму и Гелланику... такова: "Сначала были вода и ил, который затвердел в землю", – говорит он, полагая первыми эти два начала – воду и землю; землю – как рассеивающуюся по своей природе, воду – как склеивающую и связующую ее, а предшествующее двум единое начало опускает как невысказанное, так как уже само умолчание о нем указывает на его неизреченную природу. Третье начало родилось из воды и земли, и являет собой "Дракона (Змея) с головами быка, льва и бога; на плечах у него крылья, имя ему – Нестареющий Хронос, он же Геракл; с ним соединена Ананке (Необходимость) – бестелесная, распростертая по всему космосу". Под этим, я думаю, подразумевается третье субстанциальное начало, только он признал его мужеженским, чтобы указать на производящую причину всех вещей. Я полагаю также, что теология, изложенная в "Рапсодиях", опустив два первых начала (вместе с одним, предшествующим двум и переданным посредством молчания), началась с этого третьего, следующего за двумя, как с первого. Действительно, высокочтимый в той ("Рапсодической теогонии") Нестареющий Хронос был "отцом Эфира и Хаоса"; и согласно этой (Иеронимовой теогонии) тоже именно этот Хронос-Змей рождает тройное потомство: "влажный Эфир", как он говорит, "безграничный Хаос" и, кроме того, в-третьих, "мглистый Эреб"... В них (Эфире, Хаосе, Эребе), по его словам, Хронос родил яйцо» [5, с. 61 – 62].И у Климента Римского:
«Орфей же уподобляет Хаос яйцу, в котором были слиты все первые элементы. Под Хаосом Гесиод понимает то, что Орфей называет возникшим "яйцом". Яйцо это произошло из беспредельной материи и возникло так. Четверородная материя была живой, и вся беспредельная "пучина вечно текла", беспорядочно неслась, вновь и вновь выливалась в мириады то таких, то иных несовершенных соединений и разрушала их своей беспорядочностью, и зияла словно немогущая завязаться для рождения животного. И вот однажды случилось так, что беспредельное море само, гнетомое своей собственной природой, потекло упорядоченно, от себя к себе, подобно водовороту, и смешало вещества таким образом, что самая питательная часть всего, которая была наиболее подходящей для рождения животного, невзначай потекла в центре Вселенной – как в воронке – и под действием несущего все водоворота удалилась в глубину, втянула в себя окружающую пневму и, словно забеременев, образовала зародыш. Подобно тому как в воде часто сами собой возникают пузыри, так со всех сторон скрепился шарообразный свод. Затем, выношенный в самом себе, он был подхвачен божественной пневмой, понесся наверх и вынырнул на свет – своего рода гигантский плод, как бы живое творение, рожденное из всей беспредельной пучины, похожее на яйцо и округлостью и порядком расположения внутренних слоев» [5, с. 62 – 63].В этих рассуждениях уже ощущается относительно зрелая философская рефлексия. Некто по имени Филодем о первых греческих мыслителях, имеющих дело уже с философскими понятиями, которые тем не менее еще были представлены через конкретные образы Неба (Уран или Зевс), Земли (Гея), Океана, Эроса, Ночи, Эфира, Мглы, пишет следующее: «В одних теогониях говорится, что все произошло из Ночи и Тартара, в других – из Аида и Эфира. Написавший "Титаномахию" говорит, что все – только из Эфира; Акусилай – что первичен Хаос, а из него – прочее; а в стихах, приписываемых Мусею, написано, что сначала были Тартар и Ночь и, в-третьих, Воздух (Аэр)» [5, с. 69].
Другой автор по имени Гермий сообщает: «Ферекид полагает началами Зевса, Хтонию и Кроноса; под Зевсом он разумеет эфир, под Хтонией – Землю, под Кроносом – время; эфир – это активное начало, земля – пассивное, время – то, в чем все происходит» [5, с. 87].
Известны несколько строк из поэмы Лина «О природе космоса», приблизительный перевод которых следующий:
«Из Всего – все вещи, из всех вещей – Все. Все вещи – Одно, каждая из них – часть Целого. Много раз будет повторяться одно и то же, и никогда не наступит конец. Жизнь сопряжена с мучительными страданиями. Человек и все тленное умрет, Бытие останется – такова его природа. Оно будет изменяться лишь по форме, скрываясь от взора человека. Четыре начала у всех вещей – земля, вода, воздух огонь; тремя узами они связаны. Узы (или интервалы) эти следующие: интервал от земли до воды физики называют Необходимостью, интервал между водой и воздухом – Гармонией, а между воздухом и огнем – Послушанием. Всего семь сущностей; отсюда – семь планет на небе и семь дней в неделе, число семь – совершенно» [5, с. 71 – 72].О жизни Акусилая, Мусея, Ферекида и Лина известно очень немного, но установлено, что все они жили до рождения первого греческого философа Фалеса (VII – VI вв. до Р.Х.). В их учениях, как видно из приведенных фрагментов, уже наблюдается некоторый отход от схем отец – мать, родители – дети, то есть какой-то семейной иерархии. Конкретные мифологические персонажи оформляются в абстрактные философские элементы природы, однако при внимательном рассмотрении женское и мужское, пассивное и активное качества в этих элементах по-прежнему присутствуют.
На основе множественности мифологических божеств, образованных от природных стихий, в Древней Греции возникла политеистическая вера язычников. Эта вера была сметена христианами, которые проповедовали монотеистическую веру в божественный образ спасителя Иисуса Христа, который своей мученической смертью искупил грехи человечества.
Жизнь Иисуса описана в четырех Евангелиях (от Матфея, Марка, Луки и Иоана), а его религиозное и нравственное учение – в Деяниях апостолов, Апокалипсисе и в нескольких Посланиях. Все перечисленные произведения образуют Новый завет, состоящий из 27 книг. Однако христианство – это религиозное течение, отпочковавшееся от иудаизма, который, в свою очередь, основывается на 50 книгах Ветхого завета (Библией называют свод всех 77 книг). Первые пять ветхозаветных книг (Пятикнижие) – Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие – написаны Моисеем предположительно в период с XVII по XIV вв. до Р.Х. Моисеево Пятикнижие представляет собой запись двух сводов еврейских племенных мифов.
Одна группа племен, которую возглавлял Иуда и откуда происходили знаменитые цари Давид (1004 – 965) и Соломон (965 – 928), поклонялась богу Яхве или Иегова (представлен в образе мудрого садовника); другая группа, берущая начало от легендарного Ефрема, где правил Саул (1020 – 965), поклонялась богу Элохиму или Элу (происходит от основы wl – быть сильным). Местом формирования Пятикнижия считается древняя страна Ханаан, которую в III тыс. до Р.Х. заселили выходцы из Финикии. Впоследствии территория этой страны называлась Палестиной или Израильско-Иудейским царством.
В основе политеизма (многобожия) лежит миф, выстроенный по схеме семейных отношений типа мать – отец, родители – дети. Истоком же христианского монотеизма (единобожия) служил миф о едином могущественном боге, который создал весь мир путем «творения», что буквально означает делать прочным, сообщать форму (стоит в одном ряду с такими русскими словами как тварь, тверь, твердь, твердить, творог), то есть акт на первый взгляд рукотворный.
Однако, как сказано в Библии: «Сначала было слово». «Слово» по-гречески – логос, что переводится как мысль, замысел, идея. Это означает, что между замыслом и его реализацией по иудейским меркам дистанция небольшая. Таким образом, иудейский бог (мужского пола) творит (созидает) мир посредством изречения слов, как если бы он кому-либо отдавал указания (кто их будет исполнять – не столь важно).
Греческая же мифология знает только глагол родить и все вещи там возникают в результате рождения. Недаром древнегреческие космологические мифы назывались теогониями, что можно перевести, как рождение богов. В иудаизме существовало своеобразное табу на акт рождения, который считался делом греховным (вспомним, непорочное зачатие Святым Духом девы Марии – матери Иисуса Христа).
Приведем главный миф о сотворении мира, с которого начинается Библия, а точнее, ее первая книга Бытие.
«Когда в начале сотворил Элохим небеса и землю, не имела земля ни формы, ни вида, и была тьма над лицом бездны, и божий дух витал над водой. И сказал Элохим: "Да будет свет!" И стал свет. И увидел Элохим, что свет хорош, и отделил свет от тьмы. И назвал он свет днем, а тьму назвал ночью. И был вечер, и было утро – день первый.
И сказал Элохим: "Да будет твердь внутри вод, да отделит она воды от вод!". И сотворил Элохим твердь и отделил воды, что под твердью. И назвал Элохим твердь небесами. И был вечер, и было утро – день второй.
И сказал Элохим: "Да соберутся воды, что под небесами, в одно место, да явится суша!" И это свершилось. И назвал Элохим сушу землей, а стечение вод – морями. И увидел Элохим, что это хорошо. И сказал Элохим: "Да произведет земля зелень – траву, имеющую семена, и деревья, приносящие плоды по роду своему". И свершилось это. Выпустила из себя земля зелень – траву, имеющую семена, и деревья, приносящие плоды. И увидел Элохим, что это хорошо. И был вечер, и было утро – день третий.
И сказал Элохим: "Да будут светильники на тверди небес, чтобы отделять день от ночи, давать знамения и указывать времена, дни и годы". И воздвиг Элохим два больших светильника – светило великое, чтобы управлять днем, и малое светило, чтобы управлять ночью, и к ним звезды. И водрузил Элохим их на тверди небесной, чтобы освещать землю и управлять днем и ночью, чтобы отделять свет от тьмы. И увидел Элохим, что это хорошо. И был вечер, и было утро – день четвертый.
И сказал Элохим: "Да воскишит вода живыми тварями, да полетят над землей птицы небесные". И сотворил Элохим рыб, которыми воскишела вода, и пернатых всякого рода. И увидел Элохим, что это хорошо. И благословил их Элохим, сказав: "Плодитесь, размножайтесь и наполняйте воды морей, а пернатые да пусть размножаются на земле". И был вечер, и было утро – день пятый.
И сказал Элохим: "Да произведет теперь земля существа живые по роду – домашний скот, ползающих тварей и дикое зверье". И появились они. И увидел Элохим, что это хорошо. И тогда сказал Элохим: "Создадим человека по образу нашему и подобию и дадим ему власть над тварями, что в море, и над пернатыми, что в небе, и над всем живым, что наполняет землю". Так создал Элохим человека по образу своему. По образу своему он сотворил мужчину и женщину.
И благословил их Элохим, и обратился к ним: "Плодитесь и размножайтесь, наполняйте землю, и овладевайте ею, и властвуйте над тварями в море, и над пернатыми в воздухе, и над всеми животными, двигающимися по земле". И сказал Элохим: "Смотрите, я дал вам в пищу все травы, имеющие семена, по всей земле, и все деревья, приносящие плоды, чтобы они кормили вас. А всем животным, что на земле, всем пернатым, что воздухе, и пресмыкающимся на земле, имеющим душу живую, отдал я всю траву зеленую для пропитания". И стало так. И взглянул Элохим на все, что создал. И увидел он, что это очень хорошо. И был вечер, и было утро – день шестой. Так были сотворены небеса и земля, со всем их воинством. Завершил Элохим свой труд на седьмой день, и почил он в этот день от трудов своих. И благословил Элохим день седьмой, и осветил его, ибо тогда отдыхал он от трудов своих , трудов сотворения» [6, c. 103 – 104].
Данный библейский миф скорее исключение, чем правило, поскольку модель семейных отношений использовалась все же намного чаще. Границы страны Ханаан находились в пределах Месопотамии (Междуречье Тигра и Евфрата), где существовала еще более древняя цивилизация Шумер. До нас дошел миф шумеров – возможно, один из самых древних на земле (III тыс. до Р.Х.), – в котором использовались отношения отец – мать, родители – дети. Вот, о чем повествует этот миф:
«Когда-то небо и земля были слиты и не было на них ни травы, ни тростника, ни деревьев, ни рыб, ни зверей, ни людей. Были они как одна гора в пространстве, заполненном вечными водами дочери океана Намму, праматери всего сущего. Произвела она из себя Ана (Небо) и Ки (Землю), сына и дочь, и поселила их раздельно. Ана – на вершине горы, а Ки – внизу, под ее подножьем. Когда дети выросли, они стали крутить головами и искать друг друга. И свела их Намму, соединила как мужа и жену. И родила Ки владыку Энлиля, наполнившего все вокруг своим могучим дыханием. Потом Ки от Ана произвела еще семь сыновей, семь могучих стихий, без которых не было бы света и тепла, влаги, роста и процветания. Затем по воле Ана у Ки родились младшие боги, помощники и слуги Ана, – Ануннаки. И стали они все соединяться друг с другом, как мужчины и женщины. И рождались у них сыновья и дочери, внуки и внучки. И стала гора, на которой поселилось многичисленное потомство Ана и Ки, тесна для него. И решил отец богов Ан расширить место обитания своих подопечных. Для этого он призвал своего старшего отрока, своего первенца Энлиля и сказал ему: "Стала тесна гора для тебя, братьев и сестер твоих. Давай оторвем ее верхушку и разделим гору на две части." Сказано – сделано! Разорвали Ан и Энлиль гору. Поднял вершину Ан вверх, а Энлиль опустил плоское подножье вниз. Так появилось небо в виде свода и земли, как плоский диск с неровностями, горами и ущельями, ибо гора была разорвана, а не разрезана ножом. Ан избрал себе небо, а землю оставил сыну, и стал Энлиль носиться над ней, наполняя ее дыханием жизни. Без Энлиля не было бы ни парящих облаков, отдающих влагу, ни растений, ни трав, ни зарослей тростника, ни деревьев. Братья и сестры Энлиля осветили и согрели землю. И стала земля прекрасной. И захотели боги остаться на ней. И обратились они к старшему брату своему Энлилю: "Выдели нам место, где бы мы могли жить на земле вместе." И соорудил Энлиль в самом центре земного диска город, дав ему имя Ниппур, и поселил он там братьев и сестер своих. И жили они там по справедливости, ибо не было там доносчиков, высокомерных и жадных нарушителей договоров. Дал Энлиль городу законы и смотрел сверху, чтобы злодеи и преступники их не нарушали.
Увидев, что Ниппур хорош и его обитатели справедливы, Энлиль решил в нем поселиться сам. Он соорудил себе в центре города высокий белый помост, воздвиг на нем дом из лазурита – свое обиталище, поднимающееся вершиной до середины небес, простирающее свою тень на все стороны света. Жила в Ниппуре сестра Ана, старица Нунбаршегуну вместе со своей прекрасной дочерью Нинлиль. Знала матушка, что молодые люди Ниппура бросают на Нинлиль жадные взоры, и опасалась за неразумную. Она не отпускала ее никуда одну, но девушка была упряма и настояла, чтобы ей разрешили омыться в прозрачных водах потока Нинбирду. "Иди, дочь моя, – сказала Нунбаршегуну. – Только знай, что на раскинувшиеся за Ниппуром луга спускается из своего высокого храма сам Энлиль. Если увидит тебя огнеокий бык, не соглашайся на то, что он тебе предложит"... Все получилась так, как опасалась матушка. Увидив прелестную Нинлиль, Энлиль спустился к ней с быстротою ветра. Когда же божественная дева не уступила вспыхнувшей в нем страсти, он удалился, сделав вид, что примирился с отказом. Но, когда Нинлиль явилась омыться на следующий день, Энлиль, прятавшийся в камышах, налетел на нее, швырнул на дно челна и насытился ее невинной красотой. Узнали об этом старшие боги и, собравшись на совет, решили изгнать насильника в подземный мир. Пришлось Энлилю подчиниться этому решению. За ним последовала Нинлиль, успевшая привязаться к своему грозному супругу. В толщах земли родила Нинлиль первенца Нанну, которому было суждено подняться на небо, чтобы освещать землю и показывать смертным смену времен. Кроме верхнего Нанну, родила Нинлиль еще трех нижних сыновей, которым не дано было увидеть дневного света, ибо, чтобы уйти в верхний мир, надо оставить голову за голову. По прошествии положенного времени Энлиль и Нинлиль возвратились на небо и жили в самом отдаленном его месте, стараясь как можно меньше общаться со смертными. Энлиля раздражало толпа людей, и в своем гневе он обрушивал на людей различные бедствия. Редко удавалось кроткой Нинлиль усмирить гнев огнеокого быка. И страдало человечество по его вине от чумы, засухи и потопов» [6, с. 33 – 34].
Теперь отправимся на Дальний Восток и обратимся к письменным памятникам Японии. В основе японской культуры лежит сборник древних мифов Кодзики (Записи о деяниях древних). Краткая история создания этого сборника такова. Год 285 после Р.Х. традиционно считается датой введения японской письменности, которая формировалась под сильным влиянием китайской. Доподлинно известно, что в 316 году воинственные японские племена вторглись на Корейский полуостров.
Одновременно с этим в соседнем Китае начинаются длительные войны между Севером и Югом. По всей видимости, начало первого устойчивого японского государственного образования под названием Ямато было положено в III – IV вв. тремя племенами, объединившимися кроме всего прочего на основе языческой веры в миф о богине Солнца – Аматэрасу. Государство Ямато располагалось в центральной части самого большого острова японской гряды – Хонсю. Однако мифы об Аматэрасу были известны уже на большом южном острове Кюсю задолго до образования Ямато. Туда они пришли, возможно, двумя путями: частично из Кореи (земля Кара или страна Силла), а частично из Полинезии.
Составителю Кодзики древнеяпонскому историку О-но Ясумаро (умер в 723 г.) безусловно хорошо была известна и китайская культура. Так, в своем Предисловии, рассказывая об императоре Тэмму, который правил О-я-сима – Страна восьми островов (древнее название Японии) с 672 по 686 годы и который как раз повелел составить для потомков данный сборник легендарных историй, Ясумаро среди прочего замечает:
«(22) И в пути превзошел он [Тэмму] Кэн-ко [по-китайски Сянь-хоу, то есть легендарного китайского императора Хуан-ди ("Желтый император", царствовавший между 2698 – 2598 гг. до Р.Х.)]; в Добродетели он был выше Сю-са [по-китайски Чжоу-ван, то есть идеального правителя Вэнь-вана].
(23) И тогда взял он Небесную Печать и стал править всеми шестью сторонами [как это было принято говорить в Китае: север, юг, восток, запад, зенит (Небо), надир (Земля)]; так он достиг Небесного Владычества и овладел восемью пространствами [вероятней всего, восемью островами – О-я-сима].
(24) И овладел он двумя Мировыми Силами [подразумеваются силы инь и ян]; и управлял он Порядком пяти Стихий [знаменитые китайские пять элементов: дерево, огонь, земля, металл, вода]» [7, c. 31 – 32].
Тем не менее, несмотря на некоторые заимствования из чужеземных легенд, мифологический сборник Кодзики, преподнесенный 9 марта 712 г. в трех свитках его составителем японской императрице Гэммэй, в фантастической форме повествовал о начальной истории формирования мира Японии. Во втором и третьем свитках рассказывается о жизни тридцати двух императоров, первый же свиток лег в основу синтоизма – национальной религии японцев.
Вскоре после появления Кодзики, в 720 г., группа образованных чиновников, возглавляемая принцем Тонэри (676 – 725), завершила составление Анналов Японии (Нихонги) в 30 книгах, куда вошли те же самые мифы и исторические рассказы, что и в Кодзики, но в несколько измененном и расширенном виде. Нихонги, в отличие от Кодзики, были написаны не на «живом» японском, а на «казенном» китайском языке, который являлся тогда языком межгосударственного общения на Дальнем Востоке.
О степени озабоченности культурных японцев проблемами языка можно судить хотя бы по следующим словам составителя Кодзики, которые мы взяли из Предисловия к Записям:
«(42) Во времена седой старины речи, равно как и мысли, были просты; излагать содержание и строить фразы одними китайскими иероглифами было сложно. (43) Если писать при помощи "значений " [т.е. идеографическим способом, китайскими иероглифами, как впоследствии были написаны Нихонги и другие исторические сочинения], то слова не будут соответствовать смыслу. (44) Если писать только при помощи "звуков" [т.е. фонетическим способом, иначе говоря, заменяя каждый слог японского слова соответствующим по звуку китайским идеографическим знаком (японских слоговых национальных азбук тогда еще не существовало); эта сложная система употребляется в Кодзики для всех собственных имен, стихотворений, встречающихся в тексте, а также некоторых особо важных понятий], то изложение станет слишком длинным. (45) Поэтому я и употребляю в одних случаях и "звуки" и "значения", (46) в других – только "значения". (47) Там, где смысл трудно было понять, "значения" я снабжал еще и своими объяснениями, (48) но легко понятное я, конечно, не разъяснял» [7, с. 34].
Кодзики больше читались и почитались самими японцами, так как служили делу патриотического образования и воспитания народа, чем Нихонги, которые предназначались для внешнего и академического пользования. В 807 году религиозный деятель (жрец) по имени Имбэ представил Собрание упущенных прежде древних речений (Кого сюи), которые дополнили мифы и легенды, вошедшие в Кодзики и Нихонги.
Наконец, в 927 году было написано еще одно дополнение под названием Установления годов Энги (Энгисики). Однако два последних сборника не дают связанной картины мироустройства и государственного строительства, и могут служить лишь вспомогательным материалом (главным образом топонимического характера) для первых двух сборников.
Структура Кодзики следующая: имеются Предисловие Ясумаро, состоящее из пяти небольших главок, и три свитка, первый из которых включает 36 глав; второй и третий на главы не делятся, но по содержанию распадаются на отдельные легенды, последовательно повествующие о жизни японских императоров (объем каждого свитка – около 50 страниц, первый свиток рассказывает о 15 императорах, второй – о 17).
Свое небольшое Предисловие Ясумаро начал так:
«(1) Кто мог бы познать образ Всевышнего, когда Хаос еще не начал сгущаться, когда не было ни Силы, ни Формы, ни Имени, ни Места? (2) Но вот Небо отделилось от Земли, и три божества совершили почин творения; раскрылись мужское и женское Начала, и Два Духа [Идзанаги и Идзанами] стали родоначальниками всех вещей. (3) И вошел Он [Идзанаги] во мрак [подземный мир], и вышел на свет; когда Он омыл глаза, солнце и луна пролили свой свет; когда Он плыл по морю, возникли небесные и земные божества. (4) Великое Начало – отдалено и темно, и только на основе древних учений познаем мы те времена, когда зачаты были острова, боги и люди» [7, с. 29].Перед нами типичная картина зарождающегося космоса, с которой начинаются большинство космогонических мифов. Однако языковые проблемы, которыми были озабочены язычники Японии, настолько сильно довлели над всем остальным, что грамматические упражнения в написании собственных имен островов и божественных сущностей с помощью китайских иероглифов почти заслонили мифологические сюжеты.
Сборник космологических и эпических мифов превратился в своеобразный букварь, по которому многие поколения японцев учились читать и писать. Впрочем, основные мифологические приемы в Кодзики соблюдены. Священные имена богов, в частности, природных стихий, часто включали в себя ряд эпитетов в превосходной форме. Мифологическое сознание всегда верило в колдовскую силу слова и трепетно относилось к длинным и сложно произносимым именам. «Чужакам» (китайцам, корейцам и прочим представителям восточных народов) запрещалось называть священные имена богов, дабы они не овладели их силой, но «посвященные» (т.е. сами японцы) упоминали их, что называется, «всуе».
Боги Японии, как и боги других народов, находились в определенном семейном родстве, что предопределяло временную ось развития мирового порядка. Причем первые из них имели абсолютно божественную природу, последние же обладали относительной божественной силой и приближались к смертным; от них начинались родословные императоров. Чтобы окунуться в атмосферу языка Кодзики, приведем целиком пять начальных глав первого свитка этого сборника:
«(1) Когда впервые раскрылись Небо и Земля, имена богов, явившихся в Такама-но хара – Равнине Высокого Неба, были: Амэ-но-минака-нуси-но ками – Бог-Правитель Священного Центра Небес; за ним Така-ми-мусуби-но ками – Бог Высокого Священного Творения; за ним Камимусуби-но ками – Бог Божественного Творения. Эти три бога явились каждый сам по себе и не дали себя увидеть.
Имена богов, что явились за ними из того, что пробилось на свет подобно побегам тростника, в то время, когда земля еще не вышла из младенчества, и, подобно всплывающему маслу, медузой носилась [по морским волнам], были: Умасиасикаби-хикодзи-но ками – Юноша-Бог Прекрасных Побегов Тростника; за ним Амэ-но-токотати-но ками – Бог Навечно Утвердившийся в небесах. Эти два бога тоже явились каждый сам по себе и не дали себя увидеть. Пятеро богов, о которых сказано выше, суть особые небесные боги.
(2) Имена богов, что явились за ними, были: Куни-но-токотати-но ками – Бог Навечно Утвердившийся на Земле; за ним Тоёкумоно-но ками – Бог Обильных Облаков над Равнинами. Эти два бога тоже явились каждый сам по себе и не дали себя увидеть.
Имена богов, что вились за ними, были: Ухидзини-но ками – Бог Всплывающей Грязи, за ним Сухидзини-но ками – Богиня Осаждающегося Песка, его жена; за ней Цунугуи-но ками – Бог Твердых Свай, за ним Икугуи-но ками – Богиня Таящих Жизнь Свай, его жена; за ней Оо-тонодзи-но ками – Бог Больших Покоев, за ним Оо-тонобэ-но ками – Богиня Больших Покоев, его жена; за ней Омодару-но ками – Бог Совершенного Облика, за ним Ая-касиконэ-но ками – Богиня, О, Трепет Внушающая, его жена; за ней Идзанаги-но ками – Бог, Влекущий к Себе, за ним Идзанами-но ками – Богиня, Влекущая к Себе, его жена. От Куни-нотокотати-но ками до Идзинами-но ками, богов, о которых сказано выше, всех вместе, зовут Семь Поколений богов.
(3) Тут все небесные боги обратились к двум богам Идзанаги-но микото и Идзанами-но микото со следующими словами: "Закончите дело с этой беснующейся землей и превратите ее в надежную твердь"; после чего вручили им драгоценное копье.
Потому оба названных по имени бога, ступили на Небесный Плавучий Мост [что-то находящееся между небом и землей, возможно, радуга], погрузили драгоценное копье в [морскую] воду, и начали его вращать – хлюп-хлюп; когда вытащили [его], вода, капавшая с кончика копья, сгустившись, стала островом. Это – остров Оногородзима – Сам Собой Сгустившийся остров.
(4) На этот остров [они] спустились с небес, воздвигли "столб жизни" [таящая жизнь свая] и возвели просторные покои [видимо, не без помощи вышеупомянутых соответствующих богов]. Тут спросил [Идзанаги] богиню Идзанами-но микото, свою жену: "Как образовалось твое тело?". Она ответила: "Мое тело росло-росло, а одно место так и не выросло". В ответ на это бог Идзанаги-но микото произнес: "Мое тело тоже росло-росло, но есть одно место на теле, что слишком выросло. Потому, думаю я, то место, что у меня слишком выросло, хорошо бы вставить в то место, которое у тебя не выросло, и попытаться родить страну. Ну что, родим?". Когда он это произнес, богиня Идзанами-но микото ответила: "Это [было бы] хорошо!".
Тут бог Идзанаги-но микото произнес: "Если так, то давай супружески соединимся, прежде обойдя вокруг "столба жизни" [древний брачный обряд хождения вокруг деревянного столба, который якобы способен дать жизненную энергию]. Ты справа навстречу обходи, я слева навстречу его обойду". Во время этого священного обряда богиня Идзанами-но микото не выдержала и сказала первой: "Поистине, прекрасный мальчик [будет]!". После нее Идзанаги-но микото произнес: "Поистине, прекрасной девочка [будет]!" [обычные слова, которые говорят во время обхода "столба жизни"]. А потом добавил: "Нехорошо женщине говорить первой". И все же приступили [они] к брачному делу. Родили [ни мальчика и ни девочку], а дитя-пиявку. Посадили [они] это дитя в тростниковую лодку и пустили плыть [восвояси]. За ним [дитей-пиявкой] родили Авасима – Пенный остров. Его тоже за [нормальное] дитя не сочли.
(5) Тут оба бога, посоветовавшись, сказали: "Дети, которых мы сейчас родили, нехороши. Нужно сказать об этом небесным богам". Поднялись к небесным богам и сказали об этом. Небесные боги после гадания [по японскому обычаю на оленьей лопатке, которую обжигали на углях и затем принимали решение, основываясь на истолковании трещин, появившихся на кости; позднее этот способ гадания был вытеснен гаданием на панцире черепахи, применявшимся в Китае] сказали: "Потому нехороши [были дети], что женщина первой говорила. Спуститесь вниз и все заново проделайте".
Спустились они и снова обошли тот "столб жизни". Бог Идзанаги-но микото сказал первым: "Поистине, прекрасной девочка [будет]!". После него богиня Идзанами-но микото сказала: "Поистине, прекрасный мальчик [будет]!". После этих слов соединились и появился остров Авадзи-но-хо-но-са-вакэ. За ним родили остров Иё-но-футана, Двуименный. Этот остров тело имеет одно, а лиц – четыре. У каждого лица есть свое имя. Поэтому страна Иё зовется Эхимэ, страна Сануки зовется Ииёри-хико, страна Ава зовется Оо-гэцу-химэ, страна Тоса зовется Такёри-вакэ. За ним родили остров Окиномицуго, Трехименный; другое имя Амэ-но-осикоро-вакэ. За ним родили Цукуси. И этот остров тоже – телом один, а лица имеет четыре. У каждого лица есть свое имя. Потому страна Цукуси зовется Сирахи-вакэ, страна Тоёкуни зовется Тоёхи-вакэ, страна Хи зовется Такэхимукахи-Тоёкудзихинэ-вакэ, страна Кумасо зовется Такэхи-вакэ. За ним родили остров Ики; по-другому Амэхитоцубасира зовется. За ним родили остров Цусима; по-другому Амэ-но-садаёри-химэ зовется. За ним родили остров Садо. За ним родили остров Ооямато-тоёакидзусима; по-другому Амацумисора-тоёакидзунэ-вакэ зовется. И вот, потому, что эти восемь островов раньше [других] рождены были, они и зовутся Оо-ясимагуни – Страна Восьми Больших Островов.
После этого родили Киби-но-кодзима; по-другому Такэхиката-вакэ зовется. За ним родили остров Адзукидзима; по-другому Оо-но-дэ-химэ зовется. За ним родили остров Оо-сима; по-другому Оо-тамару-вакэ зовется. За ним родили остров Химэдзима; по-другому Амэхитоцунэ зовется. За ним родили остров Тика; по-другому Амэ-но-оси-о зовется. За ним родили остров Футаго; по-другому Амэфутая зовется» [7, с. 38 – 42].
Генотеистический политеизм мифов Кодзики хорошо ощущается в последующих главах. Богом Идзанаги-но ками и богиней Идзанами-но ками за рождением 14 островов были рождены 35 богов, среди которых выделялись боги природных сил (боги творения, земли, песка, ветра, осени, воды, моря, морской пены, горных склонов, травянистых равнин, темных расщелин, туманов, а также «бог обжигающего и быстрого огня») и боги, помогающие в повседневном быте (боги жилища, кровли, обильной пищи, а также «бог прочных как скалы и быстрых как птицы лодок»), о чем рассказано в шестой главе.
Седьмая глава посвящена устрашающим богам войны, которые рождаются из крови «бога грома, рассекающего скалы» и «бога грома, рассекающего основания скал», «бога быстрого огня» и «бога устрашающего быстрого огня», а также «бога каменного молота», «бога могучего удара мечом». По-прежнему, мы не уверены, что перед всеми именами мифологических персонажей необходимо писать титул «бог», ведь речь здесь идет об антропоморфизме, а не о теоморфизме, который характерен скорее для более высокой религиозной фазы осмысления мира.
Генезисом богов пронизаны практически все главы первого свитка. Кодзики являются, пожалуй, самым лучшим образцом из всех известных нам мифов генотеистического политеизма, причем генеалогическое дерево включает несколько сотен духов и богов обоего пола. Вот, к примеру, как выглядит последняя глава первого свитка:
«(36) Имя священного дитяти, что родил бог Амацухико-хиконагисатакэ-угаяфукиаэдзу-но микото, сочетавшись со своей теткой Тамаёри-бимэ-но микото [было] Ицусэ-но микото – Бог Пяти Стремнин. Следующего – Инахи-но микото – Бог Рисовой пищи. Следующего – Микэну-но микото – Бог-Правитель Священной Пищи. Следующего – Вакамикэну-но микото – Бог-Правитель Священной Молодой Пищи; его другое имя – Тоёмикэну-но микото – Бог-Правитель Обильной Священной Пищи; его еще одно имя – Камуямато-иварэ-бико-но микото – Юноша-Бог Иварэ из Божественного Ямато» [7, с. 96].
Автор мифа рисует леденящую душу картину зарождения природных стихий, которая строится по методике проецирования отдельных частей человеческого тела (кровь, голова, грудь, чрево, «тайные места», руки и ноги) на те или иные божественные сущности:
«(7) ...Затем кровь, что скопилась на рукоятке священного меча, который его опоясывал, просочилась меж пальцев [бога Идзанаги], и имя явившегося [при этом] бога [было] Кураоками-но ками – Бог-Дракон Ущелий. За ним Курамицуха-но ками – Бог Потоков в Долинах... Имя бога, что явился от головы убитого бога Кагуцути-но ками, [было] Масакаяма-цуми-но ками – Бог-Дух Крутых склонов. Имя бога, за ним явившегося от груди [бога Кагуцути было] Одояма-цуми-но ками – Бог-Дух Косогоров. Имя бога, за ним явившегося от чрева [бога Кагуцути было] Окуяма-цуми-но ками – Бог-Дух Горных Пещер. Имя бога, за ним явившегося от тайных мест [бога Кагуцути было] Кураяма-цуми-но ками – Бог-Дух Теснин. Имя бога, за ним явившегося от левой руки [бога Кагуцути было] Сигияма-цуми-но ками – Бог-Дух Лесистых Гор. Имя бога, за ним явившегося от правой руки [бога Кагуцути было] Хаяма-цуми-но ками – Бог-Дух Предгорий. Имя бога, за ним явившегося от левой ноги [бога Кагуцути было] Хараяма-цуми-но ками – Бог-Дух Плоскогорий. Имя бога, за ним явившегося от правой ноги [бога Кагуцути было] Тояма-цуми-но ками – Бог-Дух Передних Склонов» [7, с. 45 – 46].
Проецирование необязательно связано с частями человеческого тела; проецирование божественных сущностей может осуществляться на любые объекты. В качестве иллюстрации приведем еще одну любопытную главу из Кодзики, где «рождение» равносильно «выдоху»: боги появляются из тумана-дыхания, т.е. при произношении слов, как в библейском сказании:
«(11) Бог Суса-но-о-но микото сказал: "Если так, Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками об этом поведаю и удалюсь". Сказав это, тут же поднялся на небо. В это мгновение все горы и реки загрохотали, все земли заколебались. Услышав это, Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками испугалась и подумала: "Наверное, не с добрыми намерениями поднимается сюда мой брат-бог. Не иначе, как задумал отнять мою страну". Потом она распустила волосы и сделала из них прическу мидзура [один из древних видов мужской прически], и в левый пучок [волос], и в правый, и в сетку кадзура [черная сетчатая повязка] тоже, и на левую руку, и на правую, – повсюду намотала-вплела длинные нити со множеством нанизанных магатама [украшение из агата, яшмы, нефрита, а также из золота, янтаря, стекла], на спину повесила колчан в тысячу стрел, к груди прикрепила колчан в пятьсот стрел, а еще взяла наручень из бамбука, грозный звук издающий, и руку [в него] продела и, луком потрясая, в твердую землю по самые бедра вступила, и отбрасывая ее, словно пушистый снег, и ногами грозно топоча, вопросила навстречу [ему]: "Зачем поднялся сюда?"
Бог Суса-но-о-но микото сказал в ответ: "Я нечистых намерений не держу. Просто... хочу страну моей матери навестить... Других намерений у меня нет". Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками сказала: "Но как я узнаю, что намерения твои чисты и светлы?". Бог Суса-но-о-но микото сказал в ответ: "Обменяемся клятвой и родим детей".
Встав по обе стороны Амэ-но-ясу-но кава – Небесной Спокойной Реки, принесли клятву. Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками первым делом попросила меч в десять пястей, что бога Суса-но-о-но микото опоясывал. Разломила его со звоном на три куска и поболтала-омыла его в небесном колодце; затем раздробила-разгрызла и выдохнула. Имя божества, что явилось из тумана-дыхания [ее уст, было] Такири-бимэ-но микото – Дева-Богиня Тумана; другое имя – Окицусимахимэ-но микото – Дева-Богиня Островов в Открытом Море. Следующей [была] Итикисима-химэ-но микото – Дева-Богиня Итикисима; другое имя – Саёри-бимэ-но микото – Дева-Богиня Причалов. Следующей [была] Такицу-химэ-но микото – Дева-Богиня Водопадов (Всего три божества).
Бог Суса-но-о-но микото попросил длинную нить со множеством магатама, что была намотана на левый пучок прически мидзура Великой Священной Богини Аматэрасу оо-ми-ками, со звоном [ее] поболтал-омыл в небесном колодце, раздробил-разгрыз и выдохнул. Имя божества, что явилось из тумана-дыхания [его уст, было] Масакацу-а-кацукатихаяхиамэ-но-осихомими-но микото – Истинно Побеждая, Завоевал Я Победу, Быстрого Солнца Бог Небесных Обильных Рисовых Колосьев.
Затем попросил жемчужины, что были намотаны на правый пучок прически мидзура [богини Аматэрасу], раздробил-разгрыз [их] и выдохнул. Имя божества, что явилось из тумана-дыхания [его уст, было] Амэ-но-хохи-но микото – Бог Небесного Рисового Колоса.
Затем попросил жемчужины, что были намотаны на сетку кадзура [богини Аматэрасу], раздробил-разгрыз [их] и выдохнул. Имя божества, что явилось из тумана-дыхания [его уст, было] Амацу-хиконэ-но микото – Небесный Бог-Солнечное Дитя.
Затем попросил жемчужины, что были намотаны на левую руку [богини Аматэрасу], раздробил-разгрыз [их] и выдохнул. Имя божества, что явилось из тумана-дыхания [его уст, было] Икуцу-хиконэ-но микото – Живущий Бог-Солнечное Дитя.
Затем попросил жемчужины, что были намотаны на правую руку [богини Аматэрасу], раздробил-разгрыз [их] и выдохнул. Имя божества, что явилось из тумана-дыхания [его уст, было] Кумано-кусуби-но микото – Бог-Диковинный Дух из Кумано (Всего пять божеств).
Тут Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками богу Суса-но-о-но микото сказала: "Эти пять детей мужского пола явились от моих вещей, потому, истинно, мои это дети. Те трое детей женского пола явились от твоих вещей, потому, истинно, твои это дети".
Прежде всех родившееся божество – богиня Такири-бимэ-но микото, в Окицумия, в Мунаката пребывает. Следующей [родившейся была] богиня Итикисима-химэ-но микото в Накацумия, в Мунаката пребывает. Следующей [родившейся была] богиня Такицу-химэ-но микото в Хэцумия, в Мунаката пребывает. (Эти божества суть великие божества, почитаемые властителями Мунаката.)
Из пятерых детей, после рожденных, сын Амэ-но-хохи-но микото, Такэхиратори-но микото – Доблестный Бог, Освещающий Сельские Местности, есть предок правителя провинции Идзумо, правителя провинции Мудзаси, правителя провинции Камицуунаками, правителя провинции Симоцуцнаками, правителя провинции Идзиму, правителя округа Цусима, правителя провинции Тотоми. Следующим [родившимся был] бог Амацу-хиконэ-но микото. (Он есть предок правителя провинции Осикоти...)» [7, с. 52 – 54].
А вот уже египетский космологический миф монотеистического характера, известный под названием «Гелиопольское сказание», где также используется модель человека как такового. Хозяин Вселенной после того, как он «воссуществовал», произносит такие слова:
«Я тот, который воссуществовал как Хепри ["хепри" – существовать]. Я воссуществовал, и воссуществовали существования, и многие существа вышли из моих уст. Не было еще ни неба, ни земли. Не было еще ни суши, ни змей. Простирался неоглядный Нун [праокеан]. Выйдя из него, я не отыскал места, куда ступить, и поэтому создал вечный холм Бен-Бен. Став на него, поразмыслил я перед лицом своим и создал всесущее. Будучи один, я вышвырнул Шу [воздух] изо рта, изрыгнул Тефнут [влагу]. И отец мой Нун произнес: "Да возрастут они!" Я, Шу и Тефнут существовали как единый бог в трех лицах. От Шу и Тефнут родились другие боги и богини. Как-то Шу и Тефнут привели ко мне мое Око [возможно, змея-урей – символ защиты бога]. И я омыл их ручьями слез [видимо, из благодарности]. Потекли слезы на землю, и там из них слепились люди. Око же разгневалось на меня за то, что на земле появились его подобия. Тогда я сотворил себе другое великолепное Око. И я укрепил его на моем челе, ибо место его над землей. Стало мне Око вечной защитой, даже когда творения мои удалялись от меня» [6, c. 7 – 8].
Тело очень распространенный объект сравнения, который часто встречается, например, в индийских Ведах. Проецирование микрокосмоса (человека) на макрокосмос (вселенную) чуть ли не излюбленный прием индийских мыслителей. Обращаем внимание на то, что имя бога воздуха – Шу – по звучанию напоминает шу-мный выдох, а имя бога влаги – Тефнут – фонетически созвучен с подражательным словом тьфу. Подобные акустические совпадения не случайны. Владыка Вселенной рождает мир со всем, что в нем существует, путем речения, созданием имени или понятия, как сказано, «из уст». Эта механика воссуществования аналогична тому, как Элохим в шесть дней сотворил мир.
Мысль и язык дает жизнь всему в другом египетском мифе, который известен как Мемфисское сказание:
«Зародилась в сердце мысль [многие народы, в том числе и древнеегипетский, полагали, что человек думает и чувствует не головой, а сердцем] в образе Атума, и в этом образе мысль появилась на языке. Велик и могуч также Пта [по-другому, Птах – бог Мемфиса], унаследовавший свою силу от всех богов и их духов через это сердце и через этот язык. И стало так, что сердце и язык получили власть над всеми членами, ибо познали они, что Пта в каждом теле, во рту каждого из богов, всех людей, всех зверей, всех червей и всего живущего, ибо он мыслит и повелевает всеми вещами, какими хочет. Девятка богов Атума возникла из его семени и пальцев, но Девятка богов Пта – это зубы и губы в этих устах, которые произносят названия всех вещей и из которых вышли Шу и Тефнут. Девятка Пта создала видение глаз, слух ушей, обоняние носа, дабы они передавали все это сердцу, ибо всякое истинное знание происходит от него, язык же повторяет лишь то, что замыслено сердцем.
Именно так были рождены все боги, Атум и его Девятка. И каждое божественное слово возникало из того, что задумало сердце и выговорил язык. Так были созданы божественные духи Ка [мужская жизненная сила] и Хемсут [женская жизненная сила], давшие пищу и всякие приношения благодаря этому слову. Так дана была жизнь добру и смерть злу. Так были сотворены ремесла, искусства, согласованное движение рук, ног и всех членов тела, которые двигаются по воле сердца и приказу языка.
И было сказано о Пта: "Он сотворил все сущее и даже богов". Так и было установлено и признано всеми, что его могущество превосходит могущество других богов. Он создал города, основал номы, водрузил идолов в их святилища, учредил жертвоприношения, основал храмы. И вошли по его воле боги каждый в свое тело, в деревянное, каменное, глиняное, и приняли в них свой облик. Создав все вещи и слова, он успокоился» [6, с. 8 – 9].
В другом космологическом мифе первородность бога Мемфиса Пта передается такими словами: «У тебя нет отца, который вскормил тебя после рождения, у тебя нет матери, которая тебя родила. Ты сам себе Хнум [творец]... Ты прогнал мрак и небытие лучами своих очей, этих барок, плывущих по небу... Твои оба глаза преобразуют день в ночь, твой правый глаз – солнце, твой левый глаз – луна, твои отображения – вечные звезды».
Более детально с древнекитайскими учениями мы познакомимся ниже, начиная с рассмотрения Книги Перемен, которая включает обширные философские комментарии довольно продвинутого содержания. Это связано с тем, что почти все мифы в VI веке до Р.Х. были уничтожены Конфуцием, который решил заняться, как он говорил, «исправлением имен» – переосмыслением всех существовавших в его время древних легенд на «научный» манер.
В Китае существуют сборники мифов, но они имеют вполне специфическую, а именно, даосскую ориентацию. Все же, для полноты картины, мы приведем один из космологических мифов, иллюстрирующих механизм проецирования, который служил первой, мифологической фазой моделирования реальности, мы имеем в виду известный в Китае миф о Паньгу. Вот его примерное содержание.
Вселенная представляла собой яйцо, уверяет нас автор мифа, внутри которого пребывал сплошной хаос; земля и небо не были тогда еще отделены друг от друга. В этом хаосе зародился первопредок всего человечества – Паньгу. Он спал 18 тысяч лет пока, наконец, не проснулся и не разрубил топором (не понятно откуда он его взял) скорлупу яйца-вселенной. Тогда все легкое, чистое и светлое поднялось вверх, образовав небо, а все тяжелое, грязное и темное опустилось вниз, образовав землю. Чтобы не дать упасть чистому и возвышенному в грязь, он встал в качестве распорки между небом и землей.
Так прошло еще 18 тысяч лет в течение которого он непрерывно рос, а вместе с его ростом поднималось небо и «толстела» земля. Паньгу не был каким-нибудь бессмертным богом, поэтому по истечению указанного времени он упал и умер.
«Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос – громом, левый глаз – солнцем, правый – луной, туловище с руками и ногами – четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь – реками, жилы – дорогами, плоть – почвой, волосы на голове и усы – звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле – травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т. п.– блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы совершенно бесполезный, превратился в капли дождя и росу. Одним словом, Паньгу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным» [8, c. 34 – 35].Имелись версии этого мифа, в которых данная проекция частей тела на части вселенной происходила иначе. По одной версии слезы, вытекшие из глаз Паньгу, превратились в реки, вздох – в порывы ветра, голос – в раскаты грома, блеск глаз – в молнии.
По другой версии: «Перворожденный Паньгу перед самой смертью преобразился: его дыхание стало ветром и облаками, голос громом, левый глаз – солнцем, правый глаз – луной, его конечности и костяк – четырьмя сторонами света и пятью великими горами, кровь реками, жилы и вены – складками на земле, мясо – почвой на полях, волосы – звездами, растительность на теле – травами и деревьями, зубы и кости – золотом и нефритом, семя и костный мозг – жемчугом и каменьями, пот – дождем и росой».
Третья версия утверждала, что «Паньгу имел голову дракона и туловище змеи; когда он вдыхал – поднимались ветер и дождь, а когда выдыхал – гремел гром и сверкала молния, открывал глаза – наступал день, закрывал – опускалась ночь».
Разумеется, существовали и другие легенды, согласно которым, в частности, из хаоса возник не великан Паньгу, а два двойственных друг к другу духа – Инь и Ян, которые, в свою очередь, образовали небо и землю, «из мутной субстанции образовались твари, из чистой – человек». По другой версии люди появились из паразитов, которые в большом количестве ползали по телу Паньгу: «Насекомые, жившие на его теле, под воздействием ветра превратились в простолюдинов».
1. Луомала К. Голос ветра. Полинезийские мифы и песни. – М., 1976.
2. Мифы, предания и легенды острова Пасхи. – М.: Наука, 1978.
3. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. – М.: Политиздат, 1989.
4. Берндт Р.М., Берндт К.Х. Мир первых австралийцев. – М., 1981.
5. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. – М.: Наука, 1989, с. 35.
6. Немировский А.И. Мифы и легенды Древнего Востока. М., 1994.
7. Кодзики – Записи о деяниях древности. – СПб., 1993.
8. Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. – М., 1987.
9. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М., 1979, с. 63.
10. Авеста в русских переводах (1861 – 1996). – СПб., 1997, с. 9, 437.
11. Бойс М. Зороастрийцы. – СПб., 1994, с. 12.
|
|
